Элизабет не могла заставить себя отвернуться. Она прекрасно знала, что должна была бы соблюдать приличия, но зрелище мощного мужского тела, ритмично входящего в женскую плоть, ее заворожило. Абсолютно чужой и невероятно красивый мужчина овладевал незнакомкой в безумном ритме, и Лиз едва не закричала сама. Она с ужасом поймала себя на том, что хотела бы сейчас оказаться сжатой в его объятиях, заменить собой эту холеную блондинку, извивавшуюся сейчас на комоде.
Где–то на окраине подсознания мелькнула мысль о том, что Марк никогда не производил на нее такого ошеломляющего воздействия, но она была столь мимолетна, что Лиз почти ее не заметила. Ее взгляд был прикован к ритмично сокращавшимся мышцам спины, бедер и ягодиц Роберта Уотсона, занимавшегося любовью со своей подружкой. Его движения становились все мощнее, каждое из них, казалось, должно было пронизывать женщину насквозь. Судя по ее лицу, она была близка к кульминации, чуть ли не переходящей в обморочное состояние. Судорожно сплетавшиеся пальцы впились в литые мужские плечи, а голова девушки неожиданно откинулась назад, словно ей было трудно дышать.
Все завершилось неожиданно для самой Лиз. В последние мгновения ей даже почудилось, что она все же переместилась на место этой девушки в страстные объятия Роберта Уотсона. Но тут сладострастно всхлипывавшая девушка неожиданно испустила протяжный, почти животный крик, а спина ее партнера удовлетворенно расслабилась. Мужчина отстранился от сидящей на комоде женщины, несколько секунд его плечи ритмично вздымались — он пытался восстановить сбившееся дыхание. Наконец, наградив партнершу звонким поцелуем, Роберт Уотсон отстранился, довольно бесцеремонно повернулся к ней спиной и направился… в ванную!
Испуганно заметавшаяся Элизабет так и не успела найти никакого укрытия, прежде чем в ванной комнате вспыхнул свет и открылась дверь. Когда в нее вперился ошарашенный взгляд синих глаз, она застыла на месте вспугнутой мышью. Роберт Уотсон, стоя в чем мать родила на пороге собственной ванной, недоуменно разглядывал неожиданную посетительницу. Она же буквально потеряла дар речи. Ситуация походила на сцену из второсортной американской комедии.
— Что там такое, Берт? — раздалось из комнаты, эта фраза разрушила оцепенение Элизабет, и ее снова обдало жаром — не хватало еще, чтобы сюда следом за хозяином спальни вошла его пылкая любовница!
— Простите, — придушенно пискнула Лиз, делая шаг к двери.
— Так… — Роберт Уотсон и не подумал посторониться, чтобы она могла проскочить мимо него из ванной.
Девушка замялась лишь на секунду, а потом с отчаянной стремительностью протолкнулась между ним и левой створкой двери, на секунду прикоснувшись к его разгоряченному недавней любовной схваткой телу. Блондинка, успевшая уже переместиться с комода на кровать, при виде Элизабет, бегом бросившейся к выходу из спальни, издала испуганно–возмущенное восклицание, но мисс Смолвуд ее уже не слышала — за ней мягко захлопнулась дверь. По коридору она пронеслась, как вихрь, и остановилась отдышаться, только оказавшись в своей комнате.
