— Доверьтесь мне, — сказал он, наверное, им всем, а особенно Крохе. — Когда начнется прилив, вы будете рядом со мной.
Олсон рассказывал это мне с глазу на глаз, и я не думаю, что он похвалялся: показалось, Кроха был в мире с самим собой. Пожалуй, именно тогда у меня в душе поселился страх. Или тревога. Что этот таинственный тип имел в виду, говоря «когда начнется прилив»? Какой прилив? И как он начнется?
Прежде чем они разошлись, Мэллон велел ребятам через пару дней встретиться с ним вечером и дал адрес Хейварда и Милстрэпа на Горэм-стрит. Следующие два дня они тряслись от возбуждения, и, после того как я дважды отказался от приглашения моей девушки вместе с ними нырнуть в кроличью нору[11], я был исключен из их нарастающего предвкушения. Они сдвинули плечи против меня. Я потерял последнюю возможность. Но мне правда не хотелось отправляться за ними в кроличью нору. Но хотелось последовать за Миногой, по крайней мере, потому что ею и моими друзьями решил попользоваться какой-то аферист — пускай он и сказал, что интересуется только великими переменами, которых можно достичь оккультными способами, но преследовал более земные цели.
Репутация гуру начала расползаться по швам еще до собрания на Горэм-стрит. Красавица по имени Александра, одна из спутниц Мэллона при его первом явлении народу, подошла к Гути в «Тик-таке», куда ребята теперь отправлялись каждый день прямо из школы, и постаралась убедить не связываться с этим человеком. Но вот беда: к тому времени Гути обожал своего героя и россказни Александры о его аморальности и лицемерии воспринял болезненно, встав на сторону Мэллона. Гути решил, что она все это выдумала. То, что каким-то образом Спенсер довел эту большеглазую, черноволосую, похожую на цыганку девицу до слез, чертовски впечатлило Гути. И то, что Мэллона вроде как вышибли из одного или двух студенческих клубов, прозвучало для него преувеличением или ложью — в любом случае кто-то лгал, подумал он, может, парни из студенческого клуба, злясь на Мэллона за то, что ушел от них. Когда разбушевавшаяся девушка предостерегла Гути, что Мэллон наверняка попытается поселиться у кого-нибудь из их группы, мальчишка зарделся, взволнованный надеждой, что это будет он! И надо же, вскоре после собрания на Горэм-стрит Спенсер Мэллон провел пару ночей в подвале «Бэджер фудз», в маленьком продуктовом магазинчике Блаев на углу.
Не сказать чтобы я знал, где искать Мэллона: я этого не знал. Минога, с которой я полтора года проводил почти каждый день и вечер уикенда, продолжала сидеть со мной в классе, но в другое время держалась так, будто сошла на берег с лайнера после шикарного круиза, разделить который с ней я необъяснимо отказался. По вечерам она уделяла мне жалких пять минут — по телефону. Я «упустил пароход» едва ли не буквально, и Минога была настолько очарована подробностями своего путешествия, что для меня у нее времени почти не оставалось.
Мне известно о сеансе на Горэм-стрит только то, что моя девушка оказалась за длинным столом рядом с Китом Хейвардом, когда Мэллон разглагольствовал.
— Он был потрясающ, но тебе не понять, так что я даже и пытаться не буду, — рассказывала она. — Но, бог ты мой, чтоб я когда-нибудь еще приблизилась к Киту Хейварду! Помнишь, я тебе о нем говорила, парень с узким лицом и морщинами на лбу? И шрамами от угрей? Вот уж мерзкий тип.
Он пытался клеиться к ней? Для тех, кто имел глаза, Минога была такой хорошенькой, что я едва мог бы винить его.
Мой вопрос возмутил ее:
— Нет же, балбес. Дело не в том, что он делал, а в том, какой он. Он жуткий. Реально жуткий. Он взбесился отчего-то: вроде бы Спенсер прикрикнул на него за то, что пялится на его подругу, эту Мередит, которая, между прочим, мизинца его не стоит, а он и ухом не повел, вообще, а я такая улыбнулась ему за то, что ему пофиг, а ему и я пофиг, а я смотрю на него, и глаза у него — представляешь, как две черные дырки. Серьезно. Черные лужи, а в них плавают так кругами и тонут какие-то жуткие, жуткие вещи… Что-то с этим Хейвардом не так. И Спенсер это тоже знает, только он, по-моему, не видит, насколько он больной, этот мерзкий урод.
Мне подумалось, что она, наверное, права хотя бы отчасти. Минога умела более четко и быстро оценивать людей, чем я, и, конечно, не потеряла навыка и сейчас. В Рихобот Бич, штат Делавэр[12], она как-то раз оказала деликатную услугу своей любимой организации, Американской федерации слепых. Я был потрясен, когда жена рассказала мне об этом эпизоде. То, что Минога сотворила там, было равносильно экстрасенсорному расследованию, причем абсолютно успешному. В любом случае из мемуаров детектива Купера я узнал, как верно Ли «прочитала» Кита Хейварда, и сейчас у меня от страха мурашки по коже при мысли, что она провела хотя бы пять минут в компании с ним. Тогда Кит не был настолько опасным — просто неуравновешенным, отчаянно несчастным, и, по-видимому, он мучился от своей замкнутости. Таких людей много, и большинство из них точно так же поразили бы семнадцатилетнюю Ли Труа, произведя впечатление психически нездоровых; с другой стороны, Кит Хейвард был настолько болен, насколько она описала его мне, Мэллону и любому другому в их группе. Один лишь Гути поверил ей, но никому, разумеется, не было дела, что там Гути думал.
* * *
На собрании в квартире на Горэм-стрит Спенсер Мэллон рассказал своим последователям две истории, и я приведу их в таком виде, в каком они дошли до меня.
История первая
С начала нового учебного года Мэллон пару недель кочевал между студенческими клубами и общежитиями близ университета Остина, штат Техас. И хотя ничего необычного пока не произошло, его не оставляло предчувствие неотвратимости исключительного события. Нечто невероятное и вправду случилось, хотя это не имеет отношения к истории, которую он хотел рассказать. Утром того дня, о котором идет речь, он вышел на раскаленный тротуар Восточной Пятнадцатой улицы и зашагал к своему любимому кафе, «Фронтир динер». Вскоре он обратил внимание, что по другой стороне улицы за ним следует мужчина в костюме и галстуке. Почему-то, возможно из-за официальной одежды, мужчина вызывал у него неловкость, даже казался угрожающим. Мэллона беспокоило совершенно нелогичное ощущение, будто этот мужчина, несмотря на внешность, на самом деле не являлся человеческим созданием. Мэллон шмыгнул в боковую улочку и быстро достиг следующего перекрестка, однако там его уже поджидал тот незнакомец, опять на противоположной стороне.
Мэллон решил, что выбора у него не остается: он пересек улицу, чтобы предстать лицом к лицу с преследователем. Человек в сером костюме отступил, хмурясь. Когда Мэллон ступил на тротуар, этот тип непонятным образом испарился. Мэллон не видел, чтобы он заскочил в какой-нибудь магазин или зашел за припаркованный автомобиль — он не заметил, чтобы тот вообще что-то сделал. Вот он идет назад с выражением досады на лице, а вот он уже растворился, слившись с бледно-розовой кирпичной стеной.
