— Ты собираешься меня с кем-то познакомить?
— Да. С твоим будущим мужем, — убежденно подтверждает он.
— Он часом не голубой, нет?
— Будем считать, я ничего не слышал…
— Прости, прости, но… я не думала, что ты знаешь столько людей традиционной ориентации.
— Я тебя, например, знаю.
— И что это значит?
— Ты — девушка традиционной ориентации.
— Не спеши с выводами.
— О-о, шалунишка, — хихикает Билли.
— По-твоему, я не прикидывала варианты?
— Разумный подход. Слушай. Он старый друг семьи, работает со мной, и еще — он клевый, клевый, клевый.
— Признайся, сам подбирался к нему?
— Я не удостою тебя ответом, — заявляет он. — Ты знаешь, я не предложу тебе никого, с кем сам не стал бы спать.
— Факты давай, — требую я с напускной скукой в голосе: слишком уж я взволнована тем, что на горизонте замаячил мужчина. Хоть какой-то. Год в смысле секса выдался совершенно пустой.
— Первым делом цифры. Рост — метр восемьдесят восемь, для тебя в самый раз. Сколько в тебе — метр семьдесят семь, метр восемьдесят?
— Метр семьдесят пять. Надеюсь, ты не пообещал ему королеву красоты.
— Я не рекламирую то, что не могу толкнуть, куколка.
Надо сказать, после давешней ночки неприкрытая лесть вдвойне приятна. Но я, видимо, никогда не научусь с достоинством принимать комплименты. Мне всегда нужно вставить что-нибудь вроде «Ага, а жуткий прыщ у меня на подбородке видел? Это нечто». Или как сейчас:
— Ты мою задницу давно видел?
— Да брось ты! У тебя роскошная задница. Уж поверь мне, в задницах я толк знаю. В мужских, женских, собачьих… И хватит об этом. Больше ни слова критики в адрес твоей попки.
— Я серьезно. За последние две недели я набрала килограммов пять.
— Ну, так мороженого ешь поменьше, а бегай побольше. Я видел тебя три дня назад, ты выглядела отлично.
— Отлично?
— Ты выглядела о-бал-ден-но. Можно продолжать?
— Вряд ли мне сейчас стоит с кем-то знакомиться. Я не в лучшей форме. Знаешь ведь: «Никто не сделает тебя счастливым, если ты недоволен сам собой».
— Бред. Что тебе нужно, так это хороший мужик. Тогда ты будешь довольна собой, а заодно, надеюсь, оценишь и мистера Дика Давенпорта.
— Издеваешься? — хохочу я. — Только не Дик![19]
— Таким уж именем наградила его мамочка.
Все, что тебе нужно, — это хороший мужик? Не уверена. Мужик, конечно, своего рода отвлекающая терапия, но она, увы, нередко дает побочные эффекты: страдания, нервные срывы, а напоследок вдребезги разбитое сердце. По правде говоря, я уже и не помню, когда последний раз занималась сексом. Видит Бог, я не хочу, чтобы сейчас меня разглядывали в голом виде. Но присущий мне оптимизм, а может мазохизм, побеждает.
— Валяй дальше.
— Волосы темно-каштановые; глаза голубые, размером с блюдце.
— Какая прелесть. Вылитый Бемби, — комментирую я по дороге на кухню, где достаю из-под раковины пыльную бутылку конька «Курвуазье».
— Не ерничай, ты поняла, что я имел в виду. Что еще? Обожает лыжи, горный велосипед, байдарки, гм… в общем, все эти безобидные развлечения, на которых и ты сдвинута. Да! Кроме того, он — магистр делового администрирования, закончил Гарвард и Колумбию!
Двух моих последних дружков едва хватило на среднюю школу. Внутри у меня что-то закипает. В последнее время, когда речь заходит о подходящих мужчинах, у меня подгибаются коленки. Я наполняю бокал, закуриваю, с наслаждением затягиваюсь и выдыхаю дым.
— Смолишь там?
— Нет, — вру я. — Так значит, он бизнесмен.
— И природу любит!
— Бизнесмен с золотым сердцем?
— Вот-вот.
— В воскресенье, говоришь? Начало когда?
В субботу дела определенно идут лучше. Первая радость — Джейми вскипятила воды на нас обеих. Я чувствую себя прекрасно, настроена оптимистично, и мне плевать, что растянутые мышцы в паху ноют невыносимо. Даже слой зимнего жирка на боках сегодня трясется меньше, ей-богу! Как это получается: еще вчера ты чувствовала себя гиппопотамом, а наутро с удовольствием крутишься перед зеркалом? Загадка.
Вторая радость — по дороге на работу меня не сбило такси, что я воспринимаю как подарок судьбы.
И наконец, кульминация: на кухне не обнаруживается Дэнни О’Шонесси! Пабло и Хавьер его не видели. Мое сердце готово выпрыгнуть из груди. Я на седьмом небе. Все ясно: Ноэль его раскусил и вышвырнул вон. Неужели моя взяла? Неужели с сегодняшнего дня я на соте?!
Я рывком выдергиваю миску, пританцовывая (синяки на бедре и боль в паху — побоку) проскакиваю обеденный зал и спускаюсь в подвал, в холодильную камеру, за овощами. Рэй, мясник, встречает меня улыбкой. Славный парень этот Рэй. Знает, что я интересуюсь разделкой мяса, и в свободную минуту отводит меня в сторонку и показывает, как правильно вырезать говяжье филе или надсечь вдоль кости ножку ягненка. Самое главное — острый нож, поэтому у Рэя всегда под рукой кремневый брусок и стальное точило: он постоянно подтачивает ножи во время работы.
— Хочешь глянуть на свиные ребрышки? — предлагает он.
— Некогда, — отвечаю я на ходу.
— Э-эй! В дерьмо не вляпайся!
Я резко торможу и смотрю вниз. По потрескавшемуся бетонному полу бежит густой бурый ручей. Только теперь замечаю, что тут жутко воняет канализацией.
— Какого черта?..
— Труба лопнула! — сообщает Рэй.
— Красота, — бормочу я, стараясь не наступать на коричневые комки (неужто и впрямь дерьмо?). Добравшись до холодильной камеры, открываю дверь — и кого я вижу? Кто это возится в углу с молочными продуктами? Подонок О’Шонесси собственной персоной.
— Дэнни… — цежу в надежде, что на этом наше общение и закончится.
Он спешно сует что-то в карман:
— Здорово, Лейла. Ну, как оно?
— Не особо, — хмыкаю я, ставлю свою миску и набираю из ящиков овощи. Причем не глядя на Дэнни: пусть берет поскорее что ему там надо и катится. Глаза бы мои на него не глядели. Но он застыл истуканом и таращится на глыбы масла.
— Знаешь, Лейла, что я ищу?
— Без понятия.
— Самый твердый кусок масла, — объясняет он, привычно вытирая нос.
— Н-да? Что ж, удачи. Хотя я бы сказала, здесь все масло совершенно одинаковой консистенции.
Свекла и морковь на своем обычном месте, а вот сладкого перца что-то не видно. Я сердито шарю под коробками с лимонами и лаймом, поднимаю и передвигаю ящики, изображая крайнюю занятость, но чертов О’Шонесси не умолкает:
