Даже в дождливый мартовский день ферма Пакли выглядела по-своему красивой. Основная часть дома была построена в викторианскую эпоху, хотя некоторые флигели были гораздо старше. Причудливые крылья здания беспорядочно тянулись по двору: каждое поколение Бригстоков добавило в архитектуру что-то свое. Внутренняя планировка тоже была необычна: комнаты располагались в самых неожиданных местах. Кэрри полюбила этот дом с того самого дня, когда Хью впервые привел ее к себе в гости.
Как обычно, дверь была не заперта, и Кэрри шагнула за порог с таким ощущением, как будто она совершает нечто недозволенное. Ноги задело что-то пушистое.
— Макавити!
Кот поднял мордочку и устремил на Кэрри зеленые глаза, после чего, с надеждой подергивая хвостом, прошествовал к буфету. Смаргивая слезы, Кэрри погладила его по мягкой шерстке и прошептала:
— Я бы с радостью забрала тебя с собой, но у Ровены аллергия на кошек, и, если честно, Мак, я боюсь, что у тебя разовьется аллергия на Ровену.
Макавити был не из тех котов, которых можно спокойно взять на руки и приласкать, поэтому Кэрри насыпала ему в миску сухого корма с рыбой и выпрямилась, понимая, что нарочно тянет время: сейчас перед ней стоит задача освободить комнату.
Схватив картонную коробку, Кэрри поднялась по лестнице, прислушиваясь к каждому до боли знакомому скрипу. Дверь в спальню была укреплена брусьями и обита мягким материалом, который оберегал головы нескольких поколений Бригстоков. Сейчас эта дверь, запиравшаяся на щеколду, была настежь распахнута. Кэрри заметила на кровати взбитые подушки и новое пуховое одеяло, которое она видела впервые и которое ни за что не потерпела бы на собственной постели: от этого жуткого цветочного рисунка бросало в дрожь.
Значит, расставшись с ней, Хью решил заодно сменить и постельное белье? Нет, пожалуй, для него это было бы слишком. Скорее всего, одеяло сменила его мама. А может, он не мог спать на тех простынях, на которых они когда-то спали вместе? Может, он хотел начать новую жизнь… А вдруг он все-таки жалел о случившемся?
Кэрри побросала в коробку несколько книжек в мягком переплете и кое-какие безделушки, потом достала из гардероба свою одежду. Осталась только шкатулка с украшениями. Кэрри знала, что в ней лежит, поэтому не стала открывать крышку, а просто пихнула шкатулку в коробку, поверх остальных вещей. Наконец, она взяла полиэтиленовый пакет и прошла в гостиную. Было тихо, если не считать унылого тиканья часов на каминной полке. Кэрри терпеть не могла эти старые уродливые часы в форме наполеоновской треуголки, но они стояли здесь целую вечность, и у нее не поднялась рука, чтобы от них избавиться. Сейчас ей хотелось только одного — забрать с серванта фотографию, на которой они с Хью были запечатлены в академических шапочках и мантиях в день окончания университета.
— Кэрри! — раздался низкий голос Хью. Ее пульс участился.
— Ты обещал не мешать, — не оборачиваясь, прошептала Кэрри.
— Да, обещал, но мне пришлось вернуться на ферму — у нас проблемы с одной из коров.
— С какой именно?
— С Миллисент. У нее мастит. Я привел к ней ветеринара.
Кэрри всегда удивляло, что Хью — человек деловой и не романтический во всех остальных отношениях — знает по именам всех коров из своего четырехсотголового стада. Она сдержала неуместный порыв сочувствия, боясь, что общие переживания за корову окончательно ее расстроят.
— Но ведь она поправится?
— Конечно.
Кэрри, наконец, повернулась к нему лицом. Густые волосы соломенного цвета были всклокочены, под глазами темнели круги почти такого же цвета, что и его бессменный рабочий комбинезон. Странно, но брызги коровьего навоза на лице Хью вызвали в душе Кэрри острый прилив нежности.
— Да, я пообещал, что не буду тебя беспокоить, но мне захотелось узнать, как у тебя дела.
Сердце девушки подпрыгнуло. Он что, пытается помириться? Но тут Кэрри увидела его мрачное лицо и поняла, что все надежды напрасны.
— У меня все хорошо, — сказала она, крепче сжав в руках рамку с фотографией. — Правда, недавно случилась маленькая неприятность — мой жених расторг помолвку, а в остальном все просто замечательно.
— Наверное, я заслужил твой укор, но, знаешь, ты мне небезразлична, и это решение не было простой прихотью.
— Вот как? А я-то, дура, думала! Ну, конечно: ты притащился домой с мальчишника и велел мне убираться вон из твоей жизни — какая же это прихоть?
Кэрри видела, что Хью изо всех сил пытается сохранять спокойствие, и это бесило ее еще больше.
— Понимаю, ты расстроена, Кэрри, но не надо скандалить. От этого не будет легче ни мне, ни тебе.
— Расстроена? Вовсе нет. Я уже справилась со своими чувствами. — Она подхватила с пола полиэтиленовый пакет. — Я собрала вещи и сейчас уйду из твоей жизни, как ты и хотел. Кстати, я тут прихватила несколько безделушек — надеюсь, ты не возражаешь? — язвительно добавила она.
Хью покачал головой. Он был похож на большую лохматую собаку, которая написала на ковер, — такой виноватый, такой пристыженный… Кэрри очень хотела его возненавидеть, но не могла. Вовсе не от ненависти ее сердце отчаянно колотилось под ребрами так, что даже болело в груди.
— Конечно, не возражаю. Бери все, что хочешь, — устало бросил Хью.
— Ты это серьезно? — спросила она, невольно повысив голос.
— Ну да. Возьми все, что тебе нужно.
— Все? Ты хочешь отдать мне все — коровник, кур, свой трактор?
— Ты отлично знаешь, что я имею в виду. Можешь забрать то, что захочешь. А вообще нам надо как-нибудь разобраться с этим вопросом.
— С каким вопросом?
— С финансовым. Ты имеешь право на часть дома и долю в бизнесе, — буркнул Хью. — Это вполне справедливо.
Ах, вот оно что: не прошло и двух недель после их разрыва, а он уже составляет новый бухгалтерский баланс!
— Не рановато ли думать об этом?
Солнце, внезапно заглянувшее в старинные окна, ярко осветило лицо Хью, показав его истинные чувства. Не сказать, что он выглядел злым, но по спине Кэрри пробежал холодок. Ей уже доводилось видеть эти крепко сжатые челюсти: они означали, что он принял решение.
— Рано или поздно нам придется разобраться с финансовым вопросом. Я хочу быть честным по отношению к тебе. Ты много лет работала на моей ферме и вложила в нее немало труда.
— Черт побери! Неужели ты хочешь сказать, что чувствуешь себя виноватым?
— Кэрри, не начинай все сначала!
— Чего не начинать? Ты бросил меня, Хью! Ведь ты сам предложил мне выйти за тебя замуж. Я не просила устраивать королевскую свадьбу. Так хотели ты и твоя мама.
— А ты нет? — сердито спросил Хью, потом вздохнул. — Послушай, я не собираюсь устраивать очередную ссору. Мне больше нечего сказать. Прости за то, что между нами произошло. Мне очень жаль, что так получилось, но ничего не поделаешь. Надо как-то жить дальше. Я хочу, чтобы ты была счастлива, Кэрри, а со мной ты никогда не будешь счастлива — теперь я это знаю.
