Солдатских баек Юрген наслушался на фронте предостаточно. Его этот рассказ не интересовал. Его в тот момент подвалы интересовали. Он вернул Отто к теме подвалов.
— У них тут даже женщины с детьми прятались, — рассказывал тот. — Мы не могли взять в толк, как иваны выдерживают такой сумасшедший артиллерийский обстрел и бомбежки. Но, в конце концов, на то мы и солдаты, чтобы выдерживать то, что штатскому не под силу. Через неделю после начала штурма видим: белый флаг из подвала высовывается. Мы тоже в ответ машем. Встаем, освобождаем проход, все честь по чести, мы тогда от иванов никаких подлостей не ждали. Достойному противнику — достойные условия сдачи. Салютуем храбрым воинам. Выходят. Женщины и дети. Целая колонна набралась. Пошатываются от слабости, но идут гордо, без страха в глазах. Мы как стояли с поднятыми к каскам руками, так и остались стоять. Получилось, что мы женщинам с детьми салютовали. Я так думаю, что тот мальчишка из тех самых детей, вырос за три года.
— Какой мальчишка? — спросил Юрген. Он не сразу сообразил, о каком мальчишке идет речь. На фронте все быстро забывалось, детали боев, обстоятельства гибели товарищей и сами товарищи тоже. А тут все обошлось. Вообще вспоминать не о чем. — Спасибо, что напомнил, — сказал он, — меня тогда один вопрос мучил: как он в крепость пробрался да с большим мешком?
— Я потому и говорю, что он точно из крепостных. Мальчишки везде лучше взрослых все входы-выходы знают. Тут подземных ходов тьма-тьмущая. Так говорили, — добавил он.
— Полезли, — коротко сказал Юрген.
В том подвальном отсеке, где они находились, хода в подземелье не было. Они пролезли в следующий, потом еще в один. Юрген прикинул — под конюшней должны быть. Точно, лошадиной мочой пахнет и навозом. Моча, положим, в трещины просочиться могла, а вот откуда запах навоза? Юрген посветил фонарем на сводчатый потолок У самой стены зияла неровная дыра почти в метр. Сверху дыра была накрыта щитом, сквозь щели свисали соломинки. «Положили и забыли», — подумал Юрген. Он — не забудет.
Тем временем Отто нашел спуск в подземелье. Он был завален кирпичными глыбами. Хорошо, что не битым кирпичом, с глыбами за полчаса управились. Последние, вставшие враспор и перекрывшие ход, пропихнули вниз. Перед ними был довольно широкий коридор, по которому можно было идти не нагибаясь. Юрген посветил под ноги. На полу лежал слой пыли. На нем были следы. Не сапоги и не армейские ботинки, скорее гражданские штиблеты и размер маленький. Юрген удовлетворенно кивнул. Мальчишка подошел к лестнице, обнаружил, что она завалена, потоптался и пошел обратно.
Юрген пошел по следам. Вот тут мальчишка выбрался в подвал, а оттуда на двор. Это нам неинтересно. Он пошел дальше. Следы становились все менее заметными и наконец пропали вовсе. Юрген продолжал идти вперед. Коридор резко повернул налево, потом еще раз налево. Юрген прикинул: по всему выходило, что подземелье шло под всей крепостной стеной и сейчас они находились со стороны Буга. Фонарь высветил дыру в правой стене. Юрген посветил внутрь. Это был тесный низкий проход. Даже Юргену пришлось идти по нему, согнувшись почти вдвое. Наконец он уткнулся в проржавевшую металлическую дверцу. Замка на ней не было. Он рванул ручку на себя, заскрипели петли, дверца открылась. За ней был прогнивший деревянный щит в бахроме белесых нитей. Юрген достал штык-нож, всадил его между досками. Нож легко ушел по самую рукоятку. Он вынул его. Отверстие было светлым, в него втекал свежий речной воздух.
— Отлично, — сказал Юрген, — выбираемся отсюда.
