Что, если порыться в сумочке в поисках средств защиты собственной персоны? Мне удалось обнаружить алюминиевую расческу с длинной острой ручкой. Зажав ее в кулаке на манер стилета, я вежливо обратилась к таксисту, стараясь, чтобы голос не слишком дрожал:
— Скажите, пожалуйста, нам далеко еще ехать? Это я так просто… к тому, чтобы денег хватило расплатиться…
— Сто рублей с вас, — нелюбезно отозвался он, не оборачиваясь. — Приехали уже.
Смущенная, испуганная и счастливая, что так легко отделалась, я птичкой выпорхнула из машины, продолжая сжимать расческу в кулаке. «Фольксваген» развернулся и укатил, а седоволосый дундук напоследок молча ткнул пальцем в сияющую рекламу напротив — казино со стриптизом.
— Спасибо! Спасибо вам! — обрадованно закричала я и помахала ему рукой с расческой, но он даже не оглянулся. Невоспитанный какой-то… шоферюга!
В растерянности стояла я на тротуаре, в потоке сиреневого, желтого и красного света неоновых ламп рекламы, не решаясь подойти к разукрашенному зданию. Когда-то здесь был кинотеатр… кажется, он назывался «Молодежный». Мы с Маргаритой и Зинкой Учонкиной бегали сюда на индийские мелодрамы… Давно это было…
Уже стемнело. Подул холодный ветер, закружилась листва со старых лип, начал накрапывать осенний моросящий дождь. Я устала, мне захотелось домой. Безумие какое-то… как мне туда попасть? Кого я там смогу разыскать, если даже приблизиться боюсь? Слишком я все-гаки… старомодная для такого авангарда. Время бежит живее меня. Бежит оно, мое время, и оно уже не мое…
Кутаясь в плащ, я подошла поближе — хотелось присмотреться к публике. Кто же посещает подобного рода заведения? Наверное, сплошь сексуально озабоченные подростки, да маньяки с кривыми ножами — выжидают момента, чтобы наброситься на молоденьких обнаженных девушек…
Публика все подъезжала на автомобилях, на мотоциклах, даже интуристовский автобус завернул с экскурсией. «Злачные места Санкт-Петербурга», не иначе… Выглядели все, на удивление, весьма респектабельно. Да и молодежь, разухабистая, разнузданная — чувствовалось, что при деньгах и пришла сюда веселиться.
Поразило меня обилие женщин, причем не только молоденьких, которым самим впору раздеваться у шеста, а женщин солидных, даже моего возраста, и ладно бы с мужчинами — а то ведь в одиночку, или компаниями по три-четыре особи! И ладно бы объявлен был мужской стриптиз — так ведь нет, можно сказать, классический! Хоть убейте — этого я не могла понять, однако попробовать захотелось. Что же они там такое находят, эти почтенные матроны? К тому же одна мымра с розовыми волосами, вся в черной коже, в штанах, которые, казалось, вот-вот разъедутся у нее на заднице, так пренебрежительно посмотрела на меня, стоящую уныло под дождем, без зонтика, что меня просто передернуло! Никто меня не смеет унижать безнаказанно! Не допущу!
Оторвавшись от абстрактного созерцания чужого пира жизни, я вскочила в маршрутку и помчалась домой, вглядываясь в свое отражение в темном мокром стекле, убеждая себя, что я еще очень даже ничего, и прикидывая, у кого можно занять денег… на мои производственные нужды. Ведь любое дело требует первоначального вложения капитала!
6
Ох, эти деньги! Они то внезапно начинают кончаться, то кончают начинаться!.. Подходя к дому, я уже на все была готова, чтобы раздобыть некоторую сумму, достаточную для проведения спасательно-поисковой операции «Заначка на старость». Даже подумывала позвонить этой гадюке… этому «менеджеру высшего звена». Не хочу даже называть его имени. Взаймы, со скорой отдачей, под проценты — на таких условиях я бы согласилась у него принять. Погруженная в думы, перепрыгивая через лужи под моросящим питерским дождем, я торопилась к подъезду, когда рядом вдруг раздался какой-то шум, притопывание — и знакомый голос радостно вскричал:
— Опа-на! — возглас сопровождался шуршанием распахиваемого плаща.
