Она попыталась улыбнуться.
— Да причем тут ты... Я просто не могу помочь Мэдди — и меня это злит. Деньги ей, конечно, нужны на дозу — но я же не могла ей их не дать!
— А может, не стоило? Ведь ей только хуже будет.
— У нее уже началась ломка. Ты хоть знаешь, что это такое?
— Знаю, — кивнул Дел, — наверное, ты права. Помолчав немного, он спросил:
— Карен, а сама ты... употребляешь наркотики? Девушка, не глядя на него и думая о чем-то своем, покачала головой.
— Нет, лет пять назад пару раз попробовала — и все. Даже травку не курю. А ты?
— Нет. В колледже иногда покуривал травку — это считалось очень круто, завалиться на вечеринку с косячком. А с тех пор — нет.
До самого дома Карен молчала. Выходя из машины, Дел сказал, не зная, как отвлечь ее от печальных мыслей:
— У меня все заднее сидение забито едой — я заказал в ресторане ужин на четверых и еще торт.
Она, наконец, снова улыбнулась.
— На четверых — зачем? Будет кто-то еще?
— Только мы с тобой, но ты же сказала, что очень хочешь есть, и потом...
— И потом ты хочешь, чтобы что-то осталось еще и на завтрак? — рассмеялась она.
— Ну... в общем... да, если ты не против.
Войдя в квартиру, она остановилась и огляделась, улыбаясь.
— К твоей квартире трудно привыкнуть. Такая огромная!
Дел избавился от пакетов, сгрузив их на кухонный стол, и подошел к ней, держа в руке последний.
— Это тебе.
Это был трикотажный спортивный костюм бирюзового цвета — брюки, шелковистая майка и курточка — мягкий и уютный даже на вид. Карен посмотрела на него, потом перевела взгляд на Дела. Он пожал плечами, неловко улыбнувшись.
— Я подумал... пока тебя ждал... что тебе подойдет. Сможешь переодеться. Ничего?
Девушка быстро шагнула к нему, положила руки на плечи и легонько поцеловала в уголок рта. Не выдержав, Дел схватил ее обеими руками и прижал к себе, сквозь одежду почувствовав теплоту и мягкость ее тела. Он думал, что уже забыл, как это делается, но губы сами вспомнили то, что умели когда-то. Они прикоснулись к ее нежному розовому рту, сначала робко — словно пробовали его на вкус — а потом уверенно и жадно. Сердце отчаянно забилось, он задохнулся, забыв, что нужно дышать, но взял себя в руки и отступил на шаг. Карен улыбнулась и побежала в сторону ванной, оглянувшись на пороге.
— Я быстро!
Накрывая на стол, Дел поймал себя на том, что насвистывает. «Что сказала бы Мэрион...» — подумал он и вдруг понял, что эта мысль впервые не вызывает у него никаких эмоций — ни тоски, ни бешеной злобы — может быть, легкую усмешку, не более. В подобной ситуации Мэрион, разумеется, не преминула бы ляпнуть какую-нибудь глупость, вроде того, что женщина для него всего лишь «объект сексуального использования» — одно из ее любимых идиотских выражений.
Он расставил на столе закуски, сунул в кастрюлю со льдом шампанское и стал с нетерпением ждать, прислушиваясь к плеску воды. Наконец задвижка щелкнула и на пороге появилась Карен — босиком, с мокрыми волосами, свободно рассыпавшимися по плечам.
Костюм действительно подошел — яркий бирюзовый цвет прекрасно оттенял ее кожу и светлые волосы, да и размер оказался в самый раз — не слишком обтягивал, но соблазнительно круглился на груди и бедрах.
Дел сидел, не шевелясь, и смотрел на нее во все глаза. Вместо того, чтобы устроиться напротив, на диване, Карен подошла совсем близко, присела на корточки, взяла его руку и прижала к щеке, глядя на него снизу вверх.
— Спасибо.
Он потянул ее к себе и усадил на колени. Отстраниться она не пыталась — лишь спросила в улыбкой:
— Чего ты так смотришь?
— Твой синяк под глазом... Еще немного заметно, — легонько, кончиками пальцев, он погладил ее по щеке.
— Я знаю, ничего,скоро пройдет.
— Я очень рад, что смог тебя найти, — сказал Дел совсем тихо, прижавшись лицом к ее плечу. Посидел так немного, потом встал и поставил ее на ноги. — Ну вот, ты голодная — а я тебя отвлекаю всякими глупостями. Садись, давай поедим, — и кивнул на стол.
Там было все, что он только смог придумать — икра, устрицы, ростбиф, ветчина, какие-то салаты, маринованные овощи, семга — словом, как Карен и просила — побольше и повкуснее. Судя по ее восхищенному виду, он попал в точку.
Несколько минут прошли в молчании — Карен наслаждалась вкусной едой и хотела перепробовать все, что было на столе — накладывала себе то одно, то другое, иногда брала добавку чего-то, особенно понравившегося. В конце концов она блаженно зажмурилась, откинувшись на спинку дивана.
— Господи, как вкусно...
— Еще телячьи котлеты будут — их только в микроволновке подогреть надо. И торт.
— С тортом я точно не справлюсь, давай оставим на завтрак?
— А котлеты? — улыбнулся он.
— Сейчас передохну немножко.
Дел вспомнил про шампанское и принес его.
— Хочешь?
— Налей, только немного — у меня было сотрясение мозга, после этого целый год пить нельзя. Правда, год уже прошел.
— Зачем же ты в этой «Азалии» пила столько виски? Тебе плохо не будет?
Она внезапно рассмеялась.
— Ох, Дел... Да это же чай был... с лимоном и сахаром. Я просто очень пить хотела.
— Какой еще чай?
— Мы — ну, девушки — в перерывах должны пить с посетителями — в «Азалии» это тоже часть работы. Потом мы получаем половину от стоимости заказа, но пьем, конечно, не спиртное. Посетители платят втридорога, а бармен хорошо знает, что налить, чтобы по цвету похоже было, — она нахмурилась. — Ты извини, что я это «виски» заказала, без этого нам нельзя было бы там поговорить. И не говори никому, ладно?
— Все в порядке.
Карен снова засмеялась, махнула рукой и еле пробормотала сквозь смех:
— Я сейчас представила себе, как бы выглядело последнее выступление, если бы мы действительно пили в перерывах.
Дел тоже вообразил себе толпу пьяных стриптизерок, еле стоящих на ногах, цепляющихся друг за друга, не попадающих в такт музыке и вдруг, неожиданно для самого себя, рассмеялся, впервые за много-много месяцев.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Шампанское Карен явно понравилось — она отхлебывала его маленькими глотками, жмурясь от удовольствия. Дел уже собирался снова наполнить ее бокал, как вдруг она спросила:
— Так о чем ты хотел со мной поговорить? Ты тогда, в «Азалии», сказал... Или это было просто так, чтобы пригласить меня?
Раскрасневшаяся и улыбающаяся, в новом костюме, она выглядела так, что ему захотелось оставить все эти разговоры, обнять ее и ни о чем не думать. Он до сих пор не знал, как сказать то, что было у него на уме, и боялся нарушить очарование этого вечера, такого радостного, пронизанного светом и смехом, искрящегося, как шампанское в ее бокале. Но она ждала ответа — и он решился.
