Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 37
Роза и Ли вернулись уже под вечер. За ужином Ли рассказала, что они заглянули в мороженицу и съели по три порции: шоколадного, ванильного и с карамелью. Вернее, это она съела, поскольку Роза ничего заказывать не стала.
– Я не люблю мороженое, – объяснила Роза. – Я вообще мало ем.
– И правильно делаешь, – сказала Ли. – А я вот люблю мороженое и уже в прошлогодние джинсы не влезаю.
Это Ли просто на комплимент напрашивалась. Она прекрасно влезала даже в позапрошлогодние джинсы, но очень любила, чтобы ей это все говорили.
– В такую духотень только мороженое, – рассуждала Ли. – И купаться. Жаль, что в озере купаться запретили, палочку какую-то нашли.
После ужина они отправились в холл смотреть телевизор, Айк потащился за ними, Па и Ма удалились в спальню, я выбежал на улицу. Где-то часа два слонялся по саду, поглядел на кроликов, подышал воздухом. Потом в окнах на втором этаже зажегся свет, и я вернулся.
Сначала хотел устроиться на земле, прямо напротив комнаты Розы. Но потом выбрал еще более удачную позицию. Яблоня, под которой я устроил наблюдательный пункт, оказалась старой и ветвистой, я изловчился и взобрался на толстую ветку. С ветки открывался прекрасный вид на окна. Кстати, это большое предубеждение, что мы не умеем лазить по деревьям. Просто это у нас получается хуже, чем у кошек, и делаем мы это нечасто. Если дерево растет под наклоном, то залезть на него не очень сложно, надо просто верить в себя.
Роза и Ли не спали. Сначала они сидели у Ли и рассматривали какие-то журналы, затем Роза ушла к себе. Ли еще почитала немного и выключила свет. Спокойной ночи.
Роза спать не ложилась. Она сидела перед окном и смотрела в сад. Как кукла. Не двигаясь, не моргая, показалось, что даже не дыша.
А потом что-то случилось с моими глазами, будто попало в них что-то, я моргнул, а когда разжмурился, обнаружил, что Роза исчезла.
Я огляделся. Розы не было нигде в пределах моей видимости. Она исчезла, растворилась в ночной тишине.
Тогда я посмотрел вниз.
Она стояла прямо подо мной и тоже смотрела.
Я слышал про такую штуку, но встречаться с ней не приходилось никогда. Некоторые умеют как бы наводить затмение на глаз наблюдателя. Вот только что вы их видите, а потом бац – и их нет, а они уже рядом, как будто мгновенно переместились. Я слышал, что такую способность можно у себя развить, но никогда не встречал никого, кто этим искусством обладал.
Роза, видимо, была первой.
Стояла и смотрела. Затем положила руку на ствол дерева, и я увидел, как странно шевелятся на яблоневом стволе ее пальцы. Они двигались как бы самостоятельно от руки, как короткие подвижные щупальца, хотели оторваться от ладони и подняться по шершавой яблоневой коре ко мне… Я закрыл глаза и быстро их открыл. Пальцы как пальцы. Привиделось. Привиделось, может быть…
Я все-таки собака. И в глубине моего собачьего существа зашевелился косматый древний страх, вошедший в мозг и кости моих предков еще со времен первобытных костров. Страх ночи, страх забытых ныне тварей, прячущихся за кругом света и терпеливо ждущих своего часа. Ждущих, когда человек у костра уснет, ждущих, когда один из нас отвлечется на секунду и не услышит мягких тяжелых шагов.
Ждущих часа своей охоты.
Это не поддается контролю разума. Покажите кобру в стойке перед броском самой умной собаке из всего собачьего племени, и она не выдержит и залает, и бросится удирать, как удирает глупый щенок при первых звуках газонокосилки.
Я тоже не выдержал. Я зарычал.
