– Сморкаться нужно в носовой платок и при этом отворачивать голову в сторону. Тихо, не издавай звуков, тот, кто сморкается громко, дурно воспитан. Не медли, доставая из кармана платок, это неуважительно. Когда высморкаешься, не вздумай, ради Бога, заглянуть в платок! Быстро сложи его и убери в карман.
Латур послушно кивал, строгий вид, который на себя напускала Бу-Бу, внушал ему благоговение. Проводя много времени в беседах с торговцами книг, разъезжавшими по всей стране, она вскоре поняла, что ее сын нуждается в нравоучительных историях о добродетели и доблести, которые предупреждают молодых людей против распутства и наставляют на верный путь. Бу-Бу не пропускала ни одной назидательной истории, и Латуру вменялось в обязанность прочитывать их, как только она сама перевернет последнюю страницу. Вскоре они оба уже читали, порой забывая о еде. Однако между ними была разница: если Бу-Бу плакала, читая о трагической кончине добродетельной девушки, о надругательствах, которым она подверглась, и ее позоре, Латуру нравились бессовестные прожигатели жизни, негодяи и обманщики. Их поведение он объяснял своенравным характером, непохожестью на других. Совершенный ими обман он называл сопротивлением. Осквернение святынь – надеждой.
В школе отец Мартен приступил к урокам анатомии. Это была одна из его любимых тем. Он подробно рассказывал о шести разделах анатомии, с волнением открывал своим ученикам тайну строения костей и связок, мышц и мозга. Латуру казалось, что глаза учителя блестят так же, как у него самого. Анатомия была для учеников путешествием по внутреннему строению человека. С помощью тряпичной куклы учитель показал, как были сделаны важнейшие открытия. Горячность отца Мартена пугала некоторых мальчиков, но Латур жадно впитывал его рассказы.
Он был лучшим учеником. Хорошо успевал по французскому языку и по латыни. Без труда читал отрывки из Цицерона и басни Федра. На истории он поражал учителя, запоминая малейшие подробности. Ему нравилась география. Но стоило отцу Мартену заговорить на богословские темы или на темы морали, как взгляд Латура становился отсутствующим.
Отца Мартена раздражал пустой блуждающий взгляд Латура на этих уроках, и однажды он наказал его пятнадцатью ударами палки. Боли Латур не испытал, но его испугали глаза других мальчиков, горящие жаждой мести и ненавистью. С тех пор Латур всегда делал вид, что слушает учителя.
А в остальном отец Мартен свято верил в свою теорию, считая, что безупречное поведение позволит преодолеть все трудности, и не разделял общего скептицизма по отношению к Латуру, основанного исключительно на том, что его мать ростовщица. Он даже хвалил хорошие манеры Латура. Поэтому неудивительно, что однажды после уроков отец Мартен отвел Латура в сторону и попросил его выполнить небольшое поручение.
– С удовольствием, месье.
– Мой дядя Леопольд живет в лесу, в домишке к востоку от сада Реньё. Надо передать ему пакет. Сходи туда после обеда. Он слабый старый человек, у него несколько необычные интересы. Называй его месье Леопольд и вежливо откажись, если он, вопреки моим предположениям, захочет пригласить тебя в дом. Окажешь мне эту услугу, мой мальчик?
Латур поклонился и взял пакет, завернутый в плотную коричневатую бумагу. Отец Мартен обвязал пакет бечевкой и с верхней стороны изящными буквами написал имя своего дяди. Пакет источал резкий сладковатый запах.
Дом месье Леопольда не был виден с дороги, и если бы Латур был невнимателен, то не заметил бы ведущей к нему тропинки. Он проложил себе путь сквозь ветки и кусты и оказался на маленьком дворе, на котором валялись всевозможные инструменты и деревянные ящики. Латур остановился. Накрапывал дождь, по лицу Латура бежали капли, губы были мокрые. Ему показалось, что небольшой зеленый домишко сросся с лесом. Странно, что живущий здесь в глубине чащи человек, которому он принес таинственный пакет, приходится дядей отцу Мартену. На крыльце перед дверью стояла морская чайка, подняв клюв к небу. Она смотрела на Латура, словно недоумевая, что ему здесь понадобилось. Крылья у нее были чуть приподняты. Наверное, она собиралась взлететь. Однако птица не двигалась, будто чего-то ждала. Латур осторожно шагнул к ней. Чайка продолжала смотреть на него. Латур сделал еще один шаг. Теперь он увидел, что чайка стоит на дощечке и смотрит уже не на него, а куда-то вдаль, на верхушки деревьев. Латур никогда в жизни не видел чучела птицы. Он сел на крыльцо и осмотрел мертвую чайку. Внимательно изучил коричневатые полоски на ее крыльях, красное пятнышко на нижней части клюва. Он подставил чучело под дождь. Провел пальцем по серо-красным лапкам, прочно приклеенным к дощечке. Заглянул в глаза. Открытые. Холодные. Но словно все еще живые. Казалось, чайка оледенела в то самое мгновение, когда хотела взлететь. Латур услыхал какой-то звук. Это был стук. Он прижал пакет к груди. Подошел к двери и подождал, пока стук прекратится. После этого он, словно эхо, постучал в дверь. Мгновение стояла тишина. Потом из дома донесся голос:
– Нечего стоять там и стучать! Заходи!
Латур помнил, что ему наказал отец Мартен: он не должен заходить в дом его дяди. Но ослушаться голоса, доносившегося из дома, он не мог.
– Заходи!
Латур отворил дверь и сделал два робких шага. В доме стоял горьковатый запах. Латур присмотрелся. За большим рабочим столом спиной к нему сидел человек. Потом Латур разглядел угол с плитой, занятый под кухню, дверь в спальню и полки с книгами. На столе валялись ножи, щипцы, пинцеты, куски дерева, части птичьих тел и нечто напоминавшее огромную желтую собаку. Что за чудеса? Человек за столом повернул голову и, прищурившись, взглянул на Латура.
– А-а!
Схватив палку с серебряным набалдашником, он быстро двинулся к Латуру. Латур прижался к стене. Незнакомец напугал его. Неужели он и вправду приходится дядей отцу Мартену? Белый всклокоченный парик, морщинистое лицо, одежда в пятнах белого порошка. И тем не менее в этом старике было что-то благородное. Он подмигнул, косясь на пакет в руке Латура:
– Табак!
Аатур непонимающе смотрел на него. Значит, в пакете был табак? Неужели старик так много курит?
– Не стой там как дурак, парень. Подойди к столу и осторожно развяжи пакет...
Старик уже скрылся за дверью. Латур послушно подошел к столу и положил на него пакет. Он слышал, как старик с чем-то возится в соседней комнате. Слышал слабый шорох дождя в листьях. Взглянул на инструменты – ножи, странные щипцы. Лапы желтой собаки свешивались со стола. Латуру она показалась необыкновенно большой, на шкуре было несколько черных полосок. Неужели в Онфлёре есть такие собаки? Очень осторожно он развязал бечевку, которой был перевязан пакет, и начал разворачивать бумагу.
Тяжело ступая, месье Леопольд подошел к нему сзади с котелком под мышкой. Латур не мог удержаться:
– Простите мне мое любопытство, месье Леопольд, но откуда у вас такая собака?
Месье Леопольд сердито глянул на Латура, его лицо скривилось в гримасе, и он засмеялся:
– Это не собака, мой юный неискушенный друг. Это индийская кошка, она называется тигр. Видишь, ты кое-что узнал сегодня и уже никогда этого не забудешь. Я прав?
