— Лаура Ингаллс? Вы шутите? — смеется он.
— Вовсе нет. Когда родители дали мне имя, они ничего не знали о «Маленьком доме в прериях». То-то и обидно, — мямлю я.
Способны ли люди видеть сексуальное влечение? Знает ли этот мужчина, что я мысленно раздеваю его? Надеюсь, что нет.
— Держу пари, вы ненавидели его, когда этот сериал был на пике популярности, — говорит Стиви.
— Ненавидела, — не спорю я.
Большинство людей полагают, что, раз меня зовут так же, как и главного героя фильма — не по годам развитую девочку-шалунью, — «Маленький дом в прериях» должен был быть моей любимой программой. Требуется незаурядная проницательность для того, чтобы догадаться, что я не в восторге оттого, что являюсь полной тезкой глупого веснушчатого ребенка, испытывающего нездоровую страсть к огромным чепцам и панталонам.
— Все могло обернуться еще хуже. Вас могли бы назвать Мэри.
Я задумываюсь над такой возможностью, и меня передергивает от отвращения. В этом фильме Мэри более приятный персонаж, но она все равно слащавая и противная до невозможности.
— В детстве я очень хотела какое-нибудь более энергичное имя. Тройкой лидеров были Зара, Зандара и Жулейка.
Он смеется.
— Лаура — это очень красивое имя.
И я вдруг влюбляюсь в свое имя.
— Когда я был маленьким, моим любимым мультфильмом был «Топ-Кот».
Я воспринимаю это мало связанное с предыдущим разговором заявление как нечто совершенно естественное и живо откликаюсь:
— А мне нравились «Сумасшедшие гонки»!
Мы принимаемся болтать обо всяких пустяках и продолжаем это занятие до тех пор, пока поезд не останавливается на «Баронс-Корт».
— Я выхожу на следующей станции, — спохватываюсь я.
Что же я такое говорю? Неужели мы сейчас должны будем расстаться? Возьми себя в руки. Его глаза имеют яркий, чистый зеленый цвет.
— Я тоже, — говорит Стиви.
— Я перехожу на линию «Хаммерсмит-энд-Сити». Я живу рядом с Лэдброк-роуд, — выпаливаю я. Это уже ни в какие ворота… Случайному встречному такие вещи нельзя рассказывать.
— Я еду в Ричмонд. У меня там что-то вроде собеседования.
— Правда?
— Насчет регулярных выступлений. Я двойник Элвиса. Это моя работа — по крайней мере, вечером.
— В самом деле? — Я улыбаюсь, надеясь хотя бы улыбкой показать те заинтересованность и одобрение, которые я не смогла выразить голосом.
Поезд доезжает до «Хаммерсмита» как-то очень уж быстро. Мы оба выходим и мгновение стоим в нерешительности. Мы оба хотим что-то сказать, но ничего стоящего на ум не приходит.
— Ну ладно, удачи вам на собеседовании… и… в выступлениях, — говорю я.
— Спасибо. Еще увидимся, — отвечает Стиви.
Мы оба знаем, что никогда больше не увидим друг друга. Сейчас он, вместе с другими вышедшими из поезда людьми, исчезнет в переходе на линию «Дистрикт», а я смешаюсь с толпой, которая течет через турникеты, ведущие к линии «Хаммерсмит-энд-Сити». Мне должно быть все равно. Но мне не все равно.
— Ну до свидания, — неловко бормочу я.
И тут он целует меня. Стиви Джонс делает шаг ко мне и — после пятнадцати с половиной минут знакомства — целует меня. Очень нежно, в щеку, совсем близко к уголку рта.
У меня в мозгу возникает несколько вариантов возможных действий. Можно дать ему пощечину — вряд ли, ведь я не актриса в черно-белом довоенном фильме. Можно схватить его, прижать к себе и поцеловать по-настоящему. Тоже вряд ли, хотя я уже успела заметить, что он очень привлекателен (красивые волосы, не короткие и не длинные, рост больше шести футов, широкие плечи, аккуратная задница, худощавое, почти худое тело), но, на мой взгляд, мы еще недостаточно знаем друг друга для того, чтобы я могла быть настолько прямолинейной.