От смущения и неловкости ей хотелось плакать, но Лиз подавила этот порыв. Вместо этого ей следовало собрать вещи — немыслимо даже предположить, что после такого вопиющего вторжения в личную жизнь Роберт Уотсон позволит наглой гостье своего брата остаться в отцовском доме. Несомненно, он потратит время лишь на то, чтобы одеться, — а затем отправится к родителям с требованием немедленно выдворить из дома Элизабет Смолвуд. Вряд ли она когда–нибудь сможет еще приехать в Бенсингтон–холл — даже в качестве просто партнера или помощницы Марка. И с минуты на минуту за ней придет или кто–нибудь из горничных, или представительный дворецкий и вежливо попросит разрешения собрать ее вещи, чтобы она могла успеть на последний поезд с местного вокзала в Лондон…
Но вместо того, чтобы паковать чемоданы, Лиз обессиленно опустилась на кровать. Серьезность ситуации, в которую она попала, усугублялась еще тем, что и Марку вряд ли понравится, что его избранница скрывалась в ванной комнате, следя, как его брат предается любовным утехам. Наверное, Роберт не скроет от него, что застал девушку в своей комнате — даже если воздержится от подробностей. А выражение его лица в тот момент, когда он застал ее на месте преступления, позволяло предположить, что он вряд ли воспринял положение как забавный анекдот, которым можно с удовольствием поделиться с друзьями по клубу. Нечего и надеяться, что Роберт Уотсон хоть где–то помянет Элизабет Смолвуд добрым словом.
И как она все это объяснит Марку? Случайно зашла в спальню его старшего брата? На его месте она бы в такое и сама не поверила! Лиз поежилась. Неловкое положение, в котором она оказалась, при ближайшем рассмотрении грозило перерасти в настоящую трагедию. Вряд ли Марк придет в восторг от того, что его любимая девушка стала свидетельницей сексуальных игрищ старшего брата. При таких обстоятельствах даже менее консервативный человек серьезно задумался бы о том, нужна ли ему девица, готовая подглядывать за скабрезными сценками из темной комнаты. А самое главное, что у Элизабет практически нет оправданий — в самом деле, нельзя же прямо заявить, что увиденное буквально заворожило ее и произвело такое впечатление, что она упустила множество моментов, когда могла бы выскользнуть за дверь незамеченной!
От мрачных раздумий ее отвлек стук в дверь, пробудивший Лиз от оцепенения. Не дожидаясь разрешения войти, в ее спальню заглянул недовольный Марк.
— Ты не готова! Лиззи, уже половина восьмого, гости собираются! Давай скорей, прием вот–вот начнется. Если вечерним чаем еще можно было манкировать, то обед — это святое. На нем все обязаны присутствовать, причем опоздать — значит нанести ужасную обиду хозяевам!
— Марк, мне надо срочно уехать, — неверным голосом произнесла Элизабет. — Наверное, будет лучше, если я сейчас упакую свои вещи и ты вызовешь мне такси на вокзал.
— Что? Ты с ума сошла! — возмутился Марк. — Мы официально приглашены на самое помпезное мероприятие сезона! Это попросту неприлично! Что с тобой? Если что–нибудь болит — прими таблетку.
— Не в этом дело, — попыталась слабо протестовать Лиз. — Просто я не могу… я не уверена…
— Зато я уверен, — отрезал Марк. — Бросай эти глупости и быстро переодевайся к ужину, я жду тебя в холле! У тебя десять минут на сборы, и надеюсь, что ты в это время уложишься. Мне предстоит еще представить тебя старшему брату. Думаю, вы друг другу понравитесь.
Элизабет почувствовала, как от последней фразы кровь прилила к коже, но Марк, уже прикрывший за собой дверь, этого не заметил.
Она плохо запомнила, как оделась, причесалась и спустилась в большую гостиную, где уже собрались местные «сливки общества». Когда Марк подвел ее к Роберту Уотсону, Лиз ощущала себя на грани истерики, с огромным трудом удерживая на лице вежливую улыбку.
— Познакомься, это Элизабет, — лучась радостью, произнес Марк. — Думаю, мама уже успела рассказать тебе о ней.
— Очень приятно, — веско произнес его брат, разглядывая Лиз примерно с таким выражением, как если бы она была тараканом, по недоразумению оказавшимся на стерильной кухне, — вроде бы в колебаниях, то ли шлепнуть наглеца, то ли позволить ему убраться восвояси. — Леди Бенсингтон и в самом деле упоминала о твоей новой знакомой, и мне не терпелось быть представленным ей. Правда, мы уже виделись, но все равно очень рад.
