Книга В предвкушении себя. От имиджа к стилю - Ирина Хакамада

Беременности было уже восемь месяцев, когда Борис Немцов и Егор Гайдар пригласили меня в новый, составленный из либералов кабинет под руководством Виктора Черномырдина. Мечта так овладела мной, что я согласилась. С Немцовым мы обсуждали, смогу ли я, в черном и беременная, заседать так, чтобы коммунисты ничего не заметили. Решили, что смогу. Но Виктор Степанович опасался, что коммунисты таки просекут и поднимут крик. Мне предлагался, на минуточку, пост министра по социальной защите. В результате отправили рожать. В сентябре 1997 г. я появилась в парламенте, девочке было три месяца. Несмотря на огромные физические нагрузки, меня несло в Белый дом. Понимая разумом, что выгоднее оставаться депутатом, я напросилась в правительство. Мне отдали государственный комитет по малому бизнесу. Тот самый. С чего началась моя специализация. Я сдала депутатский мандат и оказалась в кресле маленького министра. Публичный драйв закончился. Навалилась ежедневная тяжелая административная работа.

Я вообще забыла о внешнем виде. Одевалась по инерции. Даже на съемку журнала Vogue натянула в спешке нью‑йоркский черный свитер за $10, купленный на улице. Было не до того. Встала у стенки в кабинете. Пара кадров, и я отправила всех восвояси. Некогда. Пришлось вгрызаться в чиновничий быт. Я быстро схватила, что чиновник не может быть модным. Модный — значит несерьезный. Этакая серая подчеркнутая безликость. Меня все вполне устраивало, особенно после звездного парламентского шума. Хотя попытка компенсации имела место. Черные ажурные чулки под строгими черными брюками. Помню, как Немцов нагнулся, чтобы поднять упавшую ручку, и с изумлением обнаружил ажурную полоску между ботинком и окончанием брюк. «Ну ты даешь, Хакамада! — прошептал он мне на ухо во время заседания. — Это гольфы или чулки?» — «Чулки». — «Класс!» Я была страшно довольна произведенным эффектом. «Коммерсантъ» вышел с фотографией: мы сидим с Немцовым рядом, и он заглядывает под стол. Очень смешно.

Вспоминаю еще один случай, не к месту. Но ничего страшного. Как вспомнилось. Где‑то вокруг 1993–1995 гг. я оторвалась в стиле на великосветской тусовке. Встреча предновогодняя, закрытая, для молодых акул бизнеса с женами. Я представляла и себя депутата, и своего прежнего мужа, имевшего с крупняком какие‑то сложные отношения. С неизвестными целями для меня он организовал совместное празднование и попросил меня быть. Среди собравшихся — весь цвет: Борис Березовский, Владимир Гусинский, Александр Смоленский, Олег Бойко и др. Ребята были крутые, и все, кроме холостого Бойко, старались, чтобы жены выглядели соответственно. Я, будучи не акулой и не женой акулы, глубоко задумалась. Платье «Чин‑Чин» — не то, свои, в отличие от французов, все поймут. Бриллианты отсутствуют и в планы моего супруга не входят. Как же выкрутиться, чтобы недорого, но впечатляюще? Я вспомнила про купленный в Вене шелковый комбинезон, черный, естественно, от Jean Paul Gaultier. Распродажа в 70 % свела его цену к $180. Моя вещь! Спереди вместо застежки на груди имитация мужской ширинки, а вместо лямок — резиновые подтяжки. Чудо расчудесное, которое носить некуда. Так он и скучал в шкафу, пока и для него не пришла минута славы. Раз уж я не могу составить достойную конкуренцию ни в платье, ни в украшениях, идем от противного. Превращаемся в стройного черного Карлсона с металлическим булыжником на шее и рокерскими грубыми перстнями на пальцах. Вечеринка удалась. Я же женщина. И по женским меркам я победила: в своем стиле, вне сравнений и очень уверенная, так как одежда подбиралась на мой вкус. Ну, чуть скандально, шокирует. Но ведь я не к королеве на прием пришла. Кстати о королеве.

