– Я полагал, мы постараемся перехватить его сегодня утром.
– Мы постараемся, но не факт, что нам удастся это сделать. А через сорок восемь часов он гарантированно явится сам.
Может, Джина просто спит, не выключая свет?
– Он хочет отыскать дочь, – гнула свое Алисса, – и отвезти ее к родственникам, перед тем как они с Мэри-Лу сдадутся властям.
– Это он тебе так сказал.
– Да, – подтвердила Алисса, хотя это и не было вопросом.
– И ты ему поверила? – Ну что за дерьмо! Он позвонил Алиссе, чтобы поговорить о Джине. Позвонил, потому что ему казалось, что он сходит с ума, и ему необходимо было поговорить с другом. А она так занята этим Старреттом, что даже не замечает отчаяния, которое Макс уже не способен скрыть.
Занавеска на окне шевельнулась, и он на секунду увидел бледное лицо Джины. Она смотрела в его сторону. Нет, нет, даже не думай! Не смей выходить!
– Согласись выйти за меня замуж, и я дам ему двадцать четыре часа, – предложил он Алиссе и тут же пожалел об этом. Не стоило использовать их отношения как аргумент в переговорах.
Алисса устало вздохнула, и у Макса кольнуло сердце. Неужели она так глубоко увязла в этой истории, что даже не понимает, что он пытается ею манипулировать?
– Для человека, который так боится обвинений в сексуальных домогательствах, вы ведете себя довольно неосторожно, сэр.
– Я шутил.
– Не совсем.
Да, самое паршивое, что она права.
– Помоги мне! Я тону! – крикнул Макс, не открывая рта и не издав ни звука. Он надеялся, что она все-таки услышит.
– Сэм не согласится меньше чем на сорок восемь часов, – заметила Алисса.
Сэм. Опять Сэм.
– Он не согласится. Точка, – подтвердил Макс. – Поэтому будем придерживаться первоначального плана.
– Макс, пожалуйста, – взмолилась Алисса, и он все понял.
Понял даже то, чего еще не понимала она сама. Сэм Старретт выиграл. Алисса достанется ему.
Джина тем временем отошла от окна, открыла дверь и вышла на улицу.
– Даю тебе сорок восемь часов, – сказал он в трубку, наблюдая за тем, как Джина, осторожно переступая босыми ногами по гравию, приближается к парковке. На ней были только маленькие трикотажные шорты и короткий топ, едва прикрывающий грудь. Наверное, в этом она спит. И до чего же, черт возьми, у нее чудесное тело. Двадцатитрехлетнее тело с восхитительными изгибами. – Нет, знаешь что, Алисса? Я дам тебе пятьдесят три часа, но, если к восьми тридцати в пятницу ты не приведешь Старретта в мой кабинет, тебе придется положить мне на стол заявление.
– Договорились. – Она, черт возьми, ни секунды не колебалась. – Спасибо, Макс.
– И осторожнее, он кусается, – предупредил он и отключился.
Джина открыла дверь машины и опустилась на пассажирское сиденье.
– Я вообще плохо сплю, – пожаловалась она. – Нечестно заставлять мучиться и тебя.
– А снотворное помогает? – спросил он. – Завтра попробую достать тебе то, что украли.
Она смотрела ему прямо в глаза, и Макс усилием воли заставил себя выдержать этот взгляд и не выдать отчаяния, раздирающего его изнутри.
– Не знаю, – пожала плечами Джина. – Я его редко принимаю. Слишком тяжело потом просыпаться.
Макс кивнул. Ему это было известно. Несколько месяцев назад он столкнулся с тем же.
– В моем отеле очень удивятся, когда увидят нас обоих в таком виде.
– Я не собираюсь в твой отель. А тебе надо ехать.
Макс вздохнул:
– Я так и думал. Спасибо, нет. Мне и здесь хорошо.
– Врешь.
– Не вру. Но могу сказать по-другому: мне здесь так же паршиво, как и в любом другом месте.
– Но ведь так нельзя жить.
– Нельзя, – согласился Макс.
Они немного помолчали, а потом он опять заговорил:
– Прости за то, что случилось. Мне не следовало… кричать на тебя и…
– Ты имеешь право на гнев, – перебила она его. – Не стоит извиняться за то, что честно выразил свои эмоции.
Макс засмеялся:
– Господи, Джина…
– Что? «Господи, Джина» что?
– Не знаю, – признался он. – Я ничего не знаю.
– А я знаю, – очень тихо произнесла она. – Я знаю, что, когда ты рядом, я не чувствую себя такой потерянной.
Не смотри на нее! Не смей! Даже не поворачивай головы, Макс, проклятый идиот…
Он повернул голову и посмотрел, а потом протянул руки и обнял Джину.
Хорошо, что хватило ума хотя бы не целовать ее. Вместо этого подбородком Макс прижал ее голову к своей груди.
И у нее хватило ума не требовать большего. Она просто цеплялась за него и была такой теплой, мягкой и беззащитной.
А потом она заплакала, хоть и попыталась скрыть это от него. Макс гладил ее по голове и по спине, и по теплой голой руке.
В голове уже давно надрывался сигнал тревоги, оповещающий, что подобные прикосновения недопустимы, но у Макса уже не хватило сил, чтобы остановиться. В конце концов, это, черт возьми, всего лишь рука!
Он закрыл глаза, думая о том, что надо оттолкнуть ее и отправить обратно в комнату.
Так прошло минут десять, а потом Макс вдруг понял, что девушка больше не плачет, а дышит спокойно и ровно.
Джина наконец-то смогла победить бессонницу и заснула прямо у него на руках.
Сэм молчал. Алисса слышала в трубке его дыхание.
– Эй, ты слышишь меня? – окликнула она. – Ты не уснул?
Он спал, когда минуту назад она позвонила ему.
– Нет, я… – голос был еще хриплым со сна. – Я думаю. Я просто пока плохо соображаю. Значит, ты поговорила с Максом, и он согласился дать мне сорок восемь часов?
– Пятьдесят три, – поправила Алисса.
– И я должен ему верить?
– Ты не должен ему верить. Можешь верить мне.
Он долго молчал.
– Ладно… Я и сам бы хотел поверить. Но только… я не знаю…
Все ясно. Сэм ей не доверяет. Непонятно только, почему это так обидно.
– Знаешь, если ты не согласишься, я буду выглядеть довольно глупо. После того как я уговорила Макса… – Так не годится. Она не в состоянии даже скрыть свою обиду.
– Извини, – вздохнул Сэм. – Лис, дело не в том, что я не доверяю тебе. Но я не верю Багату. С какой стати он вдруг согласился?
– Я воспользовалась твоим советом – помнишь? – про минет. Помогло.
