За мной приехал огромный джип «субурбан-шевроле» с прожекторами на крыше. Водитель Коля оказался деревенским, розовощеким, разговорчивым парнем, он безостановочно рассказывал анекдоты про новых русских и смешил больше сам себя. Он успокоил меня, сказав, что шеф у него — отличный мужик и мне совершенно нечего его бояться.
Квартира Юрия Михайловича располагалась на Тверской. Я вошла и остолбенела от красоты и роскоши. Казалось, это был какой-то другой, волшебный мир, с необыкновенными запахами, светом и красками. Хозяин вышел мне навстречу в длинном шелковом халате, расшитом драконами. Он улыбался и приветливо смотрел на меня.
— Привет, Анютка, — сказал он ласково.
— Откуда вы знаете, как меня зовут? — удивилась я.
— Да я уже все о тебе знаю. Может быть, даже больше, чем ты о себе знаешь.
Он говорил совершенно нормально, без мата и выпендрежа. Такое впечатление, что он просто в больнице играл роль этакого крутого бандикоста, а на самом деле совсем таким не был.
— Ну, проходи, проходи. Покажу тебе мою холостяцкую нору, — самодовольно сказал он и сделал приглашающий жест рукой. — Это гостиная, там спальня. Мой кабинет. Кухня — столовая. А это — балкончик.
Юрий Михайлович распахивал передо мною двери, как будто я пришла к нему в квартиру с инспекцией.
Квартира была просто царской. Мне показалось, что я вошла во дворец сказочного падишаха. Все вокруг было так красиво, с таким вкусом, — наверное, над квартирой работали самые изысканные дизайнеры. Несмотря на то что стены, полы и мебель во всех комнатах были выдержаны в строгой гамме белого, черного и золотого, яркие пятна огромных напольных ваз, наполненных прекрасными свежими розами, множество ярких, подсвеченных картин на стенах создавали гармонию и выглядели благородно и солидно. Высокие окна были полностью задернуты тяжелыми черными драпировками, перевитыми золотыми шнурами. В гостиной стоял огромный, размером с целую стену, плоский телевизор. Я думала, что такие бывают только в научно-фантастических фильмах, никогда таких не видела, даже в рекламе. Перед телевизором круглился кожаный диван с десятком шелковых подушек, а в глубине комнаты поблескивал настоящий бар со стойкой, густо заставленный яркими бутылками. Над барной стойкой висели вниз головой разного вида рюмки.
В кабинете стоял только массивный стол с кожаным офисным креслом и включенным в режиме ожидания ноутбуком, по стенам были развешаны блестящие сабли, бесчисленное количество разной формы огромных устрашающих ножей с узорчатыми рукоятками.
В спальне золотилась элегантно выгнутая кровать, покрытая черным шелковым покрывалом, в окружении загадочно мерцающих зеркальных шкафов, расположенных по всем стенам и высившихся до самого потолка.
Но в этой квартире чего-то не хватало, чего-то очень нужного. Книги! В этой квартире совершенно не было книг, ни одной. Что ж, зато были бесподобные розы. Я наклонилась к одной из ваз в гостиной, в которой стоял букет ярко-красных роз. Они нежно пахли моим детством, покоем и любовью. Розы приветливо взглянули на меня из-под кудрявых головок и ласково шепнули: «Не бойся! Мы здесь, не бойся! Да-да, мы твои друзья…»
— Чё, розы любишь? — спросил Юрий, выведя меня из культурного шока и оцепенения.
— Очень… Во всем мире нет ничего более прекрасного, — ответила я, не в силах оторваться от цветов.
Потом Юрий проводил меня в уютную кухню, оснащенную по последнему слову техники. Если вся квартира была отделана в черных тонах с проблесками золота, то кухня, совмещенная со столовой, напротив, сияла лакированной белизной. Мы сели с ним за большой круглый стол. И Юрий спросил меня:
— Ну что, ты в шоке? Получше, чем в твоем Бирюлеве? — Он самодовольно хохотнул, закуривая «Парламент». — Давай, давай, приходи в себя. Красивые дрова в жизни не самое главное, хотя на баб, конечно, поначалу производят впечатление… Сделаешь свой знаменитый массаж старику, разомнешь перебитые кости?