— Вот козел! — не задерживаясь, сказала я в сторону, где, по-видимому, должен был стоять этот назойливый эксгибиционист-неудачник. — Темно ведь уже, а фонарь не горит! Не видно ничего! Фонарик с собой носи, бестолочь!
В ответ послышался вздох разочарования и недовольное ворчание:
— Фонарик вам, блин… Разбаловались вконец! Конечно! Кого сейчас этим удивишь, когда кругом сплошь порнография!.. Нудисты развелись… То ли дело при советской власти…
Он еще на что-то жаловался, но мне недосуг было вникать в его трудности. Меня переполняли планы и надежды, жизнь вдруг приобрела новый смысл. Аромат авантюризма, погони за наживой кружил мне голову! Ставки были высоки… ох, высоки! Зато какой кураж! Я, все-таки, азартный человек. Хорошо, что в карты не умею играть.
У самого подъезда я подняла голову — и обмерла. На четвертом этаже, на единственной освещенной лестничной площадке нашей старой «хрущобы» стоял кто-то — громадный, темный, заслоняя могучими плечами лампочку, и внимательно всматривался в дождливую уличную темень, приложив к лицу ладони лодочкой. И я поклясться была готова, что едва он меня увидал, как отпрянул от окна и пропал!
Я нерешительно затопталась у входа. Даже подумывала, не вернуться ли мне к эксгибиционисту… все ж таки мужчина, хоть и чокнутый. Но улица была уже пустынна; возмутитель женских непорочных душ побежал искать новую жертву. Как это он, интересно, не простуживается? Промозглая сырость прохватила меня, мурашки поползли по ногам от мокрых башмаков. Чертова питерская погода! Окно в Европу… а из окон вечно дует…
Пожав плечами, я решительно вошла в темноту подъезда и начала подниматься по узкой лестнице. Чему быть, того не миновать! Не далее как три часа тому назад я была готова ограбить собственную торговую точку! Со взломом, между прочим! Эта мысль почему-то придавала мне уверенности и значительности в собственных глазах. Я отчаянная женщина!
Первый этаж дался легко. На площадке между вторым и третьим я запыхалась и остановилась перевести дух. Ох, лучше бы я этого не делала! Едва стихли молоточки сердца в ушах, как я отчетливо услышала впереди, в кромешной лестничной тьме чье-то частое дыхание. Кто-то большой, тяжелый… Внезапно сопение участилось — и раздался тяжелый стон, полный искренней, глубокой муки. Ужас пронизал меня, как молния, от макушки до пяток. Я замерла.
Между лестничными маршами, далеко наверху, на четвертом этаже забрезжил слабый лучик света. Не желая сдавать завоеванные позиции, я собралась с духом, несколько раз сжала и разжала пальцы в кулаках и осторожно двинулась вперед, стараясь ступать беззвучно. Вытянув вперед правую руку, я ощупывала ею темноту, продолжая левой держаться за перила. Мне удалось сделать несколько шагов, вытянутая рука моя по-прежнему ничего не встречала перед собой, кроме пустоты, как вдруг моего лица коснулись чьи-то горячие влажные пальцы, взявшиеся ниоткуда!
До сих пор не знаю, как я не умерла от разрыва сердца. Одно только объяснение — не судьба. Судьба меня бережет… для электрического стула, не иначе. Я отшатнулась и так заорала, что у самой чуть не лопнули барабанные перепонки! Тот, кто был передо мной, тоже заорал, только я его за своим воплем не слышала. Помня о первоначальном намерении прорваться наверх, к свету, я безрассудно ломанулась вперед грудью (слава богу, еще есть чем ломиться), а неизвестный противник почему-то несся впереди меня громадными скачками и первый добежал до спасительной электрической лампочки. Там мы с ним остановились, привалились к стеночке и смогли полюбоваться друг на друга.