В октябре 1994 г. впервые с 1917‑го монархический английский дом решил нарушить табу и оказать содействие российским реформам. Ельцин принимал Елизавету II. Я, будучи рядовым депутатом, получила приглашение и в британское посольство, и в Кремль на прием в честь королевы. И сошла с ума, как, впрочем, и мужчины. Все мы: и политики, и бизнесмены, и деятели культуры — не понимали, как себя вести и во что одеваться. Прошел слух, что только смокинги и платья в пол, все черное, в глаза не смотреть, женщинам приседать в книксен, мужчинам не протягивать руку и не пытаться Ее Величество целовать. Я не спала всю ночь. Со страха надела что‑то очень длинное и бесформенное, типа монашеского облачения. Цель — вообще стать невидимкой. Каково же было мое изумление, когда в посольстве я обнаружила разноцветно одетых женщин, часть вообще в деловых костюмах. Толпа пестрела и переливалась, перемежаясь нескладными фигурами россиян во взятых напрокат дешевых смокингах. По очереди некоторых подводили к королеве, представляя во всех титулах. Я проходила как депутат новой формации. Что‑то промямлила, пытаясь смотреть вбок, и быстро ретировалась. К счастью, в Кремле личного представления не было, строгая рассадка за столами. Борис Николаевич и Елизавета II вошли в зал, произнесли речи. Я ощущала себя песчинкой, которую занесло в мир богов. Случайно или заслуженно, но меня удостоили чести. В любом случае благодаря исключительно созданному всего лишь за год имиджу.

И вот после «шумного бала», спустя три года я абсолютно добровольно засела в чиновничий кабинет, погружаясь в бюрократическую бумажную волокиту и бесконечные интриги. Все свои силы я бросила на достижение результата: освободить мелких предпринимателей от лишних налогов, барьеров, втащить этот сектор в стратегию экономической модели развития. Работа абсолютно неблагодарная. Для большинства населения и даже элиты весь упомянутый слой представлялся спекулянтами и торгашами. Недаром Черномырдин как‑то заметил про них: «Это не рынок, это базар». В публичном плане я отошла в тень. Владимир Соловьев, ведя в то время на радио «Серебряный дождь» рейтинговую программу, прокомментировал назначение приблизительно так: попрыгала в парламенте, а теперь затерялась где‑то в чиновниках в каком‑то малом бизнесе. Госкомитет по поддержке малого и среднего бизнеса являл собой формально что‑то списанное из западных учебников, но построенное по советскому остаточному типу: подразделения с отсталыми кадрами, недофинансированное и абсолютно не вписанное в иерархию ведомственных интересов. У меня было больше начальников и кураторов, чем полномочий. А в фонде по выделению финансовой помощи засели мелкие воришки. Другой бы скис. Но не я. Я жаждала продвинуть сектор, который тысячам людей дал свободу и экономическую независимость. Личный пиар уступил место пиару ведомства. С моим имиджем последнее достигалось легко. Следующий шаг: чистить кадры и двигать программу, включая вмененный налог, упрощенку, доступ к кредитам и аренде и т. д. Все актуально и по сей день. Ну какой тут имидж? Никакой. Что и произошло. Я растворилась в коридорах власти. В правительстве каждое выступление согласовывается, самостоятельность и инициатива не приветствуются. Но я даже не волновалась на эту тему. Все силы уходили на то, чтобы понять систему принятия решений и провести либеральные идеи, несмотря на бюрократический саботаж. В новом кабинете, пусть и реформаторском, все ведомства сопротивлялись снижению и упрощению налогообложения, сокращению лицензирования и проверок. Я подняла руку на таких монстров, что спасал меня только Борис Ельцин. Иначе бы уволили со свистом.