— Джентльмены, — громко возгласил Виктор. — Имею честь представить вам мою жену, мисс Ильзу Лунд. Ильза, это сэр Эрнест Спенсер, военный министр Великобритании. С майором Майлзом ты уже знакома. А эти двое храбрых мужчин — Ян Кубиш и Йозеф Габчик, свободные граждане Чехословакии и наши товарищи по оружию.
Ильза пожала всем руки. Сэр Эрнест — высокий, аскетического вида мужчина с аристократически изящным лицом и тонкой ниточкой усов. Майор Майлз — воин-здоровяк. Рядом с ним Кубиш и Габчик казались едва ли не мальчишками.
— Очень рада знакомству со всеми вами, — сказала Ильза.
— Прежде, чем мы продолжим, — сказал Виктор, — моя жена хочет кое-что сказать.
Ильза слегка ему поклонилась.
— Джентльмены, последние два года были особенно нелегкими и для моего мужа, и для меня. Были моменты, когда я, честно говоря, отчаивалась. Одно время я думала, что Виктор погиб. Потом я сама была серьезно больна. Но, как видите, мы оба живы.
Как же лучезарно она сияет, думал Ласло, с растущим восхищением внимая ее выступлению. Он с великой гордостью называл ее своей женой, и теперь, в безопасном Лондоне, мог это делать.
— И раз мы оба выжили, — продолжала Ильза, — пришло время стать в полном смысле партнерами. — Она улыбнулась мужу — той улыбкой, что когда-то привлекла его взгляд, а потом пленила сердце. — Так что я имею честь и удовольствие поставить вас в известность, что с этой минуты буду по-настоящему активным участником операции — все, что вы можете говорить при Викторе, можете говорить и при мне.
Сэр Эрнест прочистил горло.
— Хорошо сказано, миссис Ласло… — заметил он. — Но ведь вы, конечно, осознаете чрезвычайную опасность…
— Мы с мужем это уже обсудили. Мы хотим делить все опасности, какие могут нам грозить.
Майор Майлз посмотрел на Виктора:
— Поздравляю, мистер Ласло. С такой храброй и самоотверженной женой вы легко обойдетесь без нашей помощи.
Виктор втайне ликовал. Он знал, что Ильза необыкновенна, но никогда прежде и не подозревал, насколько она прекрасна.
— Джентльмены, — подхватил он, — вы видите, насколько мы с женой привержены нашему делу. Мы оба готовы умереть за то, во что верим, — как и наши товарищи из Чехословакии, участвующие в этом благородном предприятии. — Виктор кивком указал на Яна и Йозефа. — Мы не просим от вас такого же самопожертвования. Мы лишь просим, чтобы в нужный час вы были с нами, так же верно, как мы с вами сейчас.
Ильза поднялась.
— Надеюсь, джентльмены великодушно извинят меня. Мне нужно повидать одного очень важного человека. Которого я не видела очень давно.
Повисло короткое молчание, нарушенное майором Майлзом:
— Надеюсь, мадам, вы простите меня, если я спрошу, кто бы это мог быть?
— В чем дело, сэр Гарольд? — спросила Ильза. — Вы не доверяете мне?
— Ни в коей мере. Но в подобной операции следует сохранять высочайший уровень секретности. Поэтому с большим сожалением я должен спросить вас, с кем…
— Я собираюсь навестить мою мать, — просто ответила Ильза. — Надеюсь, джентльмены, вы не против. Я не видела ее и не говорила с ней два года. Не сомневаюсь, вы согласитесь, что мне давно пора у нее побывать.
Трое из присутствующих знали, кто такая мать Ильзы и что она претерпела от рук их врага.
— Окажите мне честь, позвольте лично сопроводить вас к этой замечательной леди, — заметно смягчился майор Майлз.
— Это очень мило с вашей стороны, сэр Гарольд, — сказала Ильза, — но я уверена, что и сама спокойно доберусь.
Она взяла пальто из рук миссис Бантон и вышла на улицу. Мимо проезжало такси. Ильза остановила его, назвала шоферу адрес и забралась на сиденье.
Глава пятая
В такси Ильза Лунд погрузилась в раздумья. Невольно вздохнула, и ее затопило успокоение. В первый раз за много месяцев она одна и в безопасности. И то ли целую жизнь назад, то ли вчера она простилась с родителями на крыльце родного дома в Осло, осенью 1938 года отправляясь в Париж изучать языки в Сорбонне. Кто бы мог подумать, что мир, который она оставляет, исчезнет так скоро? Или что застенчивая наивная студентка, собравшаяся отплыть во Францию, тоже исчезнет, уступив место решительной искушенной женщине, которая едет теперь по Лондону? Да никто, и меньше всего — она сама.
Ильза машинально потянулась через сиденье, чтобы взять руку Виктора, и на миг удивилась, обнаружив пустоту.
Прирожденный лингвист, Ильза Лунд изучала славянские языки, специализируясь в русском. Отец поощрял ее.
— Ильза, — говорил он, — нам, скандинавам, не приходится ожидать, что европейцы будут учить наши языки, так что придется нам изучать иностранные.
Ильза с головой погрузилась в учебу, презрев ночную жизнь на Сен-Мишель[14]ради упорного штудирования русской грамматики, а в награду — ради способности читать Толстого в оригинале. Повеселиться будет время и потом, говорила она себе. Пропасть времени.
Потом, 1 мая 1939 года, она встретила Виктора Ласло.
— Приоденься, Ильза, — сказала ее лучшая подруга Анжелик Кассель, ныряя в Ильзин шкаф, вынимая лучшее платье и бросая его Ильзе, корпевшей над учебником. — Нельзя вечно сидеть в комнате и учиться. Хочешь умереть старой девой?
— Но у меня экзамен, — запротестовала Ильза.
Анжелик сжала губы и пренебрежительно сделала «пф!».
— Чушь! — сказала она. — Ты уже говоришь по-русски лучше самого Сталина. Чего тебе еще надо? Пошли! Я хочу тебя кое с кем познакомить.
Ильза навсегда запомнила адрес: бульвар Сен-Жермен, 150. По дороге она зашла на блошиный рынок, что тянулся по обеим сторонам рю дю Сен, и купила свежего сыра и бутылку бордо в подарок. Она позвонила в квартиру, и дверь открыл самый сногсшибательный мужчина на свете. Он приветствовал ее с европейской учтивостью на безупречном французском.
— Мадемуазель Ильза Лунд, полагаю? — спросил он, целуя ей руку. — Меня зовут Виктор Ласло. — Их взгляды встретились. — Мадемуазель Кассель говорила, что вы самая красивая девушка в Париже. Она солгала. Вы — самая красивая женщина во всей Европе.
Ильза была потрясена. Весь Париж знал Виктора Ласло, чешского патриота, который до самого мюнхенского пакта 1938 года в своей ежедневной газете «Право» так последовательно осуждал любые компромиссы с нацистами. Ласло бесстрашно выставлял напоказ свидетельства фашистских зверств, удвоив старания после передачи Германии Судетов. Когда 15 марта 1939 года Гитлер аннексировал Богемию и Моравию, Ласло объявили в розыск. На время он ушел в подполье, продолжая издавать газету. Когда это стало слишком опасно, он бежал в Париж, где примкнул к чешскому правительству в изгнании и продолжил борьбу.
