— На новом телеканале теперь показывают борьбу на валлийском, слышал? Как ни странно, почти то же самое, что и на английском, только рефери ведет отсчет по-валлийски: ун-дау-три… А потом эти придурки кричат на всех углах, что аудитория валлийских передач значительно выросла. До четырех тысяч двенадцати человек.
— Комментировать тоже должны на валлийском.
— Несомненно. Кстати, тебе не показалось, что у Малькольма когда-то были, скажем так, отношения с Рианнон?
— Похоже на то, — снова согласился Чарли. — Но он особо не распространялся.
— Судя по его словам, она ему нравилась. Вот только интересно, когда это было?
— Прямо перед твоим приходом он выдал восторженную тираду, восхваляя достоинства Рианнон. Впрочем, как я уже сказал, ничего определенного. Подозрительно, да?
— Хм. Неопределенность можно расценивать по-разному. Либо он Рианнон и пальцем не трогал, но хочет, чтобы мы подумали обратное, либо между ними что-то было, но он по какой-то причине это скрывает и ведет себя так, словно ничего не было. Не забывай, он ведь тоже валлиец.
— Господи, Питер, после этого анализа тебя бы уж точно не приняли за валлийца. И вообще я уверен, что Малькольм не из той породы.
— А есть другая порода валлийцев? Вообще-то у меня…
Внезапно Питер замолчал, как будто ничего и не говорил. Он сидел в напряженной позе, сгорбив плечи и вытянув во всю длину руки и ноги, но лишь едва доставал до руля и педалей. Спустя мгновение Питер бросил косой взгляд на Чарли, хотя обычно смотрел в упор; впрочем, возможно, он просто отвлекся, пока тормозил у Солт-Хауса. Заворчав от напряжения, он еще больше подался вперед, прижав свой огромный живот, и включил «дворники» — моросил мелкий дождь.
— Конечно, теперь точно не скажешь, было ли у нее что-нибудь с тем или иным парнем, — задумчиво произнес Чарли. — Пусть даже и с юным Малькольмом. С него станется…
— Видишь ли, Чарли, я сам встречался с Рианнон. Да ты наверняка знаешь.
— Знаю.
— Не удивлюсь, если тебе известно еще кое-что. После той истории я выглядел не в лучшем свете, да и, честно говоря, действительно вел себя не лучшим образом.
Немного помолчав, Чарли заметил:
— Ну, мы все не…
— Может, и не настолько плохо, как вообразили некоторые, но и не слишком хорошо. Весьма нехорошо. В общем, новость о том, что Рианнон возвращается, для меня как гром с ясного неба. Само собой, я буду держаться от нее подальше.
— Вовсе не обязательно, после стольких-то лет!
— Нет-нет, тогда много чего произошло… Потом расскажу. Сейчас я всего лишь прошу тебя о поддержке. И дело не только в ней. Я говорю об Алуне.
— Да, еще и Алун.
— Не хочу пока вдаваться в подробности, но, думаю, ты представляешь, каково мне сейчас. По крайней мере отчасти.
— Представляю. А ты, наверное, понимаешь, что чувствую я, — сказал Чарли. Его тон и взгляд не оставляли сомнений — речь идет о том, что все знали, но предпочитали при нем не обсуждать.
— Безусловно, — подтвердил Питер с едва уловимой теплотой в голосе. — А Софи… э-э-э… Софи что-нибудь говорила? Там ведь не было ничего серьезного?
— Насколько я знаю — нет, и Алун был не единственный. Хотя, честно говоря, хватает одного Алуна. Предполагалось, что все прошло еще до меня, по крайней мере то немногое, что между ними было, но опять же… В общем, лет пять-шесть назад, когда он приезжал сюда по делам, мне позвонили из магазина — нигде не могли найти Софи. А потом я случайно узнал, что его в это время тоже никто не видел. Возможно, просто пустяк, совпадение. К тому же ничего больше и не было. Но не это главное, проблема в чертовых побочных эффектах. Алун по ним мастер. Самый безобидный пример — донельзя провокационные стихи.
— Согласен. Ей-богу, согласен! Помнишь, какой спектакль он устроил на службе по Бридану? В церкви Святого Иллтуда, если не ошибаюсь.
— Да, а что он говорил! «Гуай ох,[7]я недостоин восхвалять его», — и все в том же духе.
— Вот тут он прав!
— Думаешь? А по-моему, Алун — самая подходящая кандидатура.
— Ладно-ладно, согласен. Так когда, ты говоришь, они приезжают?
— Еще не сейчас, месяца через два. Ты не мог бы высадить меня у «Глендоуэра»?
— Конечно. Что сказать Софи?
Питер ехал к Норрисам — забрать жену после приема с кофе, который устраивала хозяйка дома.
— Скажи, что оставил меня у «Глендоуэра». Вряд ли она удивится.
Они добрались до места, и Чарли пригласил Питера пропустить по стаканчику, но Питер сказал, что спешит, и Чарли пришлось одному идти в «Глендоуэр», полностью — «Таверна Оуэна Глендоуэра» (и никаких, Боже упаси, Овайнов Глиндуров[8]).
Будучи совладельцем заведения, Чарли недолго оставался в одиночестве, к тому же в баре, где предусмотрительно подавали семнадцать сортов шотландского виски, он встретил парочку знакомых по Совету графства и уже через несколько минут дошел до кондиции.
4
На стеклянном столе возвышались две полуторалитровые бутылки из-под итальянского сухого вина «Соаве супериоре», рядом стоял поднос с чашками — в некоторых еще оставался недопитый кофе. В просторной гостиной Софи Норрис висел густой сигаретный дым, гостьи оживленно беседовали, разбившись на группки. С истинно валлийской пунктуальностью многие дамы заявились ровно в одиннадцать или чуть раньше и ничего не пропустили. С кофе и печеньем, придающими этим встречам определенную законность, покончили быстро — кто-то проглотил угощение, словно обязательный бутерброд перед тортом, а кто-то едва попробовал или вообще отказался, — и уже через двадцать минут приступили к основному действу: откупорили вино и наполнили бокалы. Само собой, все пили с разной скоростью, хотя некоторые явно успели приложиться к «Соаве» или, может, «Фраскати», где-нибудь в другом месте. В конце концов, это всего лишь вино.
Сама Софи была не из их числа. Она стояла у застекленных дверей, сквозь которые виднелся сад, поле для гольфа и далеко за ними — море, довольная и уверенная в себе. Типичная жена состоятельного коммерсанта, недавно почти отошедшего от дел. Никто не угадал бы в ней ту девушку, которая в свое время слыла одной из самых доступных от Бридженда до Кармартена. Фигура Софи, одетой в твидовую юбку и свитер из ангорской шерсти, все еще впечатляла, хотя знаменитая грудь уже не выпирала вперед наподобие уменьшенной копии ягодиц. Софи и Гвен Келлан-Дэвис обсуждали главную тему дня.
