– Так это была она?! Ну и ну! И что же ты хочешь о ней узнать?
– Все, что ты можешь рассказать. Насколько я уже знаю, она из знатной семьи и чудесным образом унаследовала титул и родовое имение. Она богата?
Лестер слегка нахмурился и неспешно раскурил сигару. Какое-то время он сосредоточенно молчал, словно раздумывая, стоит ли сообщать другу о некоторых вещах. Потом глубоко вздохнул и внимательно посмотрел на Шарпа.
– Не уверен, что имею право рассказывать тебе об этом, – задумчиво проговорил он, – это чужая тайна, и я совершенно случайно узнал о ней… Ред, ты никогда не встречался с отцом Виктории, Эдгаром Джемисоном? Нет? А вот я неплохо знал этого джентльмена.
– Виктория похожа на него?
– Да. Но больше внешностью, чем характером. Эдгар Джемисон был любимцем женщин и чертовски обаятельным мужчиной, но он также был азартным игроком. Не имея терпения заниматься хозяйством, он надеялся поправить свое пошатнувшееся материальное положение игрой. Но из этого ничего хорошего не вышло. Он умер ровно год назад, умер внезапно, от сердечного приступа, случившегося в игорном доме, когда он поставил на кон слишком много и проиграл. Случайно я тоже был там и стал свидетелем его смерти…
Лестер глубоко вздохнул и подошел к Шарпу.
– Ред, ты спрашиваешь, богата ли она? – спросил он, прищурившись. – Ну так я могу сказать тебе с полной уверенностью: в настоящий момент ты – богач по сравнению с Викторией Джемисон. После смерти отца ей достался громкий титул и… чудовищные долги. Ее родовое имение заложено, и кредиторы только и ждут момента, когда их можно будет с кого-то взыскать. Они следят за каждым шагом этой девушки и…
– … и единственная возможность для Виктории избежать публичного скандала – это как можно скорее выйти замуж за богатого и влиятельного человека, – мрачно договорил за него Шарп. – Не беспокойся, Фил, я все понимаю. И не сделаю ничего такого, что могло бы скомпрометировать этого бедного мужественного ребенка, – тихо прибавил он. – Клянусь тебе: с этого дня я даже не посмотрю в ее сторону. И приложу все усилия, чтобы как-нибудь случайно не попасться ей на глаза.
Лестер неспешно прошелся по комнате и, слегка усмехнувшись, пристально посмотрел на друга.
– Означают ли твои слова, что ты успел понравиться ей за те несколько минут, что вы провели наедине в парке?
Вместо ответа Ред быстро кивнул и, усевшись в кресло, решительно придвинул к себе деловые бумаги.
– По-моему, нам пора вернуться к прерванному занятию, – деловито произнес он. – Так на чем ты там остановился?
Глава 4
На другое утро особняк Сиддонсов снова был атакован толпой визитеров. Все восемь вчерашних кавалеров явились в срок, как один. Поначалу Виктория с Камиллой растерялись, но потом, коротко обсудив ситуацию, решили, что к этому следует привыкать. Успех у светских молодых людей – очень хрупкая вещь. Завоевать его недостаточно, его нужно постоянно поддерживать, как трепетное пламя. Стоит отказать в приеме одному-другому визитеру – и их поток тут же иссякнет.
В отличие от кузины, Виктория не была настолько увлечена общением с кавалерами на балу, чтобы не замечать окружающего. И ей отлично бросилось в глаза, как много юных дебютанток большую часть вечера подпирали стены бальной залы, с завистью наблюдая за успехом соперниц. И это при том, что далеко не все из них были дурнушками. Но мужчины предпочитали прежде всего общительных, веселых женщин, с которыми можно держаться непринужденно и чувствовать себя уверенно. Поэтому они гораздо чаще приглашали танцевать падких на флирт молодых замужних леди, чем девушек на выданье.
Сознавая всю важность сегодняшней прогулки, Виктория облачилась в свою лучшую амазонку, сшитую Георгиной в стиле семнадцатого века, только-только входившем в моду. Костюм состоял из широкой юбки серо-голубого цвета и короткого спенсера из бордового бархата яркого, насыщенного оттенка. К этому костюму полагались широкополая шляпа с большим изогнутым красным пером, серые замшевые перчатки и изящные темно-красные ботиночки. Наряд Камиллы был очень похож на наряд Виктории, с тем отличием, что жакет, ботинки и шляпное перо у нее были ярко-синего цвета.
Войдя в гостиную, Виктория весело поздоровалась с молодыми людьми, предложила всем выпить по чашечке кофе перед прогулкой и выкурить по сигаре.
– Не стесняйтесь, джентльмены, – с любезной улыбкой пропела она, – мы с кузиной обожаем аромат хороших гаванских сигар. Что касается меня, то я вообще терпимо отношусь к мужским привычкам. Ведь я росла без матери, под опекой дедушки и отца. Поэтому заранее прошу извинить, если мои манеры покажутся вам несколько раскованными.
– Мы с радостью простим вам этот «недостаток», миледи, потому что именно такое воспитание и сделало вас неотразимой, – поспешно отозвался Адриан Деверокс, опережая остальных молодых людей. – Лично я всегда держался подальше от манерных девиц, цепляющихся за материнские юбки, и намерен следовать этому правилу и впредь.
Утверждение Деверокса было дружно подхвачено другими джентльменами, и лишь Джонатан Камберленд бросил на Викторию строгий, слегка недовольный взгляд. Когда принесли сигары, мужчины окончательно расслабились и начали наперебой развлекать хозяек шутками и остротами. Бросая виноватые взгляды на задыхающуюся от табачного дыма Камиллу, Виктория весело порхала по гостиной, подзадоривая гостей и упиваясь своей победой над мужскими сердцами.
«Только не переусердствуй», – мысленно напомнила она себе, заметив еще один неодобрительный взгляд Камберленда…
В парке было полно экипажей и всадников. Вскоре компания столкнулась с группой таких же молодых девушек и кавалеров, направляющихся посмотреть скачки.
– Может, присоединимся? Как вы считаете, леди Джемисон? – предложил Деверокс, с надеждой поглядывая на Викторию.
Заметив, что и другие джентльмены смотрят на нее с ожиданием, Виктория с живостью подхватила это предложение.
Когда они достигли места предстоящих скачек, там уже собралось человек тридцать. Взглянув на группу молодых жокеев, ожидавших начала забегов, Виктория застонала от нахлынувшего сожаления. Она сама была прекрасной наездницей и не раз участвовала в маленьких скачках, устраиваемых вблизи Джемисон-холла. И сейчас ей безумно хотелось вскочить в мужское седло и обставить этих самодовольных юнцов. Но поступить таким образом было совершенно невозможно. Приличия не допускали участия женщин в публичных скачках, и ее репутация благовоспитанной леди была бы безнадежно загублена.
Огорченно вздохнув, Виктория стала с нетерпением ожидать начала состязаний. Внезапно ей бросилась в глаза деталь, заставившая ее вскрикнуть от волнения. Ей показалось, что у одного из всадников ослаблена подпруга на седле, что могло привести к самым трагическим последствиям. Но едва Виктория успела поделиться своей тревогой с Девероксом и находившимся рядом Шипли, как был дан сигнал к старту, и всадники дружно сорвались с мест.
