Адам не испытал беспокойства, когда увидел, что «пассат» отъезжает раньше него.
На спуске в долину Эльбы он выключил зажигание. Он видел башни дрезденских церквей, башню ратуши, даже телебашню на возвышенности вверх по течению, но там была достаточно плотная дымка, так что он едва угадывал вдали смутные очертания обоих скальных плато слева и справа от реки, знаменующих собой начало Эльбских песчаниковых гор.
Адам решил свернуть на первом съезде с автобана, поехал по указателям и заблудился. Только когда перед ним замаячил напоминающий мечеть купол табачной фабрики, он снова сориентировался.
На привокзальной площади он увидел свободное место и припарковался. Оставив стекло открытым, он переложил фотоаппарат в сумку и перекинул ее через плечо. Красного «пассата» нигде не было.
Поезд «Паннония», следовавший в Софию через Будапешт, отправлялся в начале четвертого, то есть через полчаса, поезд «Метрополь» на Будапешт — только в полвосьмого вечера. Он провел пальцем по столбикам расписания — нет, он ничего не пропустил.
Адам встал в очередь к стойке с закусками. Очевидно, эти трое решили приятно провести время в Дрездене и выехать только вечером, потому что на «Паннонии» они прибыли бы посреди ночи. Теперь он злился из-за того, что они выехали так поздно. До Балатона можно было добраться за один день. Он решил ехать дальше один и дожидаться Эвелин у Пепи, она ведь была не только ее подругой.
Адам заказал себе две сосиски, забрал с блюдца сдачу, перевесил сумку на шею, взял с прилавка картонку с сосисками и булочками… и тут мимо него просеменила вся троица, Эвелин — в шляпе, с зеленой палаткой под мышкой, стуча каблучками. Михаэль нес ее чемодан на плече — так, как Адам только в старых фильмах видел. Симона шаркала сандалиями по плитке пола. Они двигались в сторону путей на южное направление и поднялись на платформу по ближайшей лестнице. Прага, 14.39. Как же он мог не подумать о Праге? Какое-то время он в полной растерянности стоял на месте.
Мимо него к лестнице, кряхтя, прошел пожилой мужчина, вдруг он качнулся вперед и остановился, косо поставив чемоданы на ступеньки. Какое-то мгновение казалось, что он вот-вот потеряет равновесие. Держа одну булочку во рту и прижав другую к картонке с сосисками, Адам схватил один из чемоданов и занес его наверх. Двумя руками мужчина подтащил второй чемодан. Оказавшись наверху, Адам услышал свисток отправления поезда. Он рванул на себя ближайшую вагонную дверь, забросил туда один чемодан, потом второй, помог мужчине в сером костюме забраться наверх и захлопнул за ним дверь. Адам вынул изо рта булочку, поезд отправился, за стеклом двигались руки мужчины.
Ему навстречу шел Михаэль. Он вращал соломенную шляпу Эвелин на указательном пальце. Адам подождал, пока Михаэль сам его узнает.
— Хочешь?
Михаэль покачал головой, но в конце концов все же протянул руку к сосиске, взяв себе еще и вторую булочку.
Они сели на скамейку. Адам держал картонку, словно пепельницу, хотя Михаэль только тогда макал свою сосиску в горчицу, когда Адам жестом призывал его это сделать.
— Куда теперь?
— Мы в Праге встречаемся.
— Через Циннвальд поедешь?
— Мона сказала, что лучше через Бад-Шандау.
— Все вдоль Эльбы едут.
— Я не знаю этой дороги, — сказал Михаэль.
— Она не захотела взять шляпу?
— Она хотела.
— Что, потерять боялась?
— Хм. Так ты считаешь, лучше через Циннвальд?
Адам кивнул, собрал горчицу остатком сосиски и засунул картонку в переполненную урну.
В здании вокзала Адам остановился перед расписанием поездов.
— Встречаемся в начале каждого часа у конной статуи Вацлава, — сказал Михаэль.
Они выехали из Дрездена в южном направлении. Остановившись на одном из последних светофоров, Адам спешно налил себе кофе в белый стаканчик и сделал глоток. Как по заказу вернулся вкус отпуска, и Адам в тот момент действительно не мог сказать, чего бы ему сейчас хотелось больше, чем просто сидеть в своей машине и ехать на Балатон. Волновался он только за Эльфи.
9
ПЕРВАЯ ГРАНИЦА
Между Альтенбергом и Циннвальдом — дорога серпантином поднималась все выше, к гребню восточной части Рудных гор — Адам заехал на стоянку для отдыха. Там за столом сидело двое мужчин, одного из которых Адам сначала принял за заправщика, потому что тот, не отрываясь, смотрел на него, как на знакомого.
Михаэль пошел в лес вместе с Адамом. Они помочились, стоя рядом друг с другом над овражком, из которого доносился отвратительный запах.
— Эвелин дала мне с собой свою сумку, — сказал Михаэль, не поворачивая головы.
— Плохая идея.
— Ты думаешь?
— Да.
— А что мне делать?
— Теперь уже, наверное, ничего не поделаешь.
— Думаешь, они нас снимают?
— Те двое здесь наказание отбывают, они здесь точно каждый день крутятся.
— Merde, — выругался Михаэль.
Вернувшись к машине, Адам выложил термос и пакет с бутербродами на липкий деревянный стол, покрытый пылью и насекомыми. Двое других мужчин сели в белую «Ладу».
— Лучше ты тоже что-нибудь положи на стол, — прошептал Адам, откручивая крышку термоса.
Михаэль поставил на скамейку сумку и положил поверх нее соломенную шляпу Эвелин.
— Это было у нее в чемодане.
Под налетевшим порывом ветра зашелестели сосны и ели, их верхушки были коричневыми и голыми.
— Ну и вонь, — сказал Адам.
Михаэль губами достал из пачки сигарету без фильтра и открыл крышку своей серебристой зажигалки. Пламя опять получилось слишком высоким.
— Это кофе?
Михаэль выпустил дым над головой Адама.
— Хочешь?
— Настоящий?
Михаэль принюхался к термосу.
— Хороший, — сказал Адам.
Михаэль осторожно взял стаканчик и чуть отхлебнул.
— Это было глупо со стороны Эви. Тебя наверняка будут обыскивать.
— Мона сказала, что я им неинтересен, потому что они в основном вами занимаются. Но я, конечно, не знаю.
— Я слишком поздно тех типов заметил, не стоило мне здесь останавливаться.
— И что мне сказать, если они найдут сумку?
— Что ее девушка забыла, которую ты автостопом подвозил.
— Я даже не знаю, можно ли нам.
— Что?
— Подвозить автостопщиков.
— Ну и что. Ты смотрел, что внутри?
Михаэль покачал головой и протянул стаканчик обратно.
