А на противодействие российским вооруженным силам, – говорит он.
Даже в такой момент… мы не закрываемся от мира, – говорит он.
А протягиваем ему руку для пожатия, раскрытую руку, – говорит он.
Отвергая обвинения… – говорит он.
Не войны, но мира… – говорит он.
Демонстрируя нашу готовность… – говорит он.
В свете вышесказанного… – говорит он.
Звук тихий, иногда мы слышим слова президента РФ, иногда нет. Он выглядит как всегда – как девушка, которая вот-вот бросится из окна, и очень ждущая, когда же ее, наконец, перехватят. Афроамериканец, лежащий на полу, осторожно берет пульт – стараясь не пошевелить рукой, на которой лежит уснувшая жена, – и делает чуть погромче.
Россия берет на себя обязательство, – говорит Путин.
В течение года урегулировать конфликт, – говорит он.
Между Молдавией и Приднестровьем, – говорит он.
Мы покажем всему миру, – говорит он по-грузински.
Что умеем не только враждовать, – говорит он он по-грузински.
Но и дружить, – говорит он по-грузински.
Мы покажем всему миру, – снова переходит он на русский (бегут английские титры).
Что Россия – большой Миротворец, – говорит он.
Щелк! – говорит он.
Кадры репортажа. Снова выступление Путина. Вопрос журналиста из зала.
…нение господина Обамы? – говорит он, заканчивая вопрос.
Знаете, – говорит Путин.
Я тут недавно читал в одном журнале, – говорит он.
Вашем, американском журнале, – говорит он.
Историю про то, как мой друг Барак с его женой Мишель сходили в ресторан, – говорит он.
Ну и, вроде бы, владельцем был знакомый Мишель, – говорит он.
Старый знакомый, – говорит он.
Блядь, – говорит Обмама.
Поели они, значит, – говорит Путин.
И тут к ним подходит знакомый Мишель, просит фото на память, – говорит он.
Узнали, пообщались, – говорит он.
Едут в кортеже уже Мишель и Барак, и он спрашивает ее, – говорит Путин.
ЕБАНЫЙ В РОТ, – говорит Обама.
Дорогая, а что, вышла бы ты замуж за этого парня, была бы сейчас кто? – говорит Путин.
Да это же ебанные выдумки в бабском журнале! – говорит Обама.
Наверное, владелицей этого клевого ресторана? – говорит Путин.
Нет, дорогой, отвечает ему Мишель, – говорит Путин.
Я была бы сейчас женой президента США, говорит Мишель, – говорит Путин.
По любэ! – говорит он.
Смех в зале, вспышки фотокамер.
Ах ты гребанный гаденыш, – говорит Обама.
Короткая заставка с флагом, перед нами появляется диктор CNN, который на обычном для этого телеканала английском языке для дебилов и союзников США из стран третьего мира («ма-ма-мы-ла-рамы, я-по-нят-но-го-во-рю? ду ю андерстенд ми, ю, мазефакер?» – прим. сценариста) говорит:
Ду ю андерстенд ми мазе фа… – говорит она.
То есть, простите, – говорит, прыснув, она, после чего становится серьезней.
Россия, выступив с заявкой на звание главного миротворца планеты, – говорит ведущая.
Бросает вызов США, чья репутация последних лет в этом плане, – говорит она.
Омрачена конфликтами в Афганистане и Ираке, Сирии и Иране– говорит она.
Ловкий тактический ход Влада Ужасного, – говорит она.
После этого она говорит еще немного всякой чуши, и на экран выводят новости спорта. Мужчина протягивает свободную руку и экран гаснет.
Молдавия… – бормочет мужчина.
Что за хуйн… ормочет мужчина.
Где это бл… – бормочет он.
С лужайки раздается пощелкивание садовых ножниц…
ХХХ
Мы видим планету Земля из космоса.
Она прекрасна, как только может быть прекрасно одиночество. Мы видим океаны, материки… Время от времени, в кадре проплывают красные точки, это спутники… Мы видим звезды, черноту космоса. Все это время мы слышим музыку Моцарта, это «Полет шмеля». У нас создается впечатление, что сама Земля напевает мелодию.
Тра-та-татататат-та-та-та-тра-та-та, – поет планета.
Мы видим краешек Луны…
В общем, это самый обычный вид из космоса, если бы не одно «но».
Мы видим, что Луна начинает приближаться к Земле. Они намного ближе, чем обычно. Со стороны это выглядит так, как будто Земля и ее спутница прервали на время вечное движение, чтобы о чем-то посплетничать.
Картинка начинает слегка дрожать.
Мы видим в углу значок «НАСА, наблюдение со спутника, февраль 2010».
Внезапно мелодия Моцарта прекращается. Мы слышим тишину, а потом скрип небесных тел и гулкое эхо Вселенной. Как всегда в пустоте, нам становится страшно. Мы начинаем понимать, почему Земля издает звуки.
В тишине не страшно, когда напеваешь.
…Наконец, Земля и Луна начинают отдаляться друг от друга. Каждая занимает свою орбиту, и продолжает вращаться, как обычно. Мы слышим, что Земля снова начинает издавать звуки. Но теперь это не Моцарт.
Это Бах.
ХХХ
Мы видим ковер на всю стену. Ковер пестрый, у нас рябит в глазах. Камера, не задерживаясь, скользит по нему, мы видим всю гамму цветов – уже потускневших, но когда-то, без сомнения, очень ярких. Красный, синий, зеленый, золотой… Постепенно у зрителя начинает из-за этого кружиться голова, ведь камера еще и все время крутится. Мы слышим голоса. Смутные, издалека. Это очень напоминает штампованную сцену, в которой умирающий отправляется в свой последний путь, а над ним – словно издали, – разговаривают врачи («и тут я увидел человека в белом, который повел меня в конце тоннеля, бля буду» – прим. В. Л.). Голоса звучат, как будто их обладатели положили на лицо куски ваты. Очень глухо.
…чухался, пидор, – бубнит кто-то.
…ись да, но еще вертолеты ловит, – бубнит еще один голос.
.. ет ему, пидору, за Вьетнам, – бубнит голос.
.. нает, что такой наш, советский блядь вертолет, – бубнит голос.
.. осоле удара… ашей, советской блядь дубиной, – бубнит голос.
Постепенно картинка прекращает кружиться, калейдоскоп рассыпается, мы оказываемся в большой комнате, на полу. Глядим на происходящее глазами человека, который «ловил вертолеты», по мнению обсуждавших его людей. Итак, мы видим под нами серый, заплеванный ковер. Напротив нас старая, чешская стенка, с хрустальным – пыльным, показать слой пыли, и след от пальца, – сервизом, несколькими вымпелами. Мы видим надпись на одном из них.
