Ее саму Йост постоянно старался низвергнуть. Усталость или веселье жены, даже ее беременность — все становилось поводом для беспощадной атаки с его стороны. Дейзи казалось, что она передвигается по минному полю, когда шаг влево или вправо может означать конец. Поэтому старалась шевелиться как можно меньше. В конце концов Дейзи привыкла внутренне сжиматься, стоило лишь мужу бросить на нее взгляд.
В итоге она окончательно перестала выносить его общество. Месяцы жестоких перебранок и жизнь в постоянном напряжении сделали свое дело. Он стал ей отвратителен.
Дейзи понимала, что все их знакомые с любопытством ждут завершения истории. Конечно, именно ее считали виноватой в том, что брак не сложился. А она все тянула и тянула, откладывая очевидное решение. Дейзи считала, что делает это ради счастья своего малыша. Она старалась выглядеть веселой и счастливой. Внутри же у нее был холод и глухое отчаяние…
Девять месяцев они с мужем прожили отдельно друг от друга, встречаясь лишь на светских мероприятиях. Потом ей надоел этот цирк, и она уехала в Англию, бросив Амстердам, дом Йоста в Остерлоо и самого Йоста.
— Давно ты тут сидишь?
Голос Йоста заставил ее вздрогнуть. Она не заметила, как он вернулся. Дверь в свою комнату Дейзи приоткрыла, чтобы в случае чего можно было услышать Пита. Поэтому бывший муж появился на пороге словно привидение.
— Питер спит, а я уже почти все закончила, — ответила Дейзи.
Она сидела на краю кровати у распахнутого чемодана Пита.
— Что-то ты рано, — заметила она.
— У меня завтра в семь утра встреча, — ответил Йост.
Значит, завтра с утра времени для сына у него опять не будет, подумала Дейзи и закусила губу.
— Эта встреча была запланирована несколько недель назад, я не мог ее отменить.
— Разве я что-нибудь сказала? — вскинула она голову.
— Зачем тебе говорить? Я не разучился читать по твоим глазам. Ты считаешь, что с утра мне надо быть дома. Считаешь, что я должен отменить все дела и быть с тобой, если ты приехала.
Она видела, что он начинает злиться. Чувствовала это кожей. Ощущение было почти осязаемым, физическим. Что-то темное, тяжелое обволакивало ее. И Дейзи решила не спорить.
— Я не считаю, что ты должен бросить все, раз я приехала, — устало сказала она.
— Вот и отлично, потому что в любом случае я этого бы не сделал. В сентябре мы будем отмечать семидесятилетие «Улисса». Это очень для меня важно. И не только для меня и команды, но и для всей Голландии. Вы там, в своей стомиллионной Британии, не понимаете, что значит для маленькой скромной страны осознание того факта, что у нас самый сильный футбольный клуб в Европе, а может быть, и в мире.
Про юбилей клуба она знала и без него. Об этом на все лады рассказывали на телевидении и в прессе. И хотя она спортом не интересовалась, сын читал спортивные газеты объединенного королевства от корки до корки. Он держал мать в курсе всех спортивных событий мира. Кстати, не последнюю роль в спортивных успехах «Улисса» пресса отводила организаторским способностям и неистощимой энергии ее экс-супруга. Забавно, вся Европа покупает тюльпаны и розы «Ван Бюренн флора», но мало кто знает, что цветочный король Нидерландов и владелец великолепной футбольной команды — одно и то же лицо. Даже королевская чета была приятно удивлена этим фактом, когда решила лично поздравить с победой в Кубке чемпионов хозяина команды.
— На этой неделе приезжают ребята из вашего Би-би-си. Будут делать фильм о команде. Завтра все утро я буду обсуждать их предложения по сценарию и готовиться к интервью.
— Я могу тебе чем-нибудь помочь, — предложила Дейзи.
— Хоть ты и носишь мою фамилию, но больше не ван Бюренн и не имеешь к моим делам никакого отношения, — холодно оборвал ее Йост. — А потом, тебе придется заниматься Питом.
Дейзи отвернулась. Черт дернул ее предложить ему это! Йосту ведь никогда не приходило в голову, что она просто любит помогать людям. Он не мог понять, что участие в делах и проблемах других может само по себе доставлять удовольствие, и она не преследует никаких корыстных интересов.
— Я сказал не подумав. Прости меня, пожалуйста, — извинился Йост. — Просто ужасно устал. Этот месяц будет очень тяжелым.
Похоже, им обоим предстоит нелегкий месяц.
— Да, я понимаю. Когда у меня в течение нескольких недель сидела в офисе налоговая служба, я целые дни проводила, зарывшись с головой в бумаги, чтобы быть уверенной в том, что мои счета в порядке.
Йост расслабился и даже позволил себе ей посочувствовать.
— Но теперь-то это позади, так?
— К счастью…
Он стоял рядом, Дейзи видела его улыбку. И внезапно шквал горьких и одновременно счастливых воспоминаний захлестнул ее. Господи, как же она его тогда любила! Этот мужчина был для нее всем. Целой вселенной… До него она жила обычной серой жизнью, а он взял ее за руку и открыл ей дверь в иной мир, полный смысла и чувств, полный всепоглощающей любви.
Йост обрушил на нее все: страсть, нежность, упоительные ласки… И оставил ее потом одну посреди развалин этого волшебного мира с неосуществленными надеждами, мечтами, с разбитым сердцем. Ее словно оглушило, и долгое время она ничего не чувствовала.
Потом Господь сжалился над ней, и Дейзи ощутила боль. Но та была просто непереносимой. Целые месяцы бедняжка ревела не переставая. Слезы лились, когда Джейн стояла под душем, когда садилась за руль своего «пежо», когда ложилась спать…
Можно ли заставить себя забыть подобное? Можно ли перестать желать то, что происходило на таком накале чувств? Можно ли перестать нуждаться в том, кто сотворил над тобой магический обряд, пробуждающий твою женскую сущность?
Дейзи нашла только один способ пережить потерю — убить в себе любовь. Она вынуждена была покончить со страстью и желанием. Необходимо было отбросить от себя чувства. Только после этого попытаться начать жить заново.
У нее не осталось к нему нежности.
У нее не осталось и следа страсти.
Ни капли желания.
Не осталось ничего, кроме злости. Яростной, иссушающей и холодной. Он причинил ей такую боль, что она поклялась себе никогда его не прощать, всегда помнить обиду и не иметь с ним ничего общего.
Но обещания своего до конца Дейзи выполнить не смогла. Злополучная биопсия вынудила ее взглянуть в лицо своей смерти и забыть о гордости.
— К счастью, да, — повторила она тихо, отвечая на заданный им вопрос и с трудом проглатывая ком, застрявший в ее горле. Она тряхнула головой, восстанавливая нить разговора. — Надеюсь, теперь несколько месяцев мне не придется иметь дело с налоговой службой.
Йост неожиданно щелкнул пальцами.
— Чуть не забыл. Я отправил своего помощника в Лондон, чтобы он попытался разыскать пропавший мячик.