Поцелуй был мягким и ласковым, пытливым и многообещающим. Ко мне нечасто проявляют такие чувства. Это был хороший поцелуй.
По правде говоря, до того хороший, что мне больше ничего не остается, кроме как сбежать — со всей скоростью, на какую я способна. Вверх по лестнице и вон из его жизни, не оставив позади ничего похожего на хрустальную туфельку.
7. ЭТО ЛЮБОВЬ
Белла
Пятница, 14 мая
Я постаралась, чтобы дом выглядел на все сто. Раз уж Филип платит такие огромные ипотечные взносы, то я, по крайней мере, могу хотя бы создать приятную обстановку, приглашая сюда друзей и время от времени покупая свежие цветы.
Когда мы поженились, я съехала со стильной «квартиры» в Клеркенвелле, а Филип продал свою квартиру в Патни.
Я была бы не прочь переехать к нему, но он хотел начать все заново. Мы купили дом с пятью спальнями в Уимблдоне — Филип сказал, что он почти идеален и для того, чтобы стать полностью идеальным, ему не хватает только играющих в комнатах прелестных дочерей и бегающих по лестницам крепких сыновей. Кто я такая, чтобы возражать? Мне даже не приходится его убирать. Этим занимается наша тайская домоправительница Гана.
Несмотря на то, что Филип планировал заниматься интерьером дома вместе со мной, он фактически сделал все сам. Это получилось не специально — просто всякий раз, когда я приносила что-нибудь домой, он качал головой и говорил, что вещь, конечно, замечательная, но она не совсем соответствует атмосфере и духу старого викторианского дома. Иногда я была не согласна, но не настолько, чтобы доводить дело до ссоры, — и в какой-то мере он был прав, особенно когда речь шла о люстре в виде вращающегося зеркального шара или прозрачном, с разноцветными вкраплениями, сиденье на унитаз. Мы оба получали то, что хотели: я — готовое окружение и образ жизни очень небедной представительницы среднего класса; он — осознание того, что он поступил правильно.
Филип накупил старинных комодов, буфетов, полок, стульев и столов — столы, чтобы не поцарапать, нужно было накрывать тканью или стеклом. Такие мелочи напоминали мне о том, что я уже выросла. Мы держали рулоны туалетной бумаги в шкафчике в ванной, а лампочки — в коробке в гараже. Елочные украшения я хранила на чердаке. Наша кухня — «Поггенполь» — просто забита всякими устройствами и приспособлениями. Многие из них мы даже еще не распаковывали.
Этой весной было на удивление много теплых и ясных дней, и почти каждый вечер мы с Филипом сидели в саду за бутылкой вина. Мы наблюдали, как оживают после зимы деревья и как из маленьких почек появляются свежие, изумрудно-зеленые листья. Летом я собираюсь проводить в саду еще больше времени. Там так спокойно.
Сегодня нам понадобятся все пять спален. Я проветрила их и оставила в комнате Лауры журналы «Вог» и «Нау», а в комнате Амели — журнал «Тэтлер» и туристическую брошюру. Мальчики будут ночевать в одной комнате — думаю, это их ничуть не смутит, — а Фрейя будет роскошествовать одна в двуспальной постели. Я не спешу заводить своих детей, но быть хорошей, предупредительной крестной матерью мне очень нравится. Когда бы Фрейя, Дэйви или Эдди ни оказались у меня в гостях, я стараюсь обеспечить им максимальный комфорт. Я иду в «Блокбастер» и беру там детские фильмы или мультфильмы, покупаю большие пакеты воздушной кукурузы «Баттеркист» и изрядные запасы шоколада. Я покупаю комиксы, светящиеся краски, игрушечные машинки и кока-колу. Тот, кто считает, что счастье нельзя купить за деньги, просто ходит за покупками не в те магазины.
