Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 33
Я чувствую, что моя голова начинает помаленьку распухать. Когда я стучусь в номер Берта, ощущение такое, как будто я бью себя по лбу киянкой. Кривой от головной боли улыбкой я приветствую норвежского друга.
– Игорь, – говорит Берт с порога, – это невозможно. Завтрак стоит четыре доллара. Так? Вчера утром я отказался от булочки. Я сразу сказал девушке на раздаче, что булочку не буду. И я не взял булочку, понимаешь? Но мне никто не вернул часть денег. Никто. Как ты думаешь, Игорь, сколько она может стоить, эта булочка?
– Я спрошу, я сейчас спрошу, – скулю я и веду несчастного Берта с ежемесячным доходом в пять тысяч долларов на завтрак.
– И сегодня я тоже не хочу булочку, – втолковывает он мне по дороге. – Если я буду так сорить деньгами, то вылечу в трубу.
Американская гордость
Однажды я работал с неким янки. Сейчас я уже не помню, зачем его занесло в Мурманск. Деловая поездка, скорее всего. Да это и неважно. Его звали Боб. И он приехал из городишки (не то Ньювиллиджа, не то Дьювиллиджа), о котором я сроду не слыхал.
Боб, правда, тут же объяснил мне, что его Фьювиллидж расположен в каких-нибудь тридцати милях от Портвика (или Дортвика?) Так что, если вы знаете этот самый Портвик-Дортвик, то Кьювиллидж всего в получасе езды. Но в какую сторону? Не думаю, что портвикцы знают об этом. Равно как и дортвикцы.
Но вот если вам посчастливится встретить там кого-нибудь из Сьювиллиджа, он, несомненно, тут же укажет вам дорогу. Я уверен, что все они знают дорогу из Мьювиллиджа в Портвик и обратно, из Дортвика в Хьювиллидж. Во всяком случае, Боб ее знал, ибо собирался вернуться в родной город и никогда не выказывал ни малейшего сомнения по этому поводу.
Но я немного отвлекся. Итак, мы с Бобом влезли на смотровую площадку, и мой американский друг, прищурив глаза, окинул взором панораму города.
– Да, большой город, – сказал он. – Почти что с наш Бьювиллидж.
Сказать, что я был удивлен, было бы слишком слабо. Нет, я был в шоке.
– Но, – выдавил я, обретя дар речи, – но сколько же жителей в этом твоем Тьювиллидже?
– О! – протянул Боб задумчиво, и его глаза наполнились ностальгией. – О, ядреный у нас городище, очень ядреный. Большое яблоко, так сказать. Двенадцать тысяч!
– Двенадцать тысяч?
– Почти.
– Но население Мурманска превышает триста тысяч! – вскричал я. – Признайся, что это несколько больше двенадцати.
Боб выглядел удивленным и расстроенным. Но это продолжалось не более двух или трех секунд. Потом он посмотрел мне прямо в глаза. Американская гордость пылала в его взгляде.
– Но кажется, – сказал он, поджав губы, – с виду кажется, что Бьювиллидж гораздо, гораздо больше…
С тех пор прошло уже пять лет. Но я так до сих пор так и не нашелся, что же ему на это ответить. Впрочем, это, конечно, не имеет уже никакого значения: Боб уехал из Мурманска на следующий день после нашего разговора. Он вернулся в свой Льювиллидж.
И мое единственное желание заключается теперь в том, чтобы поехать в Штаты, найти этот чертов Дортвик или Портвик, проехать от него тридцать миль в нужном направлении и взглянуть собственными глазами на городишко с двенадцатитысячным населением, который способен затмить собой трехсоттысячный город.
Лихой паромщик
– Игорек? Здравствуйте. Это Лев с овощебазы, – звучит в трубке вкрадчивый голос.
Боже, надо ж так представляться.
– А я – кролик с мясокомбината! – так и подмывает меня на грубость.
Выдержка, главное – выдержка.
– Добрый день, Лев Владимирович. Слушаю вас внимательно.
– Игоречек, позвоните, пожалуйста, в Испанию. Опять они нам всю поставку сгноили на пароме.
– Конечно, – говорю я, хотя прекрасно знаю, что дело гиблое.
Овощи едут из Испании в Германию на испанском тягаче. Потом фура грузится на финский паром и идет в Хельсинки. На переходе электрическую рефустановку запитывают от сети парома. Для экономии – премию им, что ли, за это дают? – финские паромщики частенько вытыкают ее из розетки. Когда в Хельсинки фуру берут финские драйверы, овощам уже нанесен непоправимый ущерб.
Самописцы всякий раз фиксируют нарушение температурного режима во время морского перехода. Но излить праведный гнев не на кого. Испанцы валят все на паром, финские экспедиторы – на испанцев. А паромщики при этом клянутся римскими богами, что перебоя в электроснабжении у них быть не могло. Крайними, таким образом, оказываются самописцы и сами овощи, имевшие наглость сгнить, не проникшись духом солидарности с нашим холдингом.
Бывают, правда, и другие случаи. Иногда наши менеджеры по закупкам специально берут, скажем, слипшийся лук по цене кондиционного. Разница между фактической ценой и завышенной оплатой делится между финскими посредниками и нашими менеджерами по-братски и оседает на счетах в Финляндии.
Чуя свою нужность и партнерскую алчную заинтересованность, финны наглеют просто на глазах. И вот уже на вопрос, когда же у мороженого «Сникерс» заканчивается срок годности, Ари, глазом не моргнув, заявляет:
– А когда нужно?
Поставляемое мороженое пора отдавать в ясли – ему уже два годика.
– Выглядит, как новенькое, – обещает Ари.
Менеджер калькулирует в уме свои личные доходы с этой сделки.
– Сгрызут, – делает он вывод после некоторого колебания.
Я решаю оповестить о страшном мороженом друзей и порекомендовать его врагам. Все дело, однако, чуть окончательно не загубили кладовщики. Грузовик с мороженым пришел поздно вечером. Увидев в накладных слово «Сникерс» и приняв товар за шоколадные батончики, они разгрузили его вместо холодильника на обычный склад.
Только к обеду следующего дня, когда из ящиков закапало, кладовщики забили тревогу и позвонили мне. Я орал так, что меня, наверное, было слышно и без телефона. «Сникерсы» перегрузили и охладили. Я позвонил финнам.
– Разморозили? – ничуть не удивился Ари. – Ну и что? За эти два года их столько раз размораживали, что им уже ничто не повредит.
– Их есть-то хоть можно, Ари?
Ари замялся.
Не успели наши сограждане сгрызть пенсионное мороженое, как все тот же Ари предложил партию трикотажа.
– Очень дешево, – порадовал он меня по телефону.
– Опять какая-нибудь дрянь? – насторожил я уши.
– Приеду и все объясню, – заверил он.
Одежда конечно же оказалась некондиционной.
– Но процент брака очень невелик, – щебечет Ари. – Очень невелик. Не более трех-четырех процентов.
Очередной менеджер, его зовут Василий, морщится. Он явно не в восторге. Но тут искуситель Ари выбрасывает козырную карту:
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 33
