— Что значит комплексная?
— То и значит. Все службы трясут. Даже по линии первого отдела проверяют. Я уж не говорю о бухгалтерии. Инициатива сверху. Всех арендаторов шерстят.
— Интересно… Это неспроста. Может, вас реорганизовать задумали? Или руководство поменять?
— Не дай бог! Директор в министерство поехал. Полагаю, к вечеру появится какая-то ясность.
— Будем на связи. Пойду к себе, попробую уладить ситуацию своими методами.
— Попробуй. Если получится, то меня обязательно извести. Мы тоже в столовой стол накрываем. Приглашаю присоединиться. Тебе с членами комиссии в неформальной обстановке пообщаться не повредит даже в том случае, если твой метод, мне хорошо известный, сработает.
— Не обещаю. У меня незапланированный приезд, времени в обрез. Пообщаемся как-нибудь в другой раз. Ты же знаешь, что за мной не заржавеет.
У входа в цех Родика встретил Саша.
— Ты опоздал, — сообщил он. — Они уже ушли.
— Какие-нибудь документы составили?
— Нет, но сказали, что составят, если мы в течение суток не устраним их замечания.
— Странно. Так проверяющие себя обычно не ведут. Больше похоже на разведку. Прав, Николай Андреевич — надо идти с ними водку пить. А не хочется… Наташка меня поедом съест. Пошли-ка ему звякнем.
Трубку никто не поднимал, и Родик решил:
— Пойду в столовую. Он, наверное, там.
За накрытым в директорском зале столом сидел один Николай Андреевич.
— Когда нежданные гости придут? — спросил Родик.
— Никогда. Они все отказались. Сейчас обедают в общем зале. Во времена настали… Присаживайся, Родион Иванович. Давай по рюмке выпьем. У тебя с ними, я вижу, тоже ничего не сложилось?
— Они ушли до моего прихода. Протоколов не составляли. Странно…
— Ничего странного. Ты им до лампочки. Им весь завод нужен.
— Откуда такой пессимизм?
— Реализм. Только что с директором по телефону разговаривал. Ему в министерстве предложили организовать скупку акций. Мы же акции выпустили, дураки. Решение трудового коллектива… Современно… Теперь фиг до пенсии доработаешь.
— Не паникуй. Ты же еще не разобрался. Может быть, все к лучшему. Появится инвестор, глядишь, зарубежный…
— И станем выпускать оборонную продукцию, — перебил Николай Андреевич. — Полагаю, сценарий другой.
— Чего гадать? Поживем — увидим. Только думаю, что для таких, как ты, при любой власти работа и кусок хлеба с маслом найдется. Главных инженеров твоего класса больше не делают.
— А-а-а… Мели, Емеля… Скоро никому производство вместе с производственниками не понадобится. В сборочном цехе устроят рынок или склад зарубежного барахла. Кой-где это уже есть. Меня, может, возьмут сторожем…
— Не хочу тебя слушать. Поеду. У меня и так из-за твоих проверяющих полдня пропало.
Родик посмотрел на часы. Лена и Наташа должны были уже позвонить.
«Наверное, они что-то передали Сашке, — подумал Родик, направляясь в цех. — Не стоило сюда ездить. Паникер Сашка. Ответственности на себя брать не хочет, а ведь в детстве во все первым лез… Детство… Наташка, наверное, почем зря меня ругает. Лена тоже. Она вообще считает, что я плохой отец. А с чем сравнивает? Росла без отца. У меня он был, но я не помню, чтобы хоть раз он поинтересовался моими делами. Хотя нет, однажды поинтересовался… Кончилось тем, что я ему два ребра сломал, а он мне нос. Да… Все познается в сравнении. Одно правда — надо выкраивать больше времени для общения с Наташкой, а то успеваю в основном ее поучать, да еще и тому, во что сам не всегда верю. Повторяю ошибки своего отца. Нужно формировать ее ум и характер. Лениных усилий для этого мало…»
— Саш, мне никто не звонил? — спросил Родик, входя в цех.
— Звонила Лена. Сказала, что они в зоопарке. Ждать тебя будут до трех, а потом поедут домой.
— Успею, если прямо сейчас поеду, — посмотрел на часы Родик и, окинув цех взглядом, спросил: — У тебя ко мне вопросы есть?
— Есть. Рекомендации этой комиссии выполнять?
— Я же не знаю, что они наговорили. Ты руководитель. Пожарную безопасность обязан обеспечивать, эпидемиологическую тоже. Помни только одно: денег на это у меня нет, и на штрафы не дам. Усек? Все. Я полетел.
К зоопарку Родик подъехал без нескольких минут три. Лену и Наташу он заметил издалека. Они стояли у входа и озирались, вероятно, пытаясь разглядеть его в толпе.
Родик незаметно подошел к ним сзади и хрипло крикнул Наташе в ухо:
— Девочка! Где твои родители?
Наташа встрепенулась и, схватив мать за руку, обернулась:
— Ой, папчик. А мы тебя высматриваем. Думали, не приедешь. Мама уже уходить собралась.
— Я же обещал… Поехали куда-нибудь обедать.
— В «Макдоналдс». В классе все девчонки уже там были. Говорят, здоровско.
— Это который на улице Горького, на месте кафе «Лира»? Слышал. Даже видел, какие очереди стоят. Боюсь, что не обед получится, а поздний ужин. Да и пища там не для обеда.
— Ну, папчик…
— Ладно. Баловство это, конечно, но что поделать. Я сегодня провинился. Буду реабилитироваться.
— Уж лучше тогда домой. У меня полный обед есть, — вмешалась Лена. — Находилась я, устала.
— Ну, мам… Вы уже два дня обещаете…
— Лен, придется пойти на поводу у ребенка.
— Балуешь ты ее, а не воспитываешь. Потом все на меня валишь.
— Ну не ворчи. Нам с тобой тоже интересно эту пищу попробовать. Поехали.
2 глава
Мы часто забываем самые дорогие свои интересы, спокойствие, безопасность из любви к новизне.
Ж. Лабрюйер
Около посольства Танзании Григория Михайловича, Михаила Абрамовича и Родика встречали. Встречающий издали выглядел как типичный представитель негроидной расы, с которыми Родик периодически сталкивался в общественном транспорте и на улице, и это не вызывало у него положительных эмоций. Стараясь настроить себя на оптимистический лад, Родик отметил, что мужчина, несмотря на иссиня-черную кожу, имеет вполне европейские черты лица, а высокий лоб и вдумчивый взгляд свидетельствуют о наличии у него интеллекта. «Надо перестать зацикливаться на расовых вопросах и не обращать внимания на цвет кожи, а сосредоточиться на сути дела, — дал себе установку Родик. — Вообще неважно, кто и как выглядит. Нужно слушать слова и смотреть на реакции. Позитив и еще раз позитив».
— Шабаан, — представился мужчина, пожимая всем руки, и добавил на ломаном русском языке: — Господин посол ожидает вас.