— Да какой же вы старик, вы еще вполне молодой, — подбодрила я его.
— Может, ты голодная? Выпьешь чего-нибудь с дорожки? Джин, текила, мартини?
— Я не голодна и не пью.
— Ах да, я забыл, что все медсестры — наркошки. Могу предложить курнуть приличную травку. Или кокс. Отличнейший, между прочим.
— Не курю и наркотиками не балуюсь, — отчеканила я строго.
— Чё, болеешь?
— Да нет, просто мне это не нравится. Зачем себя травить? Тело — это божественный подарок, храм, зачем его осквернять…
— Ой, загнула… Храм… Ха-ха-ха… Такого я еще не слышал, юная проповедница… Проповедниц в этой квартире точно еще не было… — Он захохотал во весь голос и закашлялся от смеха. — Ха, здоровой хочешь помереть? А знаешь, мне один пацан рассказывал, что грешники к Богу ближе.
— Как это? — удивилась я.
— А смотри, Анютка, Бог на небесах держит каждого человека с помощью особой струны. Если человек согрешил, струна рвется, Бог снова связывает ее, делая узелок, — и так она становится короче, а человек — ближе к Богу. Кто снова грешит и кается, тот постоянно укорачивает струну — и с каждым новым узелком становится все ближе к Богу. Ну чё, прикол? — Он снова захохотал низким, прокуренным голосом.
— Прикол, — согласилась я.
— Да что ты такая серьезная, не пойму? Ты хоть смеяться-то умеешь? Или ты Тим Талер — проданный смех?
— Я не понимаю, о чем вы говорите…
— Ладно, придется тебя как-нибудь в цирк сводить, что ли. Вот что значит ничего не пить! Не пьют только хворые и подлюги…
— Я тоже могу рассказать прикольную историю, можно?
— Ну конечно, валяй, — оживился Юрий.
— Один человек очень хотел достичь просветления. Он был очень способный и решил во что бы то ни стало попробовать наркотики. Так он хотел достичь особого мистического состояния — как он говорил, «рискнуть, ибо научиться чему-то можно только путем проб и ошибок». Тогда его Учитель рассказал притчу о гвозде и шурупе: «Как определить, что взять для доски — гвоздь или шуруп? Загони гвоздь в доску. Если доска треснула, значит, нужен был шуруп. Но доска-то уже треснула». Прикол?
Юрий почесал затылок и передернул бычьей шеей.
— Что-то больно мудреное, откуда выковыряла такую историю? Переходи в наркологию работать. Могу устроить. Шутю. Ладно, раз ты такая шибко умная и ничего не хочешь, то пойдем делом заниматься. Давай разомнешь меня как следует.
Мы расположились в кабинете, где стояла высокая кушетка, очень удобная и как будто специально приспособленная для массажа. Итак, начинаем. Юрий Михайлович быстро сбросил халат и расположился на кушетке. Я глубоко вдохнула, руки загудели и стали горячими. Я дотронулась пальцами до его широкой спины. Ткани у него были очень плотные, мощные. В мои руки широким потоком шла энергия агрессии и боли, раздражения и ненависти. Это была энергия больного, нарушенного ветра вместе с неравномерным, жарким огнем. Я этого ему, конечно, не говорила, а то подумает, что я совсем пыльным мешочком по голове стукнутая, просто делала для себя выводы. Ветер надо было перераспределить и чуть-чуть погасить бушующий огонь. Для меня это было совсем несложно: добавить немножко энергии упорядоченной сухости и чуть-чуть мудрости энергии воды. Я совершенно перестала бояться и решила, что он действительно позвал меня для обычного сеанса массажа. Работать мне было очень удобно, поэтому я превзошла саму себя. Сеанс продолжался около двух часов. Энергии сильно поменялись и перераспределились в теле. Юрий разомлел под моими руками и только покряхтывал от удовольствия, периодически впадая в сладостную дрему.
