— Ах, вон оно что, — вздохнул Рябкин. — А я-то в первый момент удивился, кто это что-то сообщить нам решил, да и вообще о случившемся узнал, ведь еще даже результаты экспертизы не прибыли. Так, значит, ее муж и вас к расследованию подключил. Его можно понять. Только если вы думаете, что мы станем делиться с вами своими версиями, вы очень сильно ошибаетесь. У вас своя работа, у нас своя. К тому же нам за нее таких денег не платят. Думайте сами.
— Вы слишком торопите события, — заметила я в ответ. — Я еще ничего не сказала, а вы уже сделали свои выводы. А наше сотрудничество, между прочим, может быть взаимовыгодным.
— Интересно, как?
— Ну, во-первых, я не просто детектив, но и человек, который сам участвовал в том показе и бросился на помощь Прокопчук, когда она упала. — Брови Алексея дружно поползли вверх, а я спокойно продолжила: — Во время репетиций я узнала кое-что интересное и могла бы подкинуть вам новенькую версию. Насколько я понимаю, своей-то у вас пока нет. А взамен вы бы просто ответили на несколько моих вопросов. Ну так что скажете?
— Вы умеете заинтересовать, — прищурившись, сделал мне комплимент Рябкин. А затем добавил: — Ладно, давайте попробуем. Все равно терять нам пока нечего. Так что вы можете рассказать?
Следователь все время пытался меня опередить и повернуть все так, чтобы отвечать на вопросы пришлось мне, а не ему. Ну что ж, поиграем в интеллектуальную игру.
— Проанализировав все, о чем мне известно, я кое о чем подумала, но не уверена пока, что двигаюсь в верном направлении. Чтобы не сбивать и вас с правильного пути, спрошу: занималась ли Прокопчук в последнее время делами Ляминой Зинаиды Емельяновны?
— Что вы имеете в виду? — тут же насторожился Рябкин.
— Пока ничего, но вы не ответили, — возвратила я его к вопросу. — Так она занималась ее делами?
— А-а, — видимо, о чем-то догадавшись, протянул Алексей. — Так значит, вы подозреваете Лямину? Можно узнать, почему?
— Она была среди остальных участниц, и я заметила, как агрессивно обе вели себя по отношению друг к другу, — на этот раз честно призналась я.
— Что ж, не хочу вас разочаровывать, но вы ошиблись, — победно улыбнулся Рябкин. — Ляминой совсем не к чему было убивать Прокопчук. Да, Инна действительно вела ее дело и порядком доставала по вопросам налогов три года назад. Затем все утихло, так как мы проиграли дело. У Зинаиды оказались классные адвокаты, а ведь ее могли пустить по миру. Впрочем, почему «могли» — ее делами занимаются и сейчас. Вот только другой следователь.
— А сама Лямина об этом знает? — все же поинтересовалась я, предположив, что женщина просто могла по ошибке решить, что ее дело снова поручили Прокопчук.
— Естественно, ей ведь периодически устраивают проверки. Могу даже сказать, что она не только знает всех следователей и оперов в лицо, но и половину из них давно уже купила. Уверен, и на этот раз ей удастся выйти сухой из воды.
— Что ж, значит, я действительно ошиблась, — вынуждена была признать я. — Мне казалось, Прокопчук приперла Зинаиду к стенке, и та решилась на ее убийство. Теперь вижу, что все совсем не так. Женщины просто вспомнили старое, вот немного и поскандалили друг с другом.
Расстроенно вздохнув, я поднялась и направилась в сторону двери. Но покинуть кабинет все же не успела, так как Рябкин торопливо окрикнул меня:
— А куда это вы направились? Опираясь на вами же сказанные слова о том, что вы лично участвовали в показе, вынужден задержать вас на некоторое время для дачи показаний. Увы и ах, — мужчина растянул рот в улыбке и развел руки в стороны. — Такова наша работа.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Лишившись так славно найденного мотива для убийства и первого подозреваемого в убийстве Прокопчук, а также проведя больше часа в кабинете следователя, мучимая дотошными вопросами, я покинула управление в отвратительнейшем настроении. Рябкин оказался на редкость назойливым типом и умудрился-таки вытянуть из меня всю информацию, какой я только владела. Впрочем, я и не особенно старалась что-либо скрыть, ведь мне пока еще толком ничего не было известно — расследование едва начато, и рассчитывать на столь скорый результат глупо. И все же настроение он мне порядком испортил.
Прекрасно понимая, что в таком состоянии лучше сначала постараться успокоиться, вернулась к своей «девяточке», села в салон и закурила. Начавший тут же проникать в кровь никотин сделал свое дело, и через несколько минут я действительно сумела расслабиться. Солнце напоследок, перед уходом за горизонт, ярко слепило глаза. Вокруг суетились люди, отъезжали и подъезжали машины, а я равнодушно наблюдала за всем со стороны. Голова окончательно опустела, совсем не хотелось ее хоть сколько-то напрягать и вновь думать над тем, кто, за что и почему убил Прокопчук.
«Может, сегодня и в самом деле ничего больше не предпринимать? — спустя некоторое время спросило мое второе „я“. — А начать заново завтра. Не зря же в народе говорится: „Утро вечера мудренее“».
Не став спорить с самой собой, тем более что это было просто бесполезно, спокойно завела машину и направила ее прямиком к дому. Я ведь, наивная, верила, что мне все же удастся расслабиться и забыть о работе. Да не тут-то было. Не успела я войти к себе в квартиру, как мне позвонили. Взволнованная Алена Алексеевна, позабыв даже представиться, торопливо произнесла:
— Татьяна Александровна, я, кажется, знаю, кто пропитал платье ядом. Я почти уверена в том, что это сделала она. Больше некому было. Она входила вечером в костюмерную. И как мы сразу про нее не вспомнили!
— Про кого? — наконец сумела вставить пару слов я.
— Да уборщица. Ну, та, что во Дворце культуры работает. До меня только сейчас дошло, что она костюмерную мыла еще с вечера, когда репетиция закончилась. А последние-то расходились едва не за полночь. Она еще тогда меня попросила дверь не запирать и ключ ей оставить, чтобы можно было полы протереть. Я и оставила. Кто ж знал…
— А откуда эта самая уборщица могла узнать, какое именно платье будет на Прокопчук? — вопрос сам слетел у меня с губ.
— Откуда? — повторила Мельник, а затем продолжила: — Так она почти на всех репетициях присутствовала. Все платьями любовалась. Персонал ведь в курсе был, кто и в чем из вас будет. На генеральном прогоне все, как положено, происходило. Ну она это, точно она.
— Хорошо, я проверю эту женщину, — понимая, что возразить мне пока нечего, пообещала я в ответ.
Мельник заметно успокоилась, уже более ровным голосом поинтересовалось, не стало ли известно что-то еще — скорее из вежливости, чем действительно из любопытства — а затем спешно простилась и повесила трубку. Я устало плюхнулась на диван.
«Что ж, видно, с отдыхом придется повременить, — мелькнула в голове мысль. — А ведь забавно: едва ты решаешь отложить все на завтра, как новые подозреваемые бегут тебе в руки сами. Бери — не хочу. Впрочем, я согласна поблагодарить провидение за помощь, но не более. Проверять-то женщину все равно придется мне самой».
