Через мгновение все было кончено. Закери лежал на ней сверху и думал о том, что никогда еще его не постигало такое разочарование.
— И это все? — невольно проговорился он. Юноша испытывал такое чувство, словно кто-то подарил ему на Рождество красиво перевязанную ленточкой коробку, а она оказалась пустой.
Смоки столкнула кавалера с себя и проворчала:
— А ты чего ждал? Что я проделаю всю «Камасутру» за такие деньги? — Она презрительно хмыкнула и стала надевать трусики.
Закери уныло потянулся за джинсами и нащупал в кармане пачку банкнот. Он вытащил их, показал Смоки и с надеждой спросил:
— А можно еще раз?
Ее глаза хищно сузились и впились в деньги.
— Вообще-то я два раза подряд с одним парнем не трахаюсь. Ну да ладно, уговорил. За восемьдесят баксов я согласна. Дай только покурить.
Во второй раз было лучше. Он закончил совсем не сразу и, кажется, удовлетворил ее. Затем она забралась с ногами в кресло и достала из буфета пластмассовую коробку.
— Угощайся. На тебе бумагу. — Она принялась сооружать самокрутку и набивать ее травкой. — Где ты живешь?
— На Парк-авеню, — ответил Закери.
Смоки удивленно вскинула на него глаза.
— А ты не врешь? Значит, ты — миллионер? — насмешливо спросила она.
— Я — нет. А мой отец — президент «Квадранта».
Не сводя с него глаз, Смоки облизала край самокрутки, заклеила ее и взяла со столика коробок спичек.
— С ума сойти! А что же ты тогда ошиваешься у Дино? Тебе больше подходит «Даблс», — Смоки вдруг заговорила вызывающе. — Тебя выгнали из дома?
— Да нет, просто там скучно, — пояснил Закери. — Особенно в каникулы. А у Дино совсем другое дело. Настоящая жизнь. — Он тоже свернул самокрутку и глубоко затянулся. И тут же голова у него приятно закружилась, а ноги стали ватными.
— Значит, плохо тебе дома? Еще бы, небось от икры воротит, а простую пиццу не дают. Вот тебя и тянет к Дино.
Закери откинулся на подушки и наслаждался блаженной негой, растекающейся волнами по телу.
— Как хорошо! Ничего, осталось потерпеть всего лишь год. Сейчас отец выплачивает мне содержание, а тогда я смогу распоряжаться своей частью капитала, как хочу.
— Э, похоже, в твоих жилах действительно течет голубая кровь. До сих пор сыновья миллионеров мне не попадались, — проворковала Смоки. Тут ее взгляд упал на доллары, лежащие на столе. Она поднялась, взяла их и спрятала в сумочку, где уже покоились первые пятьдесят. — Когда придешь навестить свою Смоки снова? Похоже, мы с тобой можем стать неплохой парочкой.
— Правда? — взволнованно переспросил Закери. Может, если их отношения продолжатся и они лучше узнают друг друга, им будет хорошо вдвоем, как он и предполагал? — К сожалению, я не смогу прийти завтра. Во всяком случае не раньше одиннадцати. Родители устраивают прием, и я обязательно должен на нем присутствовать.
Смоки задумалась на мгновение, но тут же ласково улыбнулась:
— Договорились, я буду у Дино в одиннадцать. Кстати, как тебя зовут? — Она открыла сумочку и вывалила на столик губную помаду, пудреницу, тушь, щетку для волос и растрепанную записную книжку. Она старательно записала его фамилию и номер телефона, который Закери продиктовал с крайней неохотой. Затем она спрятала книжку в коробку из-под конфет с изображением пушистого котенка на крышке.
— Пора идти. — Смоки направилась к двери, на ходу оправляя волосы и одергивая платье.
Закери поплелся за ней на подгибающихся ногах, не сводя одурманенных наркотиком глаз с ее ягодиц.
На улице было душно. Казалось, город задержал дыхание, чтобы затем, вдохнув полной грудью, броситься в водоворот ночных развлечений.
— Увидимся, — сказала Смоки и ушла.
Запах ее духов еще мгновение держался в воздухе, а потом растаял. Закери достал из кармана оставшиеся семьдесят долларов и подумал о том, не разыскать ли Митч — вдруг она свободна сегодня вечером.
Тиффани вернулась домой около семи. Хант обещал явиться не раньше девяти. У нее осталось немного времени, чтобы принять душ, пока Глория занималась обедом. Визиты к родителям всегда утомляли ее. Неудивительно, что Морган предпочитала как можно больше времени проводить с друзьями и в походах по магазинам, когда жила с родителями. Атмосфера в родительском доме давила и угнетала — мать не могла разорвать замкнутый круг надуманных проблем, которые неумолимо стискивали ее, делали раздраженной и мнительной; отец был занят лишь бизнесом и со свойственной ему властностью следил за тем, чтобы добытый капитал шел на благо семьи, но при этом мало заботился о мнении самих детей.
Тиффани тяжело вздохнула. Если Морган останется в Англии навсегда, ей не с кем будет обмолвиться словом, посудачить, некому будет развеять ее тоску, заставить посмеяться над собой. Грег справедливо прозвал Морган «Светлячком» — когда она входила в комнату, у всех возникало ощущение праздника. Морган заражала своим весельем и жизнерадостностью.
Отдохнувшая и посвежевшая после душа, Тиффани облачилась в зеленый брючный костюм, прекрасно гармонирующий с ее глазами, и надела на шею несколько золотых цепочек, на одной из которых красовался бриллиантовый трилистник в изящной оправе. Из кухни доносились аппетитные запахи, и Тиффани мысленно представила, как в этот момент Глория накрывает в алькове ее спальни столик на две персоны, протирает хрустальные фужеры и серебряные тарелки, зажигает свечи в канделябре, меняет цветы в вазе. Скоро приедет Хант, и они проведут восхитительный вечер вдвоем. Тиффани обхватила голову руками и замечталась: как было бы здорово, если бы Хант приходил к ней каждый вечер, как к себе домой, и его ждал бы великолепный, заботливо приготовленный ею обед. Они садились бы за стол и обменивались новостями. А потом, обнявшись и потягивая бренди, слушали Глена Миллера. И обсуждали бы, как провести День Благодарения и Рождество, а возможно, и то, сколько детей они хотят иметь. И каждую ночь они были бы вместе. Телефонный звонок отвлек ее от мечтаний.
— Алло!
— Этот недоношенный выродок уже у тебя? — раздался в трубке пьяный визгливый женский голос.
Тиффани похолодела и повесила трубку на рычаг. Значит, Джони все известно!
Оркестр Королевской шотландской гвардии стройными рядами прошествовал по полю для игры в поло под звуки марша «Земля надежды и славы». Красочные мундиры сделали невидимым ковер зеленой подстриженной травы, покрывающий одно из самых модных в Британии полей для игры в поло клуба «Гардс» в Виндзоре, создавая праздничное настроение. За пределами поля, у черты Виндзорского парка, расположились на пикник зрители, многие из них приехали на открытие чемпионата издалека всей семьей. Поодаль находился Королевский павильон для избранной публики, с верандой, увитой пышными розами и плющом. На трибуне пустовал лишь ряд кресел, отведенных для королевы и принцессы Уэльской со свитой, прибытие которых ожидалось с минуты на минуту. В сегодняшнем матче за Серебряный юбилейный кубок должен был принять участие сам принц Чарльз. Награду будет вручать королева. Трибуны были заполнены светской элитой — кинозвездами, цветом британской знати, нуворишами, политиками.
