– Будь осторожен, – прошептала она.
Он поднял на нее глаза. Впервые за всю неделю она увидела в них не только гнев и ярость.
– Я тебя люблю, – сказала она.
В это мгновение она верила, что так оно и есть. Он резко притянул ее к себе.
– Я тоже люблю тебя, Шарлотта, несмотря на твое упрямство и на мой ужасный характер. Но твое вмешательство расстроило все мои планы. – Его объятие стало еще крепче. – Ты должна понять: в том, что с нами происходит, виноваты мы оба.
Она кивнула. Значит, это было еще не полное примирение, но хорошо, что Йен хотя бы не отталкивает ее.
– Удачи, дорогой!
Спустя мгновение он исчез в сумраке галереи, ведущей в гробницу. Какая-то часть ее существа рвалась последовать за ним в темный переход, но в то же время она хотела, чтобы Йен испытал удовольствие и гордость первооткрывателя.
Она села неподалеку от входа в гробницу, обхватив колени.
Если Йен найдет внутри гробницы что-нибудь ценное – эбонитовую статуэтку Бастст или настенную роспись, сохранившую яркость красок, – тогда он не так сильно будет сердиться, что ему пришлось остаться в Египте.
Может, он даже простит ее когда-нибудь за то, что она отговорила Дилана Пирса взяться за раскопки. Хотя она совершенно не могла вспомнить подробностей их неожиданной встречи в пустыне. Умоляла ли она этого валлийца со слезами на глазах отказаться от участка или была гневной и требовательной? А может быть, даже пыталась его соблазнить? Ничего удивительного, что Йен смотрит на нее теперь так, будто хочет задушить. Но откуда ей было знать, что бренди может подействовать на нее так ужасно. До недавнего времени самым крепким напитком, который она пила, был ромовый пунш. Да и пила она его из крошечной рюмочки размером с наперсток.
Несмотря на гнев Йена и на провалы в памяти, она не жалела о том, что отправилась в пустыню дать отпор Пирсу. Что бы ни произошло тогда между ними, она добилась чего хотела. Долина Амона все еще принадлежит ей, и никакие охотники за сокровищами не смогут подорвать ее динамитом.
Неожиданно из тоннеля до нее донесся грохот.
Ахмед с беспокойством оторвался от своих записей.
– Что это? – Шарлотта отбросила котенка в сторону и вскочила на ноги.
Ахмед, побелевший как полотно, шагнул было в сумрак гробницы. Он выкрикнул что-то по-турецки и выскочил обратно.
Она попыталась рвануться за ним вслед, но прораб обхватил ее своими сильными руками. Еще несколько рабочих выскочили наружу, пронзительно крича и причитая.
Из тоннеля снова послышался грохот.
– Йена завалит там! Помоги ему, Ахмед! Несколько человек сдерживали ее. Теперь из входного отверстия вылетали пыль, камни и грязь.
Шарлотта замерла, широко раскрыв глаза. Вскоре грохот стих. Прохода больше не было, как будто никто не копал здесь много дней, а может быть, и много месяцев.
– Йен! – бессильно прошептала она.
Ее наконец отпустили, и она рухнула на землю. Как сквозь мутную завесу она видела снующих вокруг нее людей, слышала их крики по-арабски. Никто не может остаться в живых под таким завалом. Никто.
Эта мысль пронзила ее как молния, и она, корчась, покатилась по земле. Окружающий шум исчез, его заглушил пронзительный вопль. Она долго не могла осознать, что этот нечеловеческий звук вырвался из ее гортани.
Однако она поняла, что не песок и камни обрушившейся гробницы убили ее мужа. Это сделала она.
Глава 3
Лондон, 1897 год
Так вот, значит, как он выглядит, Дилан Пирс.
Шарлотта подалась вперед в кресле, стараясь разглядеть, какого цвета у него глаза. Хотя с их встречи в пустыне прошло всего два года, имя Дилана Пирса не вызывало в ее воображении никакого образа. В этом, безусловно, она могла винить только себя. Неужели она была так смешна и нелепа, что поехала ему навстречу на верблюде, по дороге прикладываясь к бутылке с бренди? Она покраснела при одном воспоминании об этом. Просто чудо, что она тогда не заблудилась.
Низкий голос Пирса разносился по лекционному залу, как бой огромного колокола. Чем больше она слушала, тем больше склонялась к мысли, что стоит, пожалуй, освежить воспоминание о том грубоватом голосе с провинциальным акцентом.
– Может быть, он и перевел эти развратные арабские стихи, но надо признать, что у него самые длинные ресницы, какие я только видела у взрослого мужчины.
За этим нелепым комментарием последовало чье-то писклявое хихиканье.
– Длинные ресницы и широкие плечи – это просто исключительное сочетание. А у него еще и такие чудные каштановые волосы! Мистер Пирс – настоящий красавец.
Шарлотта сердито оглянулась назад, но глаза двух молодых женщин были устремлены на оратора. С каких это пор археолога вызывают такой ажиотаж среди женского населения Лондона? Она никогда о таком не слыхала, а ведь она была дочерью одного из самых известных египтологов современности. Чего же ждать дальше? Наверное, скоро молодые дамы будут падать в обморок при виде географов или писать любовные записки профессорам Кембриджа.
Шарлотте мистер Пирс не казался таким уж необыкновенным красавцем. Черты лица какие-то излишне преувеличенные. Слишком большие глаза. Нос, который, пожалуй, можно было бы укоротить; широкий рот; чересчур густые волосы с отливом темно-красного золота, которые скрывают накрахмаленный воротничок. Такую прическу уже давно никто не носит. На кафедре он чувствовал себя скованно, как человек, который ждет не дождется, когда можно будет сбросить этот серый костюм и новые кожаные полуботинки.
Шарлотте, впрочем, совершенно нет дела до его длинных ресниц и кельтского профиля. Мужчины, какие бы это ни были красавцы, больше ее не интересуют. Вздохнув, она поправила свою черную юбку, что вызвало неудовольствие кошки, которая лежала у нее на коленях. Это она настояла, чтобы Йен продолжил раскопки. Йен погиб. Из-за нее погиб. Она до самой своей смерти будет винить себя в этом. И до самой своей смерти останется одинокой.
– Мама говорит, что не пройдет и десяти лет, как ему пожалуют дворянство.
– Не так уж плохо. Дворянское звание, фамильное поместье в Уэльсе. Подумай только, какие бесстыдные стихи он переводит. Можно себе представить, что он будет вытворять со своей женой!
– Неужели ты и правда так думаешь?! Какая бездна греха!
Это было уже невыносимо. Сидя в кресле, Шарлотта резко повернулась, так что кошка, возмущенно мяукнув, свалилась с ее колен на пол.
– Не могли бы вы продолжить свою занимательную беседу за дверью? Некоторые из сидящих в этом зале интересуются царями восемнадцатой династии.
Две молодые девушки только захихикали. Шарлотта наконец разглядела, что обе они разряжены, как будто собирались на прогулку: белые летние блузки, зонтики с оборками и широкополые соломенные шляпы.
