Ясновидящая дала девушке травки для тети и рекомендовала особую чудодейственную молитву, которую нужно было выучить наизусть и читать трижды в день. Травки вроде бы помогли, но текст молитвы Катя, как ни старалась, выучить не сумела. Ясновидящая пояснила, что демонические силы, завладевшие Катиной душой, противятся силе молитвы и не желают подчиниться божественной власти. Если девушка переборет их сопротивление, чары зла сгинут, и ее жизнь станет полной и счастливой.
После нескольких встреч с Катей ясновидящая призналась, что ей не одолеть проблему, уходящую корнями в прошлое нескольких поколений, и что только один человек может справиться с таким тяжелым случаем. Его зовут отец Константин, а живет он в пригороде Петербурга.
Встреча с всесильным целителем должна сохраняться в строжайшей тайне. Ясновидящая написала отцу Константину письмо и получила согласие на приезд неудачницы. Оставив тете Лизе записку, Катя сбежала к целителю.
Отец Константин жил замкнуло и аскетично. Он вставал на рассвете и в любую погоду обливался в саду водой из колодца. После завтрака, состоящего почти всегда из каши, овощей и компота, начинался прием посетителей. Прием заканчивался в двенадцать часов, опоздавшие уходили ни с чем — отец Константин был строг и неукоснительно соблюдал распорядок дня. Потом он закрывался в своей комнате. В это время никому не разрешалось его тревожить. Ужинал он в шесть часов вечера опять же кашей или постными щами. Никогда в его меню не было ни хлеба, ни мяса, ни рыбы, ни сливочного масла, ни молока И хотя в сарае он разводил кур, ни курятины, ни яиц в пищу не употребляли. Отец Константин проповедовал полное слияние с природой, и его сад, развивающийся по своим гармоничным законам, буйно разросся и походил на северо-западные джунгли.
Вечером к дому целителя съезжались дорогие иномарки. Этих гостей отец Константин приглашал в лучшую комнату, и приемы заканчивались далеко за полночь.
У отца Константина почти всегда кто-то жил. Катя сменила немолодую женщину, встретившую ее враждебно, точно соперницу. Она, сверля девушку злобным взглядом, объяснила правила распорядка в доме, обучила нехитрой стряпне и строго-настрого велела оберегать отца Константина. На прощание она целовала ноги целителя, называя его святым великомучеником и спасителем грешников.
Дня три Катя осваивалась на новом месте, выполняла работу по дому и ждала. Но целитель и не вспоминал о несчастьях девушки. Однажды за ужином Катя не удержалась и спросила его об этом. Отец Константин удивленно взглянул на нее, будто впервые видел, прервал трапезу и отложил в сторону ложку.
— Смирение и покаяние, дитя мое. Забудь о своих бедах, живи в гармонии и мире, укроти свою плоть. Дай благодати войти в твою душу, и беды покинут тебя. Твоя жизнь наполнится светом, бесы сгорят в очищающем огне. Наберись терпения, а пока я ежедневно и еженощно молюсь за тебя, неразумное дитя. — Делитель встал из-за стола и голодным удалился в свою комнату.
Катя почувствовала угрызения совести и больше никогда и ни о чем его не спрашивала.
Так прошел месяц. Катя смиренно ждала исцеления и тосковала по тете Лизе, по своему дому и по утраченной свободе. Гнетущее одиночество и скука мешали покаянию и поиску внутренней гармонии. С хозяйственными делами девушка справлялась быстро, а в свободное время, которого было предостаточно, слонялась из угла в угол. Катя пробовала читать, но книги, собранные в доме целителя, показались ей слишком заумными. Она подолгу просиживала у окна и наблюдала за людьми, посещающими отца Константина.
Утренние гости чаще всего приходили пешком со станции. Иногда скапливалась очередь, и Катя слышала их разговоры. Об отце Константине слагали невероятные истории: у кого-то он вылечил безнадежно больного ребенка, кого-то отвратил от пьянства, кому-то вернул ушедшего из семьи мужа… Сам же он являл собой эталон добродетели и бескорыстия, плату брал мизерную — воистину святой человек. Череда каждодневных людских несчастий действовала на Катю угнетающе, и она переключила внимание на гостей вечерних.
Они не производили впечатление убогих и обиженных судьбой сирот. Кате всегда казалось, что у таких людей проблем просто не может быть: дорогие машины, роскошные костюмы и платья, массивные золотые украшения — эти атрибуты довольства уже являлись воплощением мечты большинства смертных.
Катя наблюдала за этими людьми как следят по телевизору за шествием звезд шоу-бизнеса по красным дорожкам фестивалей и презентаций. Она мечтала, что очень скоро, в одно прекрасное утро распахнется дверь в ее комнату, войдет сияющий отец Константин и возвестит ей о начале новой счастливой жизни. Катя наденет модное платье, которое превратит ее в сказочную красавицу, сядет в шикарную машину, вроде тех, что видела каждый вечер, и уедет отсюда навсегда. Но увы, машины подъезжали и уезжали без нее, а Катя от тоски готова была на луну выть.
Чтобы хоть как-то развлечься, девушка стала подслушивать и подсматривать за отцом Константином. Чаще других его навещала холеная крашеная блондинка на серебристом «мерседесе». Ее неизменно сопровождали охранники, но в дом к целителю их не допускали. Женщину звали Стелла. Катя обзавидовалась ее нарядам и драгоценностям и в своих мечтаниях перемерила весь гардероб гостьи. Одновременно ее терзал вопрос о том, что связывало Стеллу — диковинную райскую птичку, волею судьбы занесенную в обычную избу — и аскетичного отшельника? Эти размышления приобретали неприличное направление, ибо допустить, что делитель и гостья имели чисто платонические отношения, представлялось маловероятным.
Стелла, по мнению не обладающей серьезным житейским опытом Кати, принадлежала к категории роковых женщин. Кате больше нравился эпитет из переводных французских романов, где подобных дамочек именовали «фам-фаталь». Всегда в обтягивающей одежде, предельно откровенном декольте, сапогах или туфлях на высоких каблуках, при макияже, укладке и маникюре, Стелла шокировала и провоцировала мужчин зазывной яркой внешностью, как хищный тропический цветок, питающийся глупыми мотыльками. Но Катя понимала, что дерзкий имидж — всего лишь панцирь, под которым прячется уязвимая самовлюбленная натура, не терпящая поражений. Только женщина способна чувствовать тайну, хранимую другой женщиной. И интуиция подсказала Кате, что Стелла обременена страшной тайной.
Однажды вечером отец Константин приказал Кате отловить двух петухов: белого и пестрого. Спутав птицам ноги, целитель унес их в комнату для особых гостей. Приехавшая Стелла выглядела взволнованной и смеялась невпопад, истерично и громко. Они, как всегда, заперлись в комнате, а Катя на цыпочках заступила в караул.
Долгое время из-за двери не доносилось ни звука. У Кати закралась мысль, что хозяин и гостья заснули. В сгущающихся сумерках дом казался зловещим, и полная луна, словно издеваясь над Катей, усмехалась в незашторенном окне. Боясь скрипнуть половицей, Катя отступила назад. Ее тень уродливо искривилась в лунной дорожке на полированном полу. И без того пугливая девушка чуть сознания не лишалась.
Часы на стене пробили полночь. С последним ударом в комнате зажгли свет, узкая полоска выбилась из-под двери. Катя услышала голоса целителя и Стеллы, а чуть позже почуяла дурманящий запах. Она прижала руки к груди, унимая колотящееся сердце, и прильнула к замочной скважине.
