Он довольно быстро распаковал свои вещи. Застелил постель бельем и одеялами, которые привез с собой, потому что не ожидал, что постельные принадлежности ему предложат за небольшую плату. На стол положил Библию, которую начинал читать с утра, глубоко задумываясь над духовными вопросами, хотя в церковь перестал ходить еще в детстве. Рядом с книгой положил свои рисовальные принадлежности, за которые хватался сразу же, если его что-то интересовало. Последнее, что он выложил из сундучка, были его рабочие инструменты — деревянный метр и большие острые ножницы, которые необходимы продавцу магазина тканей. Уорт надеялся, что они понадобятся ему очень скоро. Луиза принесла ему большой кувшин горячей воды, и, смыв с себя дорожную грязь, Чарльз переоделся и почистил верхнюю одежду. Аккуратно выдернув из-под рукавов манжеты, он оглядел свое новое жилье удовлетворенным хозяйским взглядом. Теперь нужно заполнить пустой желудок в самом дешевом кафе, ну а потом, набравшись терпения, сразу же, без промедления приниматься за поиски работы.
Выйдя из комнаты, он увидел, что девочка сидит у окна и подрубает батист. И он попытался выговорить заранее отрепетированную фразу:
— Я… иду… обедать. — Луиза, к его удивлению, повторила эту фразу, исправив его произношение, и он с благодарностью принял ее замечание, повторил его и сам почувствовал разницу.
— Merci, — торжественно поблагодарил он, ощущая себя первым учеником в классе.
Она кивнула:
— Приятного аппетита, мсье Уорт.
Он вышел и побежал вниз по шатким ступеням винтовой лестницы, размахивая своей новой тростью. Выйдя на улицу, он тут же почувствовал, что привлекает к себе внимание своим изящным аксессуаром в столь бедном районе и что уже несколько человек, оторвавшись от своих дел, подозрительно стали его рассматривать. Он надеялся, что этот нежелательный интерес не более чем простое любопытство, вызванное появлением в их среде иностранца, у него не было ни малейшего желания стать жертвой нападения и грабежа или быть вынужденным защищаться с помощью ножа, который выскакивал из кончика трости при надавливании специальной кнопки на набалдашнике. Сам Чарльз не стал бы покупать такую трость, но перед его отъездом из Лондона его друзья сложились и подарили ее ему на память.
Он помнил, что у его отца собралась целая коллекция элегантных тростей (и некоторые были с потайным ножом), когда они жили в просторном доме в Борне, в Линкольншире. Его отец, Уильям Уорт, адвокат и джентльмен, разорился, когда Чарльз был еще маленьким, из-за своей страсти к игорным столам, бегам, боксерским и петушиным боям и другим азартным играм. Не осталось ни дома в Борне с его дивным садом, ни лошадей с экипажами, ни прислуги, ничего. Чарльз понимал, что отчаяние его бедной матушки было безграничным, и ему, с его добрым сердцем, было тяжело видеть, как множатся ее несчастья после того, как ее вышвырнули из собственного дома и ей пришлось терпеть унижения и оскорбления. Он знал, что никогда не простит отца за то, что тот сделал. Миссис Уорт с сыном остались одни на свете, она не знала, куда ей идти и что делать. Она нашла приют у своих родственников, которые не были склонны к азартным играм и жили на широкую ногу, к чему она и сама была приучена с рождения. Родственники согласились взять ее к себе, но, будучи людьми практичными и напрочь лишенными сострадания и великодушия, они в обмен на содержание и грошовое годовое жалованье отвели ей унизительную должность экономки. «Но о мальчике не может быть и речи, — заявил ее нелюбезный покровитель тоном, не терпящим возражений. — Хватит с нас и одного рта. Пусть бросает школу и идет работать».
