Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
– Да-да, обычный.
– Извини, но я карточку возьму, придется в темноте посидеть, иначе я не выйду из гостиницы
– Да-да, только побыстрее.
Девушки из ресепшен уточнили: идти направо по улице, три или четыре квартала, это недалеко, можно пешком.
Хрена тебе, пешком, подумал он, вспоминая стадо таксомоторов перед крыльцом гостиницы.
Но такси у крыльца не было. Ни одного.
Дима быстро пошел, потом побежал по дорожке через сквер к перекрестку. Метров пятьдесят, не больше, но он уже подвывал, проклиная собственную тупость – зачем подштанники не надел или хотя бы трусы. Ледяной ветерок превратил джинсы в шуршащий фанерный короб, мороз входил в его тело через пах, который, по ощущению Димы, превращался сейчас в кусок пористого льда. Копцы тебе, Дима! Редкие машины проносились мимо, не обращая внимания на его поднятую руку. Блестел ободранный поземкой и электричеством асфальт. В черном небе над городом бесовским синим светом горели буквы ВИТУС. Вернуться за одеждой? Но тут рядом затормозила «Волга», и Дима полез в прокуренное, с запахами бензина теплое ее нутро.
– В дежурную аптеку.
– Сколько дашь?
– А сколько нужно? – повернулся Дима к шоферу, паренек напряженно смотрел вперед, подставив под взгляд Димы профиль.
– Двести, – отрывисто сказал он.
– Поехали.
Шофер, не обращая внимания на светофоры, круто развернул машину прямо посередине пустого перекрестка и понесся по улице в другую, как показалось Диме, сторону. Потом налево, еще налево, полетели мимо смутно знакомые улочки, проскочили проспект, снова налево, потом направо и машина уже тормозит:
– Вон она, ваша аптека.
– Да-да, – сказал Дима и, хватая ртом колючий плотный воздух, вывалился наружу и побежал к освещенному тусклой лампочкой крыльцу. Снег на крыльце нетронут – неужели закрыто?! Дима со страхом потянул на себя ручку, дверь неожиданно поддалась. Внутри холодный дух трав и лекарств, за стеклом женщина в накинутом на плечи пальто у маленького телевизора.
– Пожалуйста, но-шпу, лидокаин и шприцы.
– У вас нет денег помельче? Я не найду вам сдачу.
– Ну, приложите к нему терафлю.
– Нету. Возьмите фервекс.
Машина стояла на месте. Устроившись в кресле возле шофера, Дима отдал ему две сотенные бумажки, и дорога к гостинице заняла минуты две, не больше.
Стараясь идти размеренно, Дима пересек холл, сонные барышни из ресепшен не обратили внимания. Ничего, значит, не произошло в его отсутствие. А что могло произойти? Лифт спускался очень долго. Сонный коридор тоже был неимоверно длинным.
Войдя в номер, Дима вставил карточку в щель, вспыхнул свет, и он увидел пустую кровать с развороченным постельным бельем.
– Ничего себе!
Значит, так – паспорт, деньги, цифровая камера, что там еще можно было взять?.. Но тут блеснули лежащие у телевизора часики. Ее часики.
– Эй! – донеслось из ванной. – Включи мне здесь свет.
Катя полулежала в ванной, окруженная черными плавающими волосами.
– Ты что тут делаешь?
– Греюсь. Вроде как немного даже отпустило. Помоги вылезти.
Дима наблюдал, как она растирается, потом метнулся в комнату и сдернул с кровати простынку:
– Завернись.
На подгибающихся, как показалось Диме, ногах Катя соступила на пол. Дима присел, вытирая ей ноги.
– Идти можешь?
– Могу, конечно. Да ты не бойся, я живучая. Не трогай, у тебя руки просто ледяные.
Дима раскладывал на столе купленное в аптеке.
– А ты точно умеешь?
– Умею-умею.
– Ну, – сказал Дима, пустив вверх тонкую струйку готового лекарства из шприца, – и где наша попка?
– Ищи, – сквозь зубы сказала она. – Должна быть.
– Ты чего, боишься, что ли?
– Боюсь. С детства.
Дима сбросил одеяло.
– Она у тебя как пирожок из печки. Расслабь мышцу, ну. Ну что же ты?
– Не могу.
Дима наклонился и провел губами по горячей и сухой коже.
Катя вздрогнула.
– Ты что там делаешь?
– Расслабляю.
И тут же толкнул иголку.
– Так нечестно!
– А ничего, – сказала она, – терпимо.
– Помассируй салфеткой.
– А сам не можешь?
– С удовольствием.
– Ну а теперь пей фервекс, – Дима поднес кружку с теплым, еще щипящим пойлом.
– А ты сам-то чего дрожишь?
– Это из меня мороз выходит.
– Лезь ко мне под одеяло… А ты что, вот так голый под джинсами и бегал? Ты что?
И неожиданно сильными руками притянула Диму в постель, прижалась сзади к спине.
– Ну, Кать, от тебя, как от печки раскаленной.
– Зато ты как холодный компресс.
– Погоди, – высвободился Дима, – у меня тут футболки чистые. Давай вот эту надень, она самая теплая. Желтая. Это цвет пустыни, и видишь, какие верблюды вышиты на ней. Это настоящие, без обмана. Из Туниса привез. Вот как раз на этом, который с краю, я и ездил. Он такой теплый, как печь деревенская, и шерсть у него как у теленка. Влезай.
Катя выпросталась из простыни и, вытянув вперед длинные голые руки, нырнула в подставленную Димой майку.
– Да тут вдвоем можно жить.
– Лишь бы не жало.
– А ты что, доктор?
– Нет. Историк. Грант здесь отрабатываю. Главу про деревянную скульптуру пишу.
– И не страшно тебе?
– В смысле?
– А тебе что, не говорили? Они ворожат. Особенно тетки. Лет пять назад один корреспондент швейцарский начал фотографировать Матрену – так по городу ураган пронесся, несколько деревьев повалил. Чего смеешься? Правда. Хоть у Абашева спроси. От них, бывает, глаз оторвать нельзя… Ну, и это… Я тут на тебя наорала. Это я не на тебя. Это так. Вообще.
– Ну ты же видишь, что не злюсь.
– Меня такая жуть взяла, когда ты ушел. Это ж надо быть такой дурой! Темно. И в животе такая боль, что хоть вой. Я, чтоб не загнуться, в ванну полезла, горячую воду пустила, а она чуть теплая сразу шла, ну а потом и горячая, и только начала согреваться, и ты появился, и стало отпускать. А после укола сразу прошло.
– Что, совсем не болит?
– Совершенно. Я не думаю, что от лекарств. Это у меня что-то с нервами, от них спазмы. Боль ушла, как только ты иголку вынул. Как будто выключили ее.
– Ну все, отворачивайся от меня и спи.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