Он закрыл дверцу и попятился назад. Они нашли еще несколько таких же узких ходов, но не стали их обследовать. А вот в широкий коридор, плавно уходящий вниз, Юрген свернул. По его прикидкам коридор шел под речкой Мухавец. Шли они довольно долго, пока не наткнулись на ход, уходящий вертикально вверх. Перед ним громоздилась гора металлолома. Вероятно, это были остатки металлической лестницы, которую взорвали, бросив вниз несколько гранат. В стене остались лишь штыри, на которых крепилась лестница. Этого Юргену хватило, чтобы выбраться наверх.
Он попал в какие-то развалины. Сквозь обрушенные перекрытия проглядывало безоблачное небо. Но окон и амбразур не было, это был подвальный этаж. Осторожно переползая с плиты на плиту, Юрген поднялся к окну, подтянулся на подоконнике, выглянул наружу. В глаза ударил солнечный зайчик. Его запустило стекло в недавно отремонтированном доме. Из дома вышел офицер в немецкой форме и направился в сторону Юргена.
Юрген спустился в подвал. Там уже сидели его товарищи, которые тоже поднялись наверх глотнуть свежего воздуха. Они над чем-то посмеивались, разглядывая помятый листок бумаги.
— Ничего интересного, — сказал Юрген, — мы посреди северного укрепления.
— Посмотри, что Отто внизу нашел, — сказал Красавчик, передавая ему бумажку.
Это была обычная листовка на серой бумаге с призывом сдаваться в плен и посулами райской жизни в концентрационном лагере. На фронте Юрген не раз подбирал такие листовки и ради смеха вчитывался в немецкий текст. Но эта листовка была немецкая, а текст, соответственно, русским. Юрген прочитал и ее. Один в один, как будто тот же человек писал.
Но не это, конечно, развеселило его товарищей. Поверх русского текста была очень искусно нарисована тушью козлиная морда. А под ней шла надпись на немецком языке: «Не бывать фашистским козлам в нашем советском огороде!» И подпись: Paul Meyer, Engels, UdSSR.
— Пусти козла в огород! — сказал Брейтгаупт и рассмеялся.
«Man muss den Bock nicht zum Gärtner machen»
Это сказал Брейтгаупт.
Красавчик с Отто поддержали смех. Только Юрген не смеялся. Он не видел тут ничего смешного. Он видел подпись своего земляка, Пауля Мейера, немца из Республики немцев Поволжья, жившего в нескольких десятках километрах от их деревни, в столичном городе Энгельсе, напротив Саратова. И этот немец сражался в Бресте, в Советской армии. Он был «Иваном». Возможно, и брат Юргена сражался тут же. И еще возможно, напутал что-то другой Павел, русский солдат, который сказал, что всех поволжских немцев сослали в Сибирь. Выходит, что если и сослали, то не всех. Вот оно, свидетельство. Впрочем, это ничего не меняло. Юрген это понимал. Он сделал свой выбор. Или судьба сделала выбор за него. Он — солдат немецкой армии. И — точка.
— Пошли, нечего рассиживаться, — хрипло сказал он.
Они прошли шагов тридцать, уперлись в сплошной каменный завал и повернули обратно.
— Тут должны быть еще ходы, — сказал Отто, — они уходят на несколько километров за границы крепости, в город и в лес. Так рассказывали, — добавил он. — Надо поискать!
Юрген на это никак не отреагировал, он молча шел вперед. Так что Отто принялся вновь травить армейские байки.
— В этих подземельях мало того что черт голову сломит, так тут еще и ведьмы водятся.
— О ведьмах поподробнее! — со смехом сказал Красавчик.
— Смеешься, а я сам видел, и товарищи мои видели, — загорячился Отто. — Мы ее звали «ведьмой с автоматом» или «кудлатой», если дело было к ночи. Волосы у нее были такие длинные, лохматые, вылитая ведьма, чего там говорить. Я вот думаю, что это она меня подстрелила. Она была снайпершей.
