Макс медленно обвёл глазами зал. На них с Абезгаузом никто не обращал внимания. Никаких знакомых лиц. За стойкой работают какие-то молодые девушки, похоже только со школьной скамьи. Да и сам интерьер «Царской охоты» претерпел значительные изменения: свет стал более приглушённым, поменялась внутренняя отделка помещения, даже расположение столиков стало иным. Вместо непременного магнитофона с колонками, развешенными по стенам, появилась крохотная эстрада, на которой сейчас сидели два длинноволосых парня с гитарами, наполняя пространство кафе звуками фламенко. Воистину, в одну воду не войдёшь дважды. И, оказавшись выброшенным из этой жизни на восемь лет, нельзя ожидать, что по возвращении застанешь всё таким, как оно сохранилось в памяти.
Гена Абезгауз небрежным жестом подозвал официантку и принялся излагать ей зародившиеся у него идеи касательно продолжения банкета. Макс без особого интереса следил за ними, думая о том, что сегодняшний день потрачен впустую. Последние полгода и всю дорогу сюда он втайне надеялся, что сможет увидеться с Витой сразу же по возвращении, обнять её, прижать к себе и прошептать, что скоро, очень скоро она сможет уйти вместе с ним.
Но, всё оказалось не так просто. Нужных людей из опекунского совета на месте не оказалось. Пожилая сухопарая дама, сидевшая в соседнем кабинете, сообщила Максу, что поимённого списка детей, содержащихся в учебно-воспитательных заведениях города, он здесь не найдёт. Ему придётся самостоятельно объездить все интернаты, чтобы узнать, в каком из них содержится его дочь. Как оказалось, в городе сейчас насчитывалось лишь два подобных заведения: детский дом № 1 (бывший номер два, переименованный в связи с расформированием своего предшественника) и областная школа-интернат для подростков страдающих тяжёлыми заболеваниями. Прямиком из горисполкома Макс направился в детский дом, чудом успел застать на месте его директора, крепкого черноволосого мужчину, скорее похожего на кузнеца или тяжелоатлета, чем на педагога, каким его представлял себе Макс. «Учитель физкультуры, — решил он. — Или, вообще, человек слева, пробравшийся на должность по волосатой руке». И не угадал. Артём Александрович, как представился засидевшийся допоздна директор, оказался самым что ни на есть химико-биологом по образованию. «Ботаник», — с удивлением отметил про себя Макс, разглядывая мускулы директора, которые не мог скрыть дешёвый серый костюм из синтетической ткани.
Артём Александрович мигом «въехал» в проблему Макса, согласился задержаться, завёл его в кабинет и дал полную выкладку по своим воспитанникам. Но Виты среди них не было. Макс несколько раз прошёлся по спискам, внимательно вчитываясь в фамилии, прежде чем принять этот неутешительный результат. Кроме того, «ботаник», пошевеливая могучими плечами, поведал Максу о том, что полтора года назад в области началась программа так называемой реорганизации учебно-воспитательных учреждений. Саму программу Артём Александрович охарактеризовал кратко и крайне нелестно по отношению к её создателям, используя выражения, которые редко можно услышать от представителей его профессии. Суть программы, как уловил Макс, была в том, чтобы залатать дыры в прохудившемся бюджете за счёт слияния детских учреждений, находящихся на балансе городского совета. Один из детских домов был расформирован буквально на днях. Детей из него распределили по другим заведениям области, и теперь Вита могла оказаться в любом из этих интернатов. Кроме того, Артём Александрович подтвердил, что из-за творящейся сейчас кутерьмы, ни в опекунском совете, ни в отделе народного образования действительно никто не скажет Максу, где именно находится его дочь, и единственный выход для него — самому навести справки во всех интернатах. А их на данный момент, по прикидкам Артёма Александровича, было около десятка во всей области.
— Вот список всех учебно-воспитательных заведений в исполкоме есть. Вместе с адресами, — сказал «ботаник».
— А если обзвонить все интернаты?
— Это самое простое, — согласился Артём Александрович. — Хотя, повторяю: из-за того бардака, что они наделали своими «слияниями», возможны всякие накладки. Не отчаивайтесь, если не найдёте свою девочку с первого раза. Просто проедьте по всем детдомам лично и ещё раз просмотрите все списки.
Нечего и говорить о том, что оптимизма эта беседа Максу не добавила. И хотя он не сомневался, что рано или поздно разыщет Виту, но задержка, которой он не ожидал, да ещё в самом начале, накалила Макса лёгкой злостью. Он предугадывал долгую бумажную волокиту во время оформления своих прав на ребёнка, тем более при его судимости, но чтобы вот так сразу? И в таком пустячном вопросе..?
И сейчас, сидя перед вдохновенно разглагольствовавшим Генкой Абезгаузом, он раздумывал о том, как начинать завтрашний поиск, к кому сперва обращаться и, действительно, идти ли в милицию или же отложить это ещё на один день.
— …не хочешь? — вывел его из задумчивости вопрос Абезгауза.
— Что? — переспросил он.
— Я говорю, вон ту брюнеточку за столиком справа, не хочешь?
— Нет, — отрезал Макс, опять улавливая странность происходящего.
Ещё сутки назад провести первый вечер на свободе без женщины казалось немыслимым. Нормальный секс был необходимой частью превращения зека в «вольного». И эта тема не сходила с языка у каждого, кто готовился к «откидке», вызывая невольную зависть и глухое раздражение остальных. Макс, не терпевший пустой болтовни, тем не менее тоже представлял себе, как вернувшись назад, закатит сумасшедшую ночь со сговорчивой девчонкой, а то и двумя, благо сил накопилось на целый батальон. И, наверное, так и было бы, если бы он узнал, где Вита. А теперь чувство тревоги и неясности переполняло его, мысли были заняты дочерью, а все желания, ещё недавно так предвкушаемые, куда-то исчезли.
Обескураженный Абезгауз засопел, подозрительно косясь на Макса, и заёрзал на сидении, раздираемый мучительной этической дилеммой — задавать вопрос или нет? Но бдительность сдерживающих центров уже изрядно притупилась и отшлифовалась горькими парами текилы, поэтому он для храбрости откашлялся и, избегая называть вещи своими именами, осторожно спросил:
— А ты там… может того? В смысле…
И замолчал, потому что обтекаемые слова вдруг все куда-то подевались, а в голове осталось только вбитое гвоздём «пидорас», которое грозило вот-вот скатиться на кончик языка. Крокодил поспешно захлопнул рот, опасаясь, что проклятое слово всё-таки вырвется, в результате чего понесёт ущерб не только обстановка ресторана, но и, главным образом, его самого, Геннадия Иосифовича Абезгауза, внешность.
— По настроению, — мрачно ответил не понявший смысл вопроса Макс.
Этот ответ поверг Абезгауза в состояние лёгкой паники. Он внезапно вспомнил, что завтра у него тяжёлый и насыщенный день, и что надо бы, хоть немного, но отоспаться. Что же касается Макса, то он сам с нетерпением ждал следующего дня, чтобы приняться за поиски Виты. Поэтому против предложения Генки сворачивать пьянку возражать не стал, вследствие чего вечер закончился бы скоропостижно и несколько скомкано.
Однако, как оказалось, существовал некто, имевший свои планы по поводу его продолжения.
