После ритуального поцелуя Уинфилд сделала шаг назад и вопросительно произнесла, глядя на юношу:
– Кевин?
Светло-каштановые волосы молодого человека были подстрижены коротко, ежиком, над серыми глазами на не вполне сформировавшемся лице. Близнецы учились в той же школе, что и Уинфилд. Но и тогда она не могла различить их по отдельности.
– Я Керри, финансист-подмастерье, – поправил юноша, складывая большой бело-голубой зонтик, который держал над головой матери. – А Кевин, негодник, где-то за границей.
– А... ты – правая рука моего отца!
– Из-за чего и провел утро на лекции ФБР. Экая досада – в субботу!
– Кев и Кер, – произнесла его мать таким тоном, словно сказала: «лед и огонь». Она улыбнулась Уинфилд.
У Стефи были коротко подстриженные черные волосы и длинная изящная шея. Близнецы не унаследовали четкую линию решительного подбородка на красивом лице матери. Стефи сохранила изящную фигуру, с пышной грудью и тонкой талией, и, хотя по возрасту была примерно как Мисси Ричардс, казалась сверстницей своих мальчишек. Никто до сих пор так и не узнал, кто отец близнецов, подумала Уинфилд. Это странным образом делало Стефи еще моложе.
– А ты, Уинфилд? – спросила Стефи. – Тебя кто-нибудь называл Винни, или Вин, или еще как-нибудь?
Аккордеонист теперь бродил от одной группы гостей к другой, наигрывая полную сентиментальной проникновенности «Вернись в Сорренто», а в юго-западном углу террасы мужчина в дурацком костюме с бахромой, в сапогах и с волосами, собранными в хвостик, мурлыкал любовную итальянскую песенку. Это был кузен Тони, воображавший себя продюсером «Риччи-энтертэйнмент».
Уинфилд пожала плечами.
– Меня даже Мисси никогда не называла уменьшительными, потому что Уинфилд это фамильное имя. А папа...
– Эль Профессоре, – перебила Стефи, – редко бывает первооткрывателем.
– Папа настаивал, чтобы Мисси присутствовала на приеме. Невеста всегда ее любила.
Стефи сделала гримаску:
– Не так уж легко любить Мисси.
Уинфилд пожала плечами.
– То, что Мисси здесь, – просто дань папиному имиджу. Ни одному нормальному сицилийцу такое и во сне не привидится. Но для его круга это совершенно нормально. Люди расходятся, разводятся, снова женятся, выходят замуж – и все это просто прибавление семьи, повод рассылать поздравления и приглашения.
– Ни ненависти, ни жалости, ни мести?
Уинфилд резко повернулась к ней, но что-то во взгляде Стефи остановило ее, будто ей рот зажали рукой. Что за проклятье, подумала Уинфилд, горячая сицилийская кровь, которую постоянно приходится охлаждать усилием воли.
Стефи отобрала у Керри зонтик.
– Найди свою девушку и потанцуй с ней.
– За ней увивается Винс.
– Потому я и говорю – иди и танцуй с ней, глупый щенок.
Стефи бросила на Уинфилд выразительный взгляд – «до чего глупы эти мужчины», – когда сын отошел от нее и побрел к толпе танцующих. Керри стал весьма привлекательным, подумала Уинфилд. Он немного «белый воротничок» по складу ума. Его отсутствующий брат, Кевин, казался ей более обаятельным, но он был темной лошадкой и постоянно где-то пропадал, выполняя загадочные поручения Чио Итало.
Во внешности Керри было что-то неуловимо знакомое. Длинные густые ресницы – это от матери. Но короткий, почти курносый нос – это он наверняка унаследовал у безымянного отца, как и твердый, красиво очерченный рот. Уинфилд перевела взгляд на стоящую неподалеку Банни. У сестры был короткий, вздернутый носик. Она снова взглянула на Стефи. Они с Чарли всегда очень дружили, это не секрет ни для кого в семье. Близнецы – почти ровесники Уинфилд. Вполне возможно, что Чарли Ричардс и, его кузина Стефи были не только друзьями, но и любовниками, и до его женитьбы на Мисси, и после. В любом случае, «двоюродный» брак с Керри противопоказан.
Внезапно Уинфилд поняла, что Стефи прочитала ее мысли. Недовольная собой, девушка сменила тему.
– Ты не знаешь, что стряслось перед приемом? Эти тяжеловесы внизу, проверка машин...
На лице Стефи заиграла типичная южно-итальянская улыбочка – «можно ли что-то понять в этом дурацком мире?». Она шагнула в сторону, и Уинфилд увидела прямо у себя перед носом искривленную, словно сломанная нога, опору навеса. Глаза Уинфилд понимающе сузились. Сочные губы Стефи раздвинула одобрительная усмешка.
– Уинфилд, – произнесла она с подчеркнутой торжественностью, словно забавляясь тем, что у девушки нет уменьшительного имени. – Уинфилд. Любимая моя племянница.
Она обняла Уинфилд и звучно расцеловала в обе щеки. Весьма значительное проявление чувств для урожденной Риччи.
* * *
– Ты чудесно выглядишь, – сказал Чарли Ричардс отставной супруге тоном, заставлявшим предположить, что она стала полной развалиной.
– Ты тоже! – Замкнулся круг лицемерия, о котором говорила своей тетке Уинфилд. С ослепительной улыбкой Мисси добавила: – Сборище твоих родственников – это так забавно, настоящий зверинец.
– Рад был тебя повидать. – Чарли исчез так быстро, что поток оскорблений изливался еще несколько минут, прежде чем Мисси поняла, что лишилась аудитории.
Чарли остановился у одного из баров около своей старшей дочери.
– Только полоумный, – буркнула Уинфилд, – мог сегодня притащить сюда ма. Ты переборщил со своей имитацией светского образа жизни.
– Это просто одна из попыток приостановить ее падение.
Отец с дочерью, на голову выше окружающих, смотрели друг другу в глаза – на уровне шести футов.
– Щепотка после ленча и, возможно, еще одна, чтобы скрасить вечер, – сказала Уинфилд. – Примерно то же, что и в прошлом году. Если я пообещаю держать тебя в курсе, ты сможешь избавиться от ощущения, что несешь ответственность за нее? Я вижу, как это на тебе отражается.
– Да, хорошо бы. – Он потянулся к дочери бокалом с шампанским. – Рад тебя видеть, малышка. Я очень высоко ценю твою помощь.
Они чокнулись бокалами, и Уинфилд спросила:
– Как твоя утренняя встреча в Коннектикуте?
Он сделал гримасу.
– Ты же знаешь, что за воры эти адмиралы индустрии.
– Только для сэра Галахада вроде тебя.
– Я просто трубопровод, по которому Чио Итало перекачивает взятки в пентагоновские карманы.
Она помедлила с ответом, светлые сине-зеленые глаза затуманились.
– Ты действительно переменился, Это из-за Гарнет?
– В общем-то да. – Он помолчал. – Что это за песня: «Просто пришло время...»? Мы нашли друг друга как раз вовремя, чтобы начать обоюдный процесс спасения. Ты практически единственный человек на свете, которому я могу в этом признаться. Это означает, что дела мои плохи, или не совсем?
