Дейдре посмотрела на еду: Элен не дотронулась до завтрака. Она с виноватым видом положила на блюдо вторую лепешку, намазанную вареньем.
– Может, вам следует побольше кушать, миледи?
– Дитя мое, меня тошнит при виде еды. – Элен пригубила вино. – И вина мне не хочется, но Ангус настаивает, чтобы я пила его каждое утро.
Кто-то постучал в дверь, и Элен в страхе бросила взгляд на закрытое окно. Дейдре положила на стол деревянную ложку. Неужели Ангус вернулся, чтобы проверить… Это нелепо!
Она обернулась, но хмурая гримаса тут же слетела с ее лица при виде Гилеада.
– Доброе утро, мама. Как ты себя чувствуешь? – Он наклонился, целуя Элен в щеку, и уселся между ней и Дейдре. Его взгляд упал на пустую плошку. – Ты ела?
У Дейдре от стыда загорелись уши. На подносе стояла только одна плошка. Неужели он решит, что она отняла еду у его матери? Почувствовав, как кровь прилила к щекам, Дейдре опустила голову, чтобы волосы закрыли ей лицо. А ведь так оно и есть. Она так проголодалась и даже не заметила, что у Элен нет ложки. Хорошая из нее получится служанка! Если кастелянша узнает об этом, ей и впрямь придется чистить горшки и сковородки.
Рассердился ли Гилеад? Она отважилась украдкой взглянуть на него и поймала его ответный взгляд. Этим утром он, как и его отец, был одет в кожаную безрукавку на голое тело, волосы были стянуты кожаным ремешком. Интересно, мужчины в этой семье имеют хоть малейшее представление о том, какое впечатление они производят на женщин? Скорее всего, они знают об этом. Темные волоски на бронзовой груди исчезали под поясом, дразня ее воображение. Много ли волос на его теле? Однажды Дейдре видела раненого солдата в расстегнутой рубахе, но Клотильда быстро утащила ее подальше. Возможно, и у Гилеада аккуратная полоска завитков спускается ниже пояса? Дейдре заставила себя не смотреть туда. Но это не слишком помогло, потому что смотреть на его выпуклые твердые бицепсы было не менее мучительно. «Почему у меня внутри все дрожит при виде обнаженной мужской руки?» – подумала Дейдре.
Она не отрывала глаз от этих сильных рук и длинных пальцев, выбивавших дробь по столу, и вспоминала, какими теплыми были его объятия вчера ночью И. снова что-то запульсировало в самом низу ее живота.
– Я не голодна, сын мой, – ответила Элен, оторвав Дейдре от ее грез. – Но я подозреваю, что Уна не дала этой бедной девочке завтрака.
Да благословит Бог эту женщину! Дейдре сразу почувствовала к ней необъяснимую симпатию. Она поспешно поставила на поднос пустую плошку и недоеденную лепешку и встала:
– Я отнесу это на кухню.
– Подождите.
Не успела Дейдре опомниться, как Гилеад наклонился к ней и слегка коснулся пальцем уголка ее губ. И они словно распухли – такой жар исходил от его руки. Что он делает?
– Варенье, – спокойно объяснил Гилеад, лизнул палец и усмехнулся. – Не возражаете, если я закончу?
Дейдре старалась держать себя в руках. Плохо уже то, что она не умеет аккуратно есть. Но это прикосновение… Неужели ее губы и сейчас перепачканы? И он будет поцелуями снимать с них варенье? При мысли об этом сотни бабочек беспомощно забили крылышками в ее животе.
– Вы можете остаться, если хотите, – продолжал Гилеад, потянувшись к недоеденной лепешке. – Я навещаю мать каждое утро.
Он собирается каждое утро приходить сюда в таком виде – полуодетым? Вряд ли она вынесет это. Но пропустить такое зрелище тоже невозможно.
– Сегодня утром вы будете заниматься стрельбой из лука? – поинтересовалась Элен.
– Да, ты же знаешь, отец любит состязаться с Туриусом.
Печаль затуманила тонкие черты лица Элен.
– Я слышала, они приехали вчера. Жаль, что я так плохо себя чувствую и не смогла поприветствовать их как подобает.
Гилеад потрепал ее по руке:
– Король-все понимает. Не беспокойся.
Дейдре показалось, что Гилеад хотел сказать что-то еще, но он умолк. Кто этот король? И почему в голосе Элен вопреки ее словам не звучит сожаления о том, что она не встретила гостей?
Дверь отворилась, и в спальню, хихикая, вошли Шейла и Джанет. Они застыли как вкопанные, увидев, что Дейдре и Гилеад сидят рядышком за столом. Джанет злобно прищурилась. Дейдре отлично поняла, что это значит.
Делая вид, что не замечает. Дейдре, Джанет прошествовала к столу с похотливой улыбочкой. Святая Дева Мария, неужели это одна из наложниц Гилеада? Может быть, та самая, с которой он собирался встретиться вчера? Шейла, не скрываясь, флиртует с Ангусом. Значит, лэрд и его сын делят сестер между собой? В душе Дейдре проснулась зеленоглазая кошка ревности и зашипела, выгнув спину.
– Я унесу поднос, – сказала Джанет и склонилась над столом. Ее пышные полуоткрытые груди оказались всего в нескольких дюймах от лица Гилеада.
Потом она сделала вид, что поскользнулась, и упала прямо на Гилеада. Дейдре хотела бы сейчас оказаться на ее месте. За всю свою жизнь она не видала такой плохой актрисы, даже на тех жалких спектаклях, которые при дворе Хильдеберта назывались «развлечениями».
Ангус прав. Женщины действительно падают на Гилеада. В буквальном смысле слова. Сам Гилеад отреагировал на это спокойно. Он придержал Джанет за плечи, поставил ее на ноги и с вежливой улыбкой отдал поднос.
– Уна ждет. Скажи ей, что моя мать… – Он умолк, и его темно-синие глаза встретились с глазами Дейдре. – Скажи, что госпожа получила удовольствие от завтрака. Очень большое.
Без всякой на то причины волна радости захлестнула Дейдре. Он сделал ей комплимент, выручил ее. И на него ятю не подействовали чары Джанет.
Гилеад привстал.
– Я ухожу, не буду мешать тебе принимать ванну.
– Подожди! – остановила его Элен. – Сегодня вечером будет праздник? В их чесгь?
– Да, так велел отец, – нерешительно ответил Гилеад.
Элен вздохнула и гордо подняла голову.
– Скажи ему, что я приду. И сяду с ним рядом как подобает.
Гилеад кивнул, и Дейдре удивилась: почему у него такой несчастный вид? Он взял мать за руку.
– Не волнуйся. Я сяду рядом с Форморией. – Он поцеловал ее в лоб и обернулся к Дейдре: – Вечером будьте рядом с мамой, помогайте ей.
– С радостью, если миледи пожелает этого.
На мгновение. Дейдре показалось, что на лице Гилеада появилось то же выражение, что и у его отца – властного превосходства. Потом он коротко кивнул и вышел.
Дейдре нахмурилась. Кто такая Формория?
Остаток утра прошел в хлопотах. Слуги таскали сосуды с горячей водой в спальню Элен, где за ширмой стояла ванна – большая деревянная бадья. Шейла бросила в воду сухие лепестки роз, а Уна принесла кусок благовонного мыла, которое особенно нравилось госпоже.
