— Что с вами было, сэр? — спросила Клара.
Мистер Хитон выдохнул дым — так, что тот повис, окутав его голову, точно туман. И уставился в потолок поблескивавшими, налитыми кровью глазами.
— Было? — отсутствующе пробормотал он.
— Ведь кто-то поранил вас, сэр? — Клара указала на его шею, почти притронулась к ней. Он улыбнулся, но не ответил.
— Грабители, сэр?
Он опять улыбнулся:
— Можно назвать их и так.
И он снова втянул в себя дым — так глубоко, как только можно, заставив сигарету неистово вспыхнуть во мраке кабинки.
Хэнсом катил себе, погромыхивая. За окном, тем, что с ее стороны, Клара различала приметные строения, которые знала по той, ушедшей без возврата поре ее жизни, в которую встречалась в чайной вокзала Чаринг-Кросс с горничной из другого приличного дома, Сайнид, так ее звали. До возвращения в Сент-Джайлс времени оставалось уже немного, и Клара принялась репетировать слова, которые скажет, прощаясь с мистером Хитоном, размышлять о том, принять ли ей тон легкомысленный или надменный, сумеет ли третье ее извинение растопить холодность, овладевшую им, или удастся выгадать что-то на том искреннем раскаянии, какое она уже ему показала; предложить ли ему проделать все то же еще через месяц — даже при искреннем ее желании, чтобы он никогда больше не попадался ей на глаза. И именно в миг, когда Клара с головой ушла в размышления о том, не умнее ли всего будет легонько чмокнуть его в щеку перед тем, как она быстрой пробежкой устремится к свободе, мистер Хитон заговорил снова.
— Я сражался в битве при перевале Пейвар.
— Какой ужас, сэр. Это в Индии?
— В Афганистане.
Что это за место такое, Клара не знала, ни разу о нем не слышала. Конечно, образование она получила ничтожное, а после сразу стала служанкой, что же до хозяйки ее, та и вовсе ничего и ни в чем не смыслила. Клара попыталась припомнить — может быть, мистер Уильям Рэкхэм, супруг хозяйки, высказывал в ее присутствии некие содержательные мнения об Афганистане. Но одна только мысль об этом напыщенном пустозвоне, который уволил ее, снабдив убийственным рекомендательным письмом, столь ядовитым, что она потратила больше трех лет, пытаясь найти с его помощью приличное место, — пока не занялась нынешним ее ремеслом, — приводила Клару в ярость, от которой она становилась глухой, немой и слепой.
— Я мало что смыслю в истории, сэр.
Мистер Хитон щелчком выбросил сигарету в окно.
— Собственно говоря, эта битва произошла в прошлом году, — и он, повернувшись к ней, приблизил свое лицо к ее, словно пытаясь определить, впервые за время их знакомства, насколько она желанна, как женщина. — Вы ведь считаете меня стариком, верно? А я, готов побиться об заклад, моложе вас.
— Я бы биться с вами об заклад не решилась, сэр.
Он оторвал от нее взгляд и снова обмяк на сиденье.
Меланхолическая гримаса его и реденькая бородка вдруг показались ей, ни с того ни с сего, юношескими. В конце-то концов, он худощав, костляв даже. А пережитое им в сражении, просто состарило его лет на десять, двадцать, тридцать.
— С чего же началась та война, сэр?
Он хмыкнул, и этот звук получился у него не очень красивым.
— Вождь афганцев, Шер Али, подружился с одним русским джентльменом. Наше правительство решило, что дружба их не служит интересам империи. И потому несколько тысяч человек, и я среди них, выступили из Индии в Афганистан. А достигнув перевала Пейвар, мы встретились с армией, состоявшей из восемнадцати тысяч афганцев.
— О, Господи, сэр, какое же ужасное поражение вы потерпели.
Он усмехнулся снова:
— Поражение? Напротив: мы победили. То есть победила армия Ее Величества. Что до меня, я не победил. Как вы легко можете видеть.
Клара покусывала нижнюю губу, ощущая себя женщиной до крайности подлой.
— Это ужасно, сэр. Нам всем следует благодарить вас, сэр, — за вашу победу.
Мистер Хитон пошарил по карманам, отыскивая жестянку с табаком.
— Боюсь, праздновать победу нам пока рановато, — сказал он, начав сворачивать новую сигарету. — Война все еще продолжается.
— Продолжается, сэр?
— Я был ранен в бою. А война продолжается. Всего только месяц назад мы потерпели страшное поражение при Майванде.
Клара притихла. Если и извлекла она хоть какой-то урок из этого фиаско, то состоял он в следующем: не лезь в разговор, в котором даже не надеешься выглядеть достойно. И пока мистер Хитон докуривал сигарету, Клару трясло от поражения, которое потерпела она, от желания показать ему, что и она тоже страдала. Ей так хотелось в подробностях рассказать мистеру Хитону о том, как бесчестно ее уволили, об унижениях, которые предшествовали увольнению, об оскорблениях, которые пришлось ей сносить после него, о мерзостях, которые она претерпела, оказавшись в руках скотских, гнусных мужчин, прибегающих к услугам проституток. Однако она придержала язык.
Вдали засветились хорошо знакомые ей фонари. Ночь уже опустилась на город, в кебе становилось холодновато. И Клара обнаружила вдруг, что кисти рук ее все еще голы. Она вытащила из кармана платья перчатки, осторожно, чтобы не зазвякали лежавшие в нем монеты. И, надевая правую, обнаружила, что ноготь среднего пальца мешает этому больше обычного: он обломился, зазубрился, обретя сходство с каким-то редкостным режущим инструментом. Должно быть, она сжимала закраину крысиной арены с большей, чем ей запомнилось, силой.
И совсем неожиданный голос — ее — вдруг прозвучал в темноте:
— Я обломила ноготь, сэр. Но он все еще длинный. И очень острый. Хотите почувствовать это, сэр?
Она опустила ладонь в смутное пространство, разделявшее их, и мистер Хитон принял ее. Клара вонзила палец в его ладонь, демонстрируя сохраненные ногтем возможности.
— Хотите, сэр?
Он сжал ее палец в ладони, мягко.
— Все хорошо, — сказал он. — Не сейчас.
Шоколадки из Нового Света
По профессиональному мнению доктора Джеймса Керлью, у его злосчастной дочери оставалось лет, самое большее, пять, по истечении коих все будет кончено. Не с жизнью ее, поймите, — с возможностью семейного счастья. Те самые внешние черты, что делали его мужчиной столь представительным, — высокий рост, поджарость, орлиный нос, продолговатое лицо, крепкая челюсть, — для девушки были наследием злополучным. Если она поторопится — сейчас, в еще юные ее годы, — ей будет на что надеяться.
— О, но я не хочу выходить замуж, отец, — сказала она ему. — В мире и так достаточно супружеских пар. Чего ему не хватает, так это миссионеров.
— В таком случае, — пошутил он, — африканские варвары, которые поедают их одного за другим, ведут себя до безобразия некрасиво, не правда ли?
