Отрицательное удовольствие, проистекающее от временного прекращения боли, отражается на лице тем явственнее, чем сильнее было предшествующее страдание. Длинные и учащенные вздохи, улыбка, смех и даже песни, выражение покоя и сладкой истомы на лице бывают иногда следствием внезапно прекращенного страдания.
Блаженное состояние человека, поглотившего роскошный обед, выражается довольно характерным образом. Он покоится с раскрасневшимся и слегка одутловатым лицом; углы его полуоткрытого рта отдернуты слегка к щекам, симулируя начало улыбки, глаза, сияя тусклым блеском, медленно переводятся с предмета на предмет. Руки, сложенные на животе, как бы отслеживают ход принятой пищи и процесс пищеварения, от разгоряченного желудка веет теплом, и во всем существе пообедавшего сказывается невыразимое блаженство.
Вот типы физиономий, подмеченных мной у людей, насаждающихся удовольствиями того, что я назвал самоощущением или самоосязанием вообще.
Общее благосостояние всех частей тела, влияя на организм, располагает его к восприятию всех удовольствий. Недостаток этого благосостояния производит страдание, не допускающее развития приятных ощущений, так как часть их должна идти на утоление страдальческих ощущений в организме. Разные степени благосостояния этого источника радостей обусловливают для каждого человека статистику его удовольствий. Движения, способствуя развитию мускулов, успокаивают в человеке непомерную восприимчивость к мимолетным впечатлениям, рафинируя чувства неги и ту нервную возбужденность, которая для нежного пола составляет и наслаждение, муку жизни.
Все удовольствия и ощущения, о которых здесь сказано, могут быть одинаково чувствуемы всеми правильно организованными людьми, и так как они действуют согласно законам нервной системы, их можно назвать физиологическими. Существуют другие удовольствия, зависящие тоже от чувства осязания, которые могут быть названы патологическими. Противоестественное удовольствие осязания может происходить или от прирожденной особенности мозгового центра и нервов осязания, или от временного их болезненного состояния.
От прирожденного склада организма зависят странные удовольствия, находимые некоторыми психически больными людьми в разминании грязи и даже экскрементов в руках и наслаждении, с которым другие бьются головой об стену, наносят себе толчки, удары и т. п.
В сущности эти удовольствия названы патологическим только относительно, но ежели бы все люди разделяли подобные вкусы, то они, в свой черед, назывались бы физиологическими. Они не производят материального вреда, но противны чувству красоты и почти всегда идут об руку с тупостью ума и низостью инстинктов.
Патологические удовольствия, происходящие от временно болезненного состояния, чрезвычайно разнообразны. Человек, зараженный чесоткой или иной кожной болезнью, связанной с извержением гноя, чувствует нескончаемое удовольствие в почесывании себя или разрывании корост и струпьев, покрывающих его кожу. Иногда страдающий гнойной язвой не только любит постукивать по ее краям, но даже сдирать с чувством наслаждения струпья, начинающие ее затягивать.
Вспоминаю при этом старика, который признавался мне, что во всей жизни своей он не знал удовольствия больше того, которое он испытывает, уминая красный край старческой язвы, носимой им издавна на ноге. Одержимый горячкой готов броситься с наслаждением в ледяную ванну. Путник, идущий через снежные переходы Альп, едва может уберечься от искушения прилечь на морозе и заснуть, зная притом, что смерть была бы следствием подобного сна. Умственное помешательство, наконец, может сделать приятным нанесение себе ударов, царапин, глубоких ран и других повреждений, влекущих за собой страдания и смерть.
Удовольствия подобного рода могут быть смело названы патологическими, так как, нанося вред организму, они противны закону природы, которая соединила удовольствие с исполнением акта, ведущего к нашему благосостоянию.
Выполнение ненормальных удовольствий отражается отвратительными чертами на лице человека. Видевший лицо ребят, мажущих себе лицо и руки грязью, или чесоточного, скребущего свои раны, может составить себе о них понятие. Бывают случаи, когда лицо человека, раздирающего свою рану, носит отпечаток чистейшей радости, но тогда чувство это только истекает из болезненного начала, и производит на организм целебное действие. Возбужденная таким образом и прикрытая успокоительной мазью язва доставляет ощущение невыразимого блаженства.
Глава III. Об упражнениях и играх, основанных на общем чувстве осязания
Чувство осязания служит основным элементом большинства наших увеселений. Некоторые из обычных упражнений этого чувства входят в разряд гимнастических, другие слывут увеселением и игрой. Упомяну здесь о некоторых мускульных движениях, ставших прототипом прочих.
Самое несложное из человеческих упражнений, прогулка, бывает для нас источником обильных наслаждений. Прогулка составляет, собственно говоря, отправление функций ходьбы ради одного только движения мускулов. Редко, однако, остается она удовольствием столь простым, и прогулка служит, по большей части, только основной нитью для иных жизненных удовольствий. Прогуливаясь, мы смотрим вокруг себя, разговариваем, весело проводим время и даже читаем иной раз в промежутках отдыха. Главным, однако, непременным условием всякой прогулки остается, тем не менее, движение мускулов нижних конечностей и стана.
Тело человеческое состоит преимущественно из плоти и костей, и хотя крошечная часть его, головной мозг, и держит весь организм под всесильным своим началом, все же эта часть не в состоянии удовлетворить все потребности всей громадной массы живой материи, и масса эта, оставленная в бездействии, властно вопит, требуя и себе упражнения и питания. Среди занятий наших, требующих по большей части, усидчивости, для ног оказываются недостаточными и ходьба по дому, и то качание ими под столом, с помощью которых люди хотят утолить в них потребность движения; и вот человек начинает чувствовать неодолимое влечение к прогулке и к свежему воздуху. Переполненные накопившейся в них силой, мускулы начинают действовать с необычайной живостью, и во всех движениях их чувствуется радость удовлетворенной потребности. Грудь расширяется от жадно вдыхаемого ей воздуха, пульс учащает свой ритм, и все тело наслаждается движением, сообщенным ему ногами. Шаг более или менее ускоренный, свойства почвы и вид окружающих человека предметов могут разнообразить до бесконечности удовольствие прогулки, но что всего более разнообразит наслаждение ей – это большая или меньшая степень впечатлительности и понимания каждого. Кто прогуливается ради проведения без скуки нескольких часов вполне праздного или употребленного на пошлые занятия дня, тот в прогулке не признает ничего, кроме удовольствия механического передвижения ног. Человек же, проведший несколько часов в глубине своего кабинета за усиленной работой и, при упорности умственных занятий, не утративший живости впечатлений, собирается на прогулку как на праздник. Сосредоточенный в самом себе, он сознает всякое впечатление, производимое на него внешним миром, – от теплоты почвы, попираемой его ногами, до легких содроганий внутренностей в глубине собственного тела. Шаг его бывает иной раз неровным из-за непривычки обращать внимание на мелочные приличия жизни; иногда из желания и сберечь время, и сообщить как можно более движения притомившимся мускулам он ускоряет донельзя шаг, выше поднимая ноги (как хаживал еще издавна один профессор хирургии, знаменитость нашего времени). Удовольствия, доставляемые зрелищем, придают прогулке особую прелесть в глазах человека, умеющего и чувствовать, и думать. Людям слабосильным и женщинам прогулка не представляет живого удовольствия, отчасти потому, что сидячая жизнь стала для них необходимой привычкой, отчасти потому, что усилия при ходьбе были бы для них слишком утомительными.
