— Интересно, как там Келли, — говорит Шейн.
— Думаю, в порядке, — отзывается Майк. — У нее и раньше случались припадки. Если они повторятся, надеюсь, это произойдет в твоей секции.
Достав из стакана кусочек льда, Шейн швыряет его в голову приятеля. Тот увертывается и запускает в Шейна оливку, которую тот ловит ртом. «Шумные ребята», — думает Минотавр и хочет что-то сказать. В верхнем обеденном зале разговаривают. Кажется, это кто-то из официанток.
— Когда она грохнулась, то уронила целый поднос с десертными блюдами, — говорит Майк. — Облила кофеем штанину старому пердуну, сидевшему за столиком, который я обслуживал. Как будто он обоссался.
— Я этого не заметил. Зато заметил, как черная юбка задралась у нее до самой «чернильницы».
— Ну и говнюк же ты, Шейн.
Минотавр силится что-то сказать, как-то защитить Келли, хотя и не знает, как именно и зачем. Не в меньшей степени ему хочется принять участие в болтовне Майка и Шейна.
— Аннн, — произносит он. Майк и Шейн смотрят на него.
— Хочешь что-то сказать, дикий человек?
Как и накануне, Минотавру ничего не приходит в голову. Смущенный, он принимает поспешное решение.
— Келли, — наконец-то выдавливает он. Не в силах сдержаться, он поднимает ладони, как бы поддерживающие тяжелые груди.
Шейн сосет кусочек льда, пытаясь побороть смех.
— Что Келли? — с деланно-серьезным видом спрашивает Майк, передразнивая мимику Минотавра.
Минотавр как бы роет копытом ковер. Он качает из стороны в сторону своей тяжелой головой, уставившись при этом в пол. Что Келли? Что сказать, чтобы спасти положение?
— Я любитель грудей, — произносит он наконец. Единственная фраза, которую ему удалось произнести членораздельно.
Шейн ложится на диван и хохочет.
— Что ты имеешь в виду, М? — спрашивает он, напустив на себя серьезный вид. — Почему ты любитель грудей?
Разумеется, Минотавр не в состоянии это объяснить. Да он и сам не знает, что значит — любитель грудей. По правде говоря, когда Минотавр мечтает о любви, ему, как и любому мужчине, гораздо чаще грезятся полные, податливые бедра, мягкий живот, мясистые ляжки, поросшее волосами срамное место, а вовсе не груди — большие или маленькие.
— Я любитель грудей, — повторяет Минотавр в надежде, что его поймут.
— Как ты жалок, — изрекает Адриенна, стоящая позади него на ступеньках. С отвращением хрюкнув по-поросячьи, она уходит прочь.
Минотавр неслышно стонет.
Официантка по имени Маргарита, пришедшая вместе с Адриенной, убийственным взглядом окидывает Минотавра и обоих юношей и сообщает:
— Граб сказал, что чеки готовы. А вы… — Она умолкает, явно подыскивая подходящие слова, чтобы отреагировать на услышанное. — …А вы, ребята, совершенно невыносимы.
Шейн садится на диван. Изображает ладонью пистолет. Засунув два пальца — «ствол» — в рот, он «взводит» большой палец и «стреляет». Голова с широко раскрытым глазами дергается.
— Им обеим только бы подъебнуть. Не бери в голову, М, — успокаивает его Майк.
Минотавр задерживается у бара, чтобы Адриенна и Маргарита успели уйти, после чего направляется в контору за деньгами. Майк и Шейн, похоже, никуда не торопятся. Граб, по-прежнему сидящий за конторкой, достает чеки и протягивает их юношам.
— Спасибо, шеф. До вечера.
Тот лишь кивает в ответ. В его заведении чаевые дают хорошие; у него целый ворох заявлений от тех, кто хотел бы обслуживать посетителей. Граб не жалует наглецов и не колеблясь, даже тогда, когда ресторан полон, протягивает провинившемуся официанту полусотенную купюру и велит больше не приходить. Откатившись назад в кресле, Граб достает из среднего ящика стола конверт.
— Получай, М.
— Мммм.
— Послушай, — произносит директор ресторана и после краткой паузы продолжает: — До меня дошла история с маслом, которое ты на днях пролил.
— Аннн, — отвечает Минотавр.
— Впредь будь осторожен, лады? В твоих же интересах и в интересах всех остальных.
Минотавр чувствует: в этот момент что-то произошло. У него знакомое ощущение начала какой-то перемены — медленной и неизбежной. В знак согласия он кивает головой.
— Отдохни хорошенько, но не застревай на одном месте.
Майк и Шейн на стояночной площадке сидят в автомобиле Шейна, припаркованном рядом с «вегой» Минотавра. Из широко раскрытых дверей раздаются звуки электрогитары, усиленные динамиками.
— Эй, М! — кричит Шейн, заглушая музыку. — Ты что, запал на припадочные буфера? Это правда?
— Заткнись ты, задница, — толкает его кулаком в ляжку Майк.
Оба курят марихуану. Минотавр замечает на приборном щитке пластиковый пакет и рядом с ним аккуратно нарезанную пачку папиросной бумаги. Минотавр узнает запах и сожалеет, что парни припарковались рядом с ним.
— Эй, М, не желаешь поучаствовать в нашей вакханалии? — спрашивает Майк и глубоко затягивается самокруткой. Зерна растения вспыхивают, и на голые ноги юноши сыплется сноп искр. Он с бранью откидывается на сиденье и, не выпуская из кончиков пальцев цигарку и вдыхая дым, стряхивает пепел. Приведя себя в порядок, протягивает самокрутку Минотавру.
— Ннне.
— Попробуй, дикий ты человек. Мир сразу покажется тебе иным.
— Ннне, — повторяет Минотавр и берется за дверцу своей «веги».
— Ну, как знаешь.
Официанты передают курево друг другу. Шейн что-то говорит Майку, но что именно, Минотавру не разобрать. Майк выключает стереосистему и, повернувшись к Минотавру, смотрит на него в упор, опустив ноги на асфальт. На пальцах видны жесткие черные волоски.
— Говорят, ты здорово сечешь в моторах. Это правда?
— Ааа, — отвечает Минотавр, оглянувшись в заднее стекло «веги» на ящик с инструментом. Минотавр действительно разбирается в двигателях и, как любой на свете, расцветает от похвалы, даже от одного лишь признания его способностей. Он отпускает ручку двери и ждет.
— Ты ведь знаешь Роберта, который с нами работает? — спрашивает Майк. — Он еще в компьютерах рубит. На стервятника смахивает.
— Ааа, — отзывается Минотавр, узнав по описанию, о ком идет речь.
— Он продает свой старый «BMW». Конфетка, а не мотоцикл.
У Минотавра тяжелый торс, поэтому мотоциклов он побаивается. Но он понимает, какую свободу передвижения дает двухколесная машина. Понимает, хотя и не слишком одобряет мужскую потребность в риске.
— Дело в том, что мотоцикл не заводится. А Роберт ни хрена не разбирается в том, чего нельзя воткнуть в розетку. Бьюсь об заклад, ты заведешь ее в два счета, — уговаривает его Майк.
