Его деяния стали эпическими рассказами о героизме и благородстве, многие дети Калибана выросли на рассказах своих отцов о нем. Амадис лично сразил Великого Зверя Кулкоса и победил хищных Кровавых Рыцарей из Крипт Ендриаго. До появления Льва все думали, что брату Амадису суждено стать следующим командующим Ордена.
Но этого не случилось. Хотя все полагали, что будет некая борьба между ними, с успешной войной Джонсона, Амадис не стал тому врагом, и просто возвратился в великие леса, дабы побеждать монстров во славу Ордена, в местах далеких и не слишком.
Число молодежи, стоявшей непосредственно перед вратами Альдурука, было таким большим не только из-за славы Льва, но и благодаря Амадису. Захариил помнил истории про ужасных Кровавых Рыцарей, которые рассказывали у очага в дождливые вечера. Его отец всегда выбирал самые темные и наиболее страшные ночи для рассказов, плетя гобелен ужасов и описывая дикие и кровавые оргии рыцарей, пугая своих детей, до того, как довести историю к своему героическому завершению, когда Амадис победил их вожака в поединке.
– Народу столько, что яблоку негде упасть, - сказал Немиил, поскольку они толкались сейчас среди отставших в самом верхнем ряду Круглой Палаты. Они толкали локтями недавно принятых новичков и оруженосцев, которые не служили так долго, как они. Ворчание следовало за ними, но ни один не смел противоречить человеку, который был частью Ордена относительно дольше. Негласная, но всем понятая иерархия, которой придерживались в пределах Ордена, и его структурах, была незыблемой. Наконец они нашли себе подобающее место, немного ближе к центру, чем низшие оруженосцы и позади или около таковых из подобного им ранга и статуса. Хотя центр Круглой Палаты был несколько далек, вид, открывающийся из верхних рядов, был первоклассным с данного угла обзора.
Центр пустовал, там было только кресло, похожее на трон.
– Похоже, мы успели вовремя, - отметил Захариил, Намиил только согласно кивнул. Флаги свисали с потолка палаты, и Захариил чувствовал, как уже знакомое удивление пришло к нему, вглядываясь в них, он вспоминал про летописи Ордена с ее представлениями о чести, доблести и сражении. Золото переплеталось в церемониальных флагах зеленых и синих цветов, и окантованные красным военные знамена превосходили по количеству все остальные. Весь потолок был увешан знаменами: настолько много, что казалось, будто наверху было расстелено громадное одеяло, которое немного взбили.
Внезапно, будто по команде, новички, оруженосцы и рыцари замолчали, и Захариил услышал скрип деревянных дверей, стальные шаги человека в доспехах, и стук метала по мрамору.
Он даже привстал, чтобы лучше видеть того человека, из-за которого он захотел стать рыцарем. Он прошел к центру палаты в отполированных пластинчастых доспехах Ордена. Захариил постарался не ощущать разочарования, смотря на воина, ведь он ожидал увидеть огромного героя из легенд, равного Льву, но теперь он видел, что брат Амадис был всего лишь человеком.
Он знал, что не стоило ожидать большего, но видеть воина, который жил в его героических мечтах столько, сколько он себя помнил, как обычного человека из плоти и крови, который не возвышался горой над ним, будто левиафан, было все-таки меньше, чем он ожидал. Но, когда он смирился с действительностью, поняв, что его герой был только человеком, Захариил заметил, что в нем было что-то особенное. Было нечто в том, как Амадис шел к центру зала, как будто все здесь принадлежало ему, уверенность, которая окутывала его будто плащом, что все пришли сюда ради него, и что это было его право и обязанность. Несмотря на то, что это казалось страшным высокомерием, Захариил смог приглядеться еще лучше к Амадису, и понял, насколько абсурдно было его предыдущее мнение.
Чем больше Захариил смотрел на фигуру в центре палаты, тем лучше он смог разглядеть легкую уверенность, храбрость и скрытую готовность в каждом его движении. Амадис держался за рукоять своего меча во время ходьбы, как истинный воин, и Захариил начал ощущать, что его восхищение этим героическим рыцарем растет с каждой секундой.
Окруженный рыцарями такого ранга и храбрости, что считалось честью находиться в одной комнате с ними, Захариил думал, что такие воины не знали страха, но глядя на обветренное, красивое лицо брата Амадиса, он понял, что такая идея была нелепа.
Будучи мальчиком из Калибанских лесов, он, конечно, чувствовал страх достаточно часто, но он мечтал, что однажды станет рыцарем и эмоции станут совершенно чужды ему. Брат Амадис встречался с ужасными противниками и одерживал победы, несмотря на страх. Познать страх, реальный страх, и одержать великую победу, несмотря ни на что, казалось более великим достижением чем любой триумф, при котором страх отсутствовал.
Брат Амадис осмотрелся вокруг, и кивнул, очевидно удовлетворенный увиденным количеством мальчиков и мужчин в зале.
– Если вы ожидаете услышать длинную и вдохновляющую речь, тогда боюсь, что вы таковой не услышите.
Голос Амадиса легко достигал самых дальних стен Круглой Палаты, и Захариил чувствовал в себе все нарастающую волну радости от каждого его слова. Только Лев и Лютер обладали голосами такой силы и резонанса.
– Я - человек простой, - продолжил Амадис, - воин и рыцарь. Я не произношу речи, и я не создан для больших залов, но Лев попросил, чтобы я говорил с вами здесь и сейчас, хотя могу заверить вас, что я не оратор. Я возвратился в Альдурук, и буду работать вместе с рыцарями-преподавателями некоторое время, и поэтому я думаю, что увижу всех вас на протяжении следующих нескольких недель и месяцев до того, как я вернусь обратно в леса.
Захариил чувствовал, что его пульс ускорился от одной только идеи обучаться у такого воина, как Амадис, и ощутил, как дикий восторг затопляет его.
– Как я ранее уже сказал, я не актер, но я понимаю их важность, для вас и для себя, - сказал Амадис. - Смотря на меня сейчас, вы захотите стать лучшими рыцарями, настолько, насколько вы можете стать, потому что я даю вам то, к чему надо стремиться, причину для самосовершенствования. Смотря сейчас на ваши лица, я вспоминаю, о том, откуда я родом, о том, кем я был. Обо мне сложили много историй, и некоторые из них даже правдивы…
Вежливый смех прошелся по залу, и Амадис продолжил.
– Многие из них правдивы, но суть не в этом. Дело в том, что когда человек слышит, что про него говорят одни и те же вещи множество раз, он начинает верить в них. Часто повторяйте ребенку, что он жалок и смешон, и он начнет думать, что так оно и есть. Скажите мужчине, что он - герой, гигант среди людей, и он начнет считать так же, думая что он лучше других. Если одарить человека чрезмерным почетом и славой, он посчитает, что так и должно быть, и что остальные должны склониться пред его волей. Глядя на всех вас, я понимаю, что не стал таким человеком. Однажды я также был новичком, стоявшим холодной ночью перед воротами этого монастыря. Я также шел спиралью под розгами рыцарей-наставников, и я также охотился на зверя, чтобы доказать Ордену свою храбрость. Вы есть теми, кем был когда-то я, а я - тот, кем может стать каждый из вас.
