Дорога к поликлинике отняла совсем немного времени. Погруженный в собственные мысли, Дмитрий Петрович и сам не заметил, как оказался у самого ее порога.
— Привет, песик, — ласково произнес он, когда дворняга выбежала к нему навстречу, — смотри, что я тебе принес.
Пес с жадностью проглотил два кусочка колбасы и в знак благодарности облизал пенсионеру ладони. Поправив кепку, Дмитрий Петрович направился в поликлинику и, открыв дверь, увидел улыбающееся лицо бабы Дуни, сидящей на привычном месте возле самого входа.
— А вот и ты, милок. Проходи. Давай обнимемся!
— Да не вставайте, баба Дуня, вам же, наверное, тяжело.
— Да уж не развалюсь, не переживай, — ответила она, обнимая Дмитрия Петровича. — Проходи на третий этаж. Тебя уж там, поди, заждались.
— Да ладно, кто меня там ждет?
— Ну как это кто? Степан уже все уши мне прожужжал. Все спрашивал, а не приходил ли Дмитрий, а не пропустила ли я его? Да только я ж разве пропущу? Я хоть и дожила до преклонных годков, а на память не жалуюсь. А еще Андрюша про тебя спрашивал и Кирилл. Так что молодец, что пришел. Давай одежку-то снимай и проходи.
— Спасибо вам, баба Дунь.
— Да не за что, милок, не за что. Я всегда хорошим людям рада.
Отставив в раздевалке пальто и кепку, Дмитрий Петрович глянул на себя в зеркало, стоявшее в коридоре, поднялся на третий этаж. Не успел он оглядеться по сторонам, как навстречу ему выбежал Илья.
— Ну и где ты пропадал? — воскликнул он
— Да я как-то…
— Ладно, неважно. Иди скорее к кабинету 307. Там, где кровь сдают на анализы.
— А что там такое?
— Ну как что! Софьюшка пирожков с капустой напекла и всех угощает. Да ты поспешай, а то не останется ничего. Некоторые по три сразу берут. Это ж объедение!
— А ты-то куда торопишься?
— Так очередь моя подходит. Я к ухо-горло-носу стою. Там очередь сегодня немеренная. Ты подходи, если что. Там все наши сегодня.
— Хорошо, — ответил изумленный Дмитрий Петрович.
У кабинета № 307 очередь тоже была огромной, правда, далеко не все из этой толпы намеревались сдавать кровь. Шум стоял такой, что даже слова соседа можно было разобрать с большим трудом. Лишь когда Дмитрий Петрович подошел совсем близко, то услышал задорные призывы Софьюшки:
— Эй налетай! Пирожки с капустой. Горяченькие и аппетитные. Только что из духовки. Налетай, поспешай!
— Мне передай, Софьюшка, — кричал кто-то.
— И про нас не забудь, — просили другие.
— Привет, — послышалось вдруг над ухом, и Дмитрий Петрович увидел рядом с собой Андрея.
— А ты разве не у ухо-горло-носа?
— Только что оттуда. Мне Илья сказал, что ты здесь. Вот я и пришел. А ты, я смотрю, сегодня нарядно одеться решил. Модничаешь?
— Да просто все так здесь одеваются, вот и я решил.
— Это правильно. Ну да ладно, чего здесь стоять? Тут подсуетиться надо, иначе Софьюшкины пирожки все расхватают, а тебе ни одного не достанется.
— Да мне как-то неудобно…
— Это ты брось. Смотри, как надо.
— Софьюшка!!! — закричал Андрей во весь голос (Даже не скажешь, что старик, — подумал Дмитрий Петрович. Голос-то вон какой звонкий)
— Что, Андрюша? — отозвалась Софья.
— Нам к тебе не подобраться. Кинь пару пирожков для Дмитрия!
Прошло не более минуты, как толпа людей выплюнула наружу плюгавенького старичка с палочкой.
— Кто здесь Дмитрий? — прокряхтел он.
— Я, — ответил удивленный Дмитрий Петрович.
— Так на, держи, — произнес старик, протягивая два пирожка, обернутых в салфетки. — Приятного аппетита.
— Спасибо…
— Это Софьюшке надо спасибо говорить. Какие пирожки печет. Ммм… Таких ни в одном ресторане не подадут, — сказал старик и испарился. Словно и не было его здесь.
— Ну чего стоишь, ешь, — сказал Андрей, — а то остынут.
Попробовав еще тепленький пирожок (не обманула Софья, что прямо из духовки), Дмитрий Петрович облизнул губы и восхищенно цокнул языком.
— А-а… — улыбнулся довольный Андрей. — Понравилось?
— Великолепно, — ответил Дмитрий Петрович.
— Еще бы!
— Как же она готовит их на такую ораву?
— За три, а то и четыре захода. Сегодня уже третий раз она здесь. Может, еще идти придется, коль всех не накормит. Софьюшка — такая. Не может кого-то обделить.
— Как у вас тут все по-домашнему, — расчувствовался Дмитрий Петрович. — Так душевно, так уютно…
— Не «у вас тут», а у нас. Пойдем к ухо-горло-носу прибьемся.
— Ну пойдем.
Очередь к врачу действительно была огромной и растянулась почти на весь коридор. Пришедшая молодежь недовольно ворчала, а вот пенсионеры были довольны. Здесь стояли и Степан, и Кирилл, и Илья с Сергеем, и много других знакомых людей.
— О-о! — воскликнул Степан, увидев Дмитрия Петровича. — Знакомые все лица! Откушал Софьиных пирожков?
— Да. Это бесподобно!
— Уж можешь не рассказывать! Она от матери готовить их научилась, а мать ее, к твоему сведению, ими солдатиков наших в войну кормила.
— Эх, помню эти времена, — сказал Андрей, — они такие голодные были, что картошку прямо из костра хватали и по карманам рассовывали. Она горячая еще, руки жжет — а те даже внимания не обращали, уж больно кушать хотелось. Я тогда еще совсем пацаном был.
— Вот баба Дуня, — сказал Сергей, — из нас лучше всех войну помнит. Она же блокадницей была. Чего только не пережила. Чудом жива осталась!
— А ты откуда знаешь? — удивился Андрей. — Мне она ничего такого не говорила никогда.
— Она не любит ужасы эти вспоминать. Как крыс ели и за деликатес почитали, и драгоценности фамильные на полбуханки хлеба меняли. Разоткровенничалась со мной как-то, а потом в слезы. Ну я и не стал ее дальше расспрашивать. Столько лет прошло, а человеку до сих пор больно. Она мне сказала, что каждую ночь ей эти кошмары являлись, и она в холодном поту просыпалась. Дрожу, — говорит, — вся, как осиновый лист, и слезы по щекам катятся.
— Ладно, — сказал Андрей. — Давайте не будем о грустном. Этого в нашей жизни и без того хватает.
— Следующий, — сказала между тем врач, открыв дверь кабинета.
— Дмитрий, не зевай. Очередь твоя подошла, — произнес Андрей, похлопав пенсионера по плечу.
— Не задерживайте очередь, — строго сказала врач, — и проходите скорее.
Зайдя в кабинет, Дмитрий Петрович сел на стул и в задумчивости уставился в пол. Он как-то совершенно не подумал о том, что скажет врачу, да и медицинской карты с собой не захватил. Он чувствовал себя очень неудобно и не представлял, что делать…