Чарльзу было тогда одиннадцать лет. И его, умного, чуткого и любящего, отправили в типографию, там он изнывал от грязи, уродства и беспощадной скуки. Он работал с раннего утра и до темноты, потом в изнеможении засыпал на сваленных под одним из станков мешках. Каждый день просыпался, чтобы с омерзением мешать краску, подметать пол и крутить рукоятки станков в течение всего дня. Себя он не щадил. Лениться было не в его характере, и он старался изо всех сил, но перспектива всю будущую жизнь заниматься чуждым ему делом его ужасала. Со временем он стал подумывать о том, чтобы убежать и отправиться в плавание, но жизнь моряка отвращала его ничуть не меньше. У него пошатнулось здоровье. Из крепкого мальчика Чарльз превратился в болезненного тощего подростка, его тошнило от запаха типографской краски и рвало от той пищи, которую он с трудом заставлял себя съедать. Он уже год проработал в типографии, когда вновь встретился с матерью.
— Я не создан быть наборщиком, мама. — На лице Чарльза было написано отчаяние. — Каждый день здесь для меня мука.
Она протянула руку и беспокойно, с любовью коснулась его бледной щеки.
— Я знаю, что ты несчастлив, сынок. Но мы должны быть благодарны нашему кузену за то, что он помог найти тебе место, когда мы так в этом нуждались.
— Не заставляй меня оставаться здесь, — заклинал он. — Одно твое слово, и ты избавишь меня от мучений. — И он, подобно утопающему, схватил ее за руку. — Я умру, если не уйду отсюда.
— Ты не останешься здесь. Мы подыщем тебе что-нибудь другое. — И она едва не задохнулась, когда он в безмолвном облегчении кинулся ей на шею. — Чем бы ты хотел заниматься? Снова будешь проситься в художники? Это бессмысленно, ведь денег у нас хватит лишь на один день обучения.
— Я знаю, мама. Все, чего я хочу, так это заниматься тем, что не имеет никакого отношения к типографскому делу.
— Но чем же тогда? — беспомощно спросила она. — Чем же ты хочешь заниматься?
И он, просияв, произнес уверенно:
— Работать в магазине тканей. Только не в какой-нибудь мелкой здешней лавке, а в одном из известных лондонских магазинов, где у меня будет шанс получить повышение по окончании стажировки. Помоги мне устроиться в ученики. Умоляю, скажи, что ты одобряешь мое желание.
— Хорошо, — согласилась она. Ее прекрасный сын был настоящим мужчиной. — Если нам удастся найти тебе вакансию, то работа может оказаться не менее сложной и утомительной, чем в типографии, и работать придется даже больше.
— Я не боюсь трудной работы, мама. У меня отвращение к печатным станкам.
Миссис Уорт сделала для сына все, что было в ее силах. Она убедила своего влиятельного кузена написать письмо с ходатайством о Чарльзе в гильдию торговцев тканями.
На письмо пришел ответ. У ее дорогого Чарльза будет шанс. Шесть лет он станет обучаться у уважаемых торговцев бельем Свона и Эдгара, работать по двенадцать часов в день, жить при магазине. По окончании обучения он станет квалифицированным продавцом.
Чарльз приехал в Лондон, где на трон только что взошла молодая королева. Город, с его забитыми транспортом улицами, оказался больше и интересней, чем он предполагал. Магазин, в котором Уорт должен был работать, помещался в южном конце выстроенной Нэшем Риджент-стрит на Пикадилли, в самом фешенебельном и деловом центре столицы. Обучение велось в здании рядом, и он тут же с головой ушел в занятия.
В течение первого года обучения учеников держали на побегушках, но отношение Уорта к учебе, так же как и его расторопность в обращении с квитанциями и счетами, не остались незамеченными мистером Эдгаром, поэтому уже в тринадцать лет Уорта повысили до должности кассира. Но он приехал в Лондон не за тем, чтобы отсчитывать монеты с банкнотами, поэтому довольно скоро попросился в отдел продажи тонких тканей, шалей, мантилий и прочего товара. Он усердно работал.