Роза положила на яблоню вторую руку. Зрачки ее резко сузились и превратились в длинные щелочки, а может, это снова мне показалось…
Меня ударило. Запах, тот самый запах, вонь мертвечины ударила меня снизу и сбила дыхание. Я попятился вверх по ветке. Откуда? Откуда этот запах, она ведь не пахла. Она вообще не пахла, а теперь вот…
И вдруг она убрала руки с дерева. Она опустила голову. Казалось, она прислушивается. Я тоже послушал ушами, но ничего, кроме ночной возни на пристани. Ночь как ночь.
Роза развернулась и двинулась в сторону изгороди. Я остался один.
Я не слезал с дерева до тех пор, пока ноги мои не одеревенели и не задрожали. Тогда я осторожно спустился.
Казалось, сад был насквозь пропитан этим запахом, он стекал с каждого дерева, с каждой травинки. Голова у меня кружилась, меня затошнило, я не выдержал и побежал домой.
Всю ночь я провел на кухне. Как Роза вернулась домой, я не слышал.
И еще. Там я не понял, понял только потом на кухне. И это испугало меня еще больше. Я вдруг увидел, что она похожа на Ли. Очень.
А вчера она похожа совсем не была.
Глава 8
Прятки
Мне это до сих пор снится. И будет сниться всю оставшуюся жизнь.
Подо мной старая затхлая земля, над головой доски с занозами. Сквозь щели просачивается пыльный солнечный свет. Лучи падают почему-то под разными углами, образуют причудливую многоугольную сетку. Пахнет ветошью и старыми грибами. Я слушаю.
Шаги. Медленные, тяжелые шаги над головой. От каждого шага доски прогибаются и осыпают на голову какой-то мерзкий прах, комковатую пыль, тараканьи лапы. Шаги направляются ко мне. Шерсть на загривке поднимается дыбом, лапы начинают дрожать. Шаги останавливаются над головой. Я уже не дышу.
Голос.
– Вы проиграли.
Смех.
– Вы проиграли.
Смех становится ближе, солнечные лучи гаснут один за другим, сквозь щели наваливается мясной гниющий смрад…
Я дергаюсь и просыпаюсь.
Возле клетки стоит Чеснок.
– Что, брат, кошмары мучают? – неожиданно сочувственно спрашивает он. – Бывает. После того, что ты натворил, и должны кошмары мучить. Так что не удивляйся.
А я и не удивляюсь.
Сторож пододвигает мне миску с бобами в томатном соусе. Я запускаю туда морду и начинаю хлебать. Бобы ничего, вкусные. Сторож смотрит на меня с сожалением.
– Мой парень тоже все мне говорил, давай собачку заведем. И я уже было собрался завести ему эту самую собачку, и деньги даже припас. Такую же, кстати, как ты, хотел завести. Вы же отличные охранники, вы же верные друзья… Друзья человека.
Чеснок качает головой, думает, как хорошо, что он не завел такую же, как я, собаку своему сыну.
– Смотри-ка. – Сторож повернул ко мне телевизор. – Это все из-за тебя. Целая передача.
Передача была не из тех, что хочется пересматривать. Корреспондент снимал антисобачью манифестацию. Народу было много, человек, наверное, двести. В основном женщины, мужчин мало.
Впереди шагал здоровенный дядька в кожаной куртке. Этот дядька тащил на поводке испуганную упирающуюся псинку. Такую же, как я. Только там у них была сука. Не знаю, что они с этой собакой собирались делать и в чем конкретно она провинилась, может, тяпнула этого здоровяка за ляжку, не знаю. Но вся эта компания была настроена весьма решительно – лица озлобленные, у многих плакатики в виде дорожных знаков – собачья голова, перечеркнутая красной полосой. У некоторых были даже транспаранты с надписями «Остановим собак-убийц». И фотографии. А у одной женщины в рыжей куртке в руке белела табличка. На одной стороне было нарисовано число 594, а на другой «загрызенных в год». Где она нашла столько загрызенных в год, не знаю. Скорее всего она эту цифру просто выдумала. Тетка поворачивала свою табличку то так, то сяк, и эти надписи упрямо скакали у меня перед глазами.
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 37
