Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
Да, американская трагедия 2008 года заключалась в том, что великий народ, сформировавшийся в прямом симбиозе с самой современной демократией, и в прямом смысле «великое общество» было вынуждено выбирать между двумя кандидатами, равно — хотя и по диаметрально противоположным причинам — не способными руководить им.
Однако и само возникновение такого выбора, и итоговое предпочтение политического шоумена, не имеющего опыта практического руководства, неотделимы от принципиального отрицания этим обществом ответственности как таковой.
Победа Обамы стала подлинным «праздником непослушания», публичным торжеством инфантильного в американском национальном характере.
Без отрицания самой идеи ответственности это было бы невозможно, и, как показано выше, данное отрицание отнюдь не являлось исторической случайностью.
Тотальное, охватывающее все общество сверху донизу снижение ответственности и даже последовательный отказ от нее не только как практики, но и как идеи, как цели и, более того, превращение отказа от ответственности в норму общественного поведения при эрозии адекватности управляющих систем — поистине гремучая смесь!
С разной степенью остроты описанные выше последствия наблюдаются почти во всех управляющих системах, включая такие страны с совершенно разными, но наиболее эффективными в современном мире системами управления, как США и Китай, — и везде ведут к драматическому падению его качества.
То, что это правило действует повсеместно и неумолимо вне зависимости даже от самых глубоких — цивилизационных различий, свидетельствует о его фундаментальном, базисном для современного этапа развития человеческой цивилизации характере.
Пример 3. Дебилизация государственного управления
Поразительно, но для китайского руководства, насколько можно судить, оказались полной неожиданностью не только «тюльпановая революция» в Киргизии (рассматриваемой им как естественная сфера своего влияния), но и волнения буддистских монахов в Тибете в августе 2008 года, и попытка мятежа в Синцзян-Уйгурском автономном районе в 2009 году.
Кроме того, технологический рывок, вынужденно начатый Китаем по завершении Олимпиады_2008 из-за того, что при существующих технологиях ему не хватит воды, почвы и энергии, предусматривает замену технологий на менее энергоемкие, даже когда сохранение старых технологий с коммерческой точки зрения является вполне оправданным. В силу своего нерыночного характера этот технологический рывок носит, строго говоря, непредсказуемый характер, что было бы немыслимо в Китае еще несколько лет назад.
Сокращение внешнеторгового сальдо Китая под влиянием экономического кризиса ограничило его возможности поддержки доллара и вынудило кредитовать значительную часть внешней торговли в юанях, создавая тем самым прообраз «зоны юаня» как минимум в Юго-Восточной Азии. Эти процессы развиваются стихийно, под действием объективной необходимости, а не осмысленного решения (которого так и не удалось выработать в ходе многолетних дискуссий), что также свидетельствует о внутреннем кризисе китайского управления.
Еще более драматическая картина наблюдается в США — стране, еще совсем недавно возведшей искусство стратегического планирования и кризисного управления (то есть управления тем или иным процессом при помощи специально организуемых кризисов) на, казалось бы, недосягаемую высоту. Еще летом 2001 года эта система демонстрировало мышление на поколение вперед. Но начиная с агрессии против Ирака в 2003 году, мы видим ее постепенную, но неуклонную деградацию, стремительно — за 2000-е годы — выродившейся в «ситуативное реагирование» в стиле российского МИДа с горизонтом планирования «до следующих президентских выборов».
Об этом свидетельствует вся экономическая политика после начала ипотечного кризиса в июле 2006 года, подчиненная единственной цели — не напугав американское общество, оттянуть прокол «ипотечно-деривативного пузыря» и, соответственно, дестабилизацию экономики до президентских выборов 2008 года. Бесспорно, что постановка данной цели заметно усугубила последствия кризиса, — и при этом ее все равно не удалось достигнуть!
Скорость деградации американской системы управления производит шокирующее впечатление: как показывает опыт 11 сентября и реакция на него, не только в начале и середине, но как минимум еще и в конце 2001 года американские стратегические аналитики мыслили поколениями. А уже менее через пять лет горизонт их видения сузился до следующих президентских выборов, что в то время означало два с четвертью года!
2.3. Конец демократии?
Удивительно, как быстро летит время. Понятие демократии сохраняет всю свежесть концептуально нового энергичного при — зыва, переворачивающего, обновляющего и возрождающего старый затхлый мир и создающего на его основе качественно новую, на порядок более эффективную, чем раньше, систему управления, объединяющую национальные интересы с общечеловеческими.
А ведь основные демократические институты (не говоря уже о принципах) были окончательно созданы более 200 лет назад, в XVIII веке, и с того времени лишь улучшаются и дорабатываются, оставаясь в своей основе неизменными.
Сегодня мы видим, как упрощение коммуникаций и распространение технологий формирования сознания размывают государство — стержень современных демократий.
Существенно и то, что для формирования сознания общества достаточно воздействовать на его элиту — небольшую его часть, участвующую в принятии важных решений или являющуюся примером для подражания. Длительные усилия изменяют сознание элиты, и оно начинает кардинально отличаться от сознания остального общества. Элита отрывается от общества и теряет эффективность. При этом исчезает смысл демократии, так как идеи и представления, рожденные в низах общества, перестают восприниматься элитой, и потенциал демократии съеживается до самой элиты.
Проявления двух этих факторов разнообразны.
2.3.1. Внешнее управление: еще одна дорога, вымощенная благими намерениями
Стандартные демократические институты по самой своей природе обеспечивают власть наиболее влиятельной общественной силе. В этом их суть, в этом когда-то заключалось их историческое преимущество.
Однако в условиях глобализации, по мере упрощения и интенсификации коммуникаций, в первую очередь трансграничных, наиболее влиятельными в слабых странах (или просто деморализованных по тем или иным историческим причинам обществах) все чаще оказываются внешние для них силы. Это могут быть иные государства, глобальные корпорации, некоммерческие структуры (от спецслужб до религиозных сект) или даже случайно возникшие группы мошенников — но результат один: целые общества вполне демократически, а порой и незаметно для самих себя подпадают под внешнее управление.
Несовпадение интересов структур, осуществляющих внешнее управление, с интересами управляемого общества (а то и их прямая противоположность) — естественная норма.
Прежде всего, дисбаланс интересов может вызываться глобальной конкуренцией: структуры, осуществляющие внешнее управление, разумеется, стремятся подавить своих конкурентов из управляемых ими стран или, если их нет, не дать им возникнуть.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
