По крайней мере, это объясняет, почему он ни разу не навестил ее. И хотя теперь у Люси не осталось причин обижаться на него, девушка по-прежнему не могла ни заставить себя относиться к нему добрее, ни избавиться от почти парализующего смущения, которое охватывало ее в его присутствии.
Люси быстро глянула на Мэг, и та подхватила поднос с пола.
– Не хотите ли немного хереса, мистер Харлоу? – спросила Люси.
– Пожалуйста, не беспокойтесь, – вежливо ответил тот.
«Он, наверное, боится, что мы предлагаем ему какое-нибудь дешевое вино, купленное в соседней лавке», – подумала Люси и быстро добавила:
– У нас есть настоящий амонтильядо.
Взгляд его светлых холодных глаз остановился на ней.
– Нет, благодарю вас. Я со вчерашнего утра был в дороге, а когда я устаю, мне лучше не пить спиртного.
– Тогда, может быть, чай или кофе?
– Нет, спасибо, – отказался он, и Мэг, удивленно взглянув на Люси, удалилась на кухню.
Пол Харлоу непринужденно откинулся в кресле.
– Вы выглядите намного лучше, чем в нашу последнюю встречу, мисс Гренджер.
Она посмотрела на него с удивлением, и он пояснил:
– Я видел вас в клинике. Вы тогда были без сознания и вся в бинтах.
– Мне действительно гораздо лучше. Надеюсь, что уже через неделю я смогу вернуться к работе.
Он смотрел на нее не отрываясь, чем повергал в еще большее смущение. Она уставилась на свои руки, на которых почти не осталось следов от ожогов, за исключением нескольких едва заметных бледных пятен, но и они, по уверениям врачей, должны были исчезнуть в течение нескольких месяцев.
– Я даже не знаю, как мне благодарить вас за все, что вы для меня сделали. Это было… это было так невероятно любезно с вашей стороны, особенно учитывая, как грубо я обошлась с вами в тот вечер.
– Не понимаю, о чем вы.
Она не могла понять, действительно ли он забыл все, что она тогда наговорила ему, или только делает вид. В любом случае было ясно, что этот вопрос закрыт.
Он поднялся и подошел к книжным полкам.
– У вас прекрасная библиотека, мисс Гренджер.
– Это книги моего отца.
Он пробежался взглядом по названиям на корешках и вытащил увесистый том, последнюю работу ее отца, посвященную греческой драме. Его руки, пожалуй слишком изящно вылепленные для мужчины, осторожно погладили переплет. Длинными тонкими пальцами он принялся бережно листать страницы. Некоторое время Пол, казалось, с головой углубился в чтение, а затем молча поставил книгу на место.
– Моя сестра без ума от вас. Возобновившаяся беседа застала Люси врасплох.
– Я очень рада. Она замечательная девушка. На его бледном лице мелькнуло выражение удовлетворения.
– Вы первая из знакомых Синди, общение с которой я одобряю.
Замечание было таким напыщенным, что она не удержалась от соблазна поддеть Пола.
– Никогда бы не подумала, что вы станете поощрять дружбу сестры с кем-то из ваших подчиненных.
И снова взгляд его светлых глаз, казалось, просверлил ее насквозь.
– У вас сложилось какое-то странное представление обо мне, мисс Гренджер. У меня, возможно, есть какие-то отрицательные качества, но уж в снобизме, надеюсь, меня обвинить нельзя.
Он слегка наклонился вперед и протянул руки к огню. В неярком свете догорающих углей черты его лица смягчились, и оно почти утратило свою обычную суровость.
– Вам не нравится, когда я говорю, что чувствую себя в долгу перед вами, но и мне не доставляет удовольствия слышать то же самое от вас. Поэтому, дабы облегчить наше общение в будущем, будет лучше, если мы оба забудем то, что было раньше, и начнем все сначала, исходя из того, что вы подруга Синди, которую я одобряю.
В который раз сарказм Люси готов был одержать верх над осмотрительностью и выплеснуться наружу, но она промолчала. То, что сказал Пол, было разумно и неожиданно… приятно. Его манера говорить подходила скорее для выступления на заседании совета директоров, чем для беседы двух друзей, которыми, по его словам, они станут. Не зная, как реагировать, Люси по-прежнему молчала, а он отошел от огня и сел напротив нее.
– Ваш лечащий врач постоянно сообщал мне об изменениях в состоянии, и, хотя физически вы полностью восстановились, он считает, что для вас было бы полезно взять месяц отпуска.
– Я не хочу никуда уезжать. Я так долго была среди посторонних, что с большим удовольствием побуду дома.
– Я вас хорошо понимаю. И надеюсь, что вы будете чувствовать себя в Чартерсе как дома.
– В Чартерсе?
– Ну да. Это мой загородный дом. Шофер доставит вас туда завтра утром.
Мгновенно теплое чувство, которое Люси начала ощущать по отношению к нему, растаяло от этого вопиющего проявления присущей ему властности.
– Но я не хочу проводить отпуск в вашем доме, – возмутилась она. – Мне и здесь очень хорошо.
Пол понял, что совершил ошибку. Задумчиво прищурившись, он спросил:
– Я обидел вас, мисс Гренджер?
– Нет, не обидели, – ответила она честно. – Просто не люблю, когда мной командуют.
Он рассмеялся, и его смех прозвучал почти по-человечески. Но больше чем этот неожиданный смех, ее удивило то, как преобразилось при этом его лицо, вдруг помолодевшее и ставшее не таким суровым.
– Дело не в том, что я не хочу останавливаться в вашем доме, – сказала она, оправдываясь. – Просто это заставит меня чувствовать себя в еще большем долгу перед вами. Я понимаю, что помогла Синди избежать ужасной опасности, но уверяю вас, что большинство людей, окажись они в такой ситуации, поступили бы точно так же.
– Возможно, вы и правы. Но я бы не предложил воспользоваться моим гостеприимством «большинству людей». – На сей раз он говорил гораздо быстрее, чем обычно, так что свойственная его речи протяжность почти не была заметна.
«А у него приятный голос, – бесстрастно отметила Люси про себя, – совсем как у отца, такой же четкий и одновременно сердечный». Она так удивилась тому, какое направление приняли ее мысли, что даже зажмурилась. Пол Харлоу и сердечность? Что заставило ее употребить это слово в отношении этого человека? Тот тем временем продолжал говорить, так что Люси пришлось напрячься, чтобы ухватить суть.
– Кажется, я должен кое-что объяснить вам, мисс Гренджер. Надеюсь, вы будете достаточно терпеливы. Мне всегда было нелегко выражать свои мысли, но…
– У вас не было в этом необходимости, – сухо заметила она. – Вы сами себе закон!
– Но далеко не в такой степени, как считает моя семья! – Он сидел в кресле, чуть склонившись вперед, то сжимая, то разжимая руки. – Синди – вся моя семья, мисс Гренджер. Как вы уже, наверное, знаете, у нас с ней общий отец, но разные матери. Мать Синди умерла, когда она была еще совсем ребенком, и с тех пор я заботился о ней. Конечно, мне не всегда удавалось проводить с ней столько времени, сколько мне бы хотелось, но за ней всегда присматривала моя тетка. Однако в последнее время Синди стала выходить из-под контроля.
