Другой пикенер почтительно приподнял полог. Граф чему-то усмехнулся, хотя вряд ли на душе у него было так уж весело, и уверенно шагнул в шатер. Он знал, что его Тень не осмелится войти следом (да этого и не требовалось), но будет чутко вслушиваться, что происходит за матерчатой стенкой.
Две широкие чаши на высоких держаках, в которых горело специальное благоуханное масло, освещали принцессу, стоящую посреди круглого шатра с высоко поднятой головой.
Даже если отрешиться от чувств, которые испытывал граф к этой капризной девчонке, принцессу Гермонду никак нельзя было назвать очень красивой. Не в деда уродилась, нет. Она была миловидной и, может быть, даже привлекательной, но не красивой — вздернутый носик, веснушчатое лицо, не по шестнадцати годкам тяжелые груди, да и бедра огромные, как у женщин кочевников. Не королевской стати, увы.
Но гонору на четырех королев хватит.
— Я слушаю вас, ваше высочество, — не хмыкнул, как желалось, а склонился в почтительном поклоне граф.
Она молчала довольно длительное время, затем соблаговолила произнести:
— Вы ничего не хотите мне сообщить?
— О чем именно, ваше высочество? — стараясь быть хладнокровно-вежливым спросил граф Астурский.
— О происшедшем сегодня на дороге.
— А что произошло? — наигранно наивно спросил граф.
— Меня чуть не похитили! — едва сдерживая гнев, воскликнула принцесса. — Мне угрожала смертельная опасность!
— Да кто вам это сказал? — рассмеялся граф. — С вашей головы волосок не упадет, пока вы под моей защитой.
— А если вы погибнете? Я знаю, сегодня какие-то колдуны пытались магическим обманом выдать себя за орнеев и…
— Не думайте об этом, ваше высочество, — как можно более пренебрежительным тоном произнес Роберт. — Ведь не для того, чтобы я рассказывал вам о незначительной стычке, вы оторвали меня от важных дел?
— Важные дела — это пить вино? — скривилась принцесса. — Я знаю, вы в день выпиваете чуть ли не с полдюжины фляг.
— Не спрашивайте: пьет ли он? Спрашивайте: каков он во хмелю, — усмехнулся граф. — Я же ничего не говорю по поводу того, что вы дважды в день меняете платья. Это в походе-то, среди безлюдных гор! Перед кем вы здесь красуетесь? И так ли должна вести себя принцесса, невеста будущего старейшины орнеев?
— Не вам указывать мне, как я должна вести себя! — взвизгнула Гермонда. — Вы должны подчиняться моим словам!
— Должен вас огорчить, но это не так, — сделал ироническое изображение поклона граф. Он осмотрелся, уселся на стоящий у стены, в тени, огромный сундук, и закинул ногу на ногу. — Я подчиняюсь только королю Асидору, и то если сам того пожелаю.
— Да как вы говорите со мной?! Во мне течет королевская кровь! Встаньте немедленно!
— Во мне, знаете ли, тоже течет кровь королей, — спокойно проговорил граф. — Мой дед был родным братом вашего прадеда, если вы до сих пор этого не знали. И здесь, в Орнеях, я — полномочный посол, то есть, представляю его величество короля Асидора II. Для всех. Для вас — тоже. — Граф встал. — Если это все, о чем вы хотели со мной поговорить, то мне лучше откланяться. У меня очень много дел.
Она хотела сказать ему что-то язвительное, но сдержалась.
— Простите меня, граф Роберт, — сменила она гнев на милость, — я погорячилась. Я знаю, что пока вы охраняете меня, со мной ничего не случится.
Совсем не об этом мне хотелось бы поговорить с вами.
О, если бы рыцарь защищал свое высокое звание только на поле брани! Насколько бы ему было проще и спокойнее жить.
— Я слушаю вас, ваше высочество.
— Я не хочу выходить замуж за орнейского принца. Я люблю вашего сына и мы хотим пожениться!
— Мой сын не любит вас, — спокойно ответил граф. — Он сегодня просил меня благословить его брак с дочерью барона Барока.
— Инессой?! — чуть не задохнулась от возмущения принцесса.
Она буквально упала в стоящее за ней походное кресло, положила руку на подлокотник и, уткнувшись в нее лицом, заплакала:
— Никто, никто меня не любит! Это вы заставляете его жениться на этой тощей дуре, вы!
Ее плечи и спина тряслись в свете факелов. Графу безумно захотелось сделать большой глоток вина. А лучше — два.
— Мой сын сам попросил ее руки, — почему-то стал оправдываться он. Терпеть не мог женских слез. Но тут же озлился на себя и сказал, что было на душе: — Но если б он хоть намеком дал мне понять, что испытывает к вам какие-то чувства, кроме тех, что должен испытывать, как к принцессе, внучке нашего короля, я тут же всадил бы ему в сердце меч. Я обещал королю доставить вас к старейшине орнеев в жены его сыну, и я сдержу свое слово.
— Но ведь бывает же все, я слышала ваши слова! — не поднимая головы, прорыдала принцесса. — Сами говорите: все может быть.
— Еще ни разу солнце не всходило на западе. Еще ни разу я не нарушал данного слова.
— И вы… И вы убили бы из-за этого своего единственного наследника?! — озаренная неожиданной мыслью подняла голову Гермонда. — Вы обманываете меня!
— Нет, — твердо произнес граф, словно мечом отрубил. Этому «нет» невозможно было не верить. — Я действительно без колебаний сделал бы это. Возможно, потом, я не смог бы жить, но сперва я так или иначе доставил бы вас в Иркэн.
— Ну так знайте, — принцесса выпрямилась в кресле и высоко подняла пухленький с ямочкой подбородок, — что я и ваш сын любим друг друга.
Слезы делали ее уродливой, ярость перекашивала губы, но она словно не понимала этого.
Граф молчал, через силу заставляя себя вежливо улыбаться.
— Да, мы любим друг друга так сильно, что договорились бежать, едва будем в одном дне пути от Иркэна! Да! Не смотрите на меня так! Он понравился мне еще дома, во дворце, когда вы явились за мной и когда я увидела его в первый раз. Он такой красивый, такой мужественный! А потом, на корабле, мы провели ночь любви, он целовал меня, ласкал… Ах, это была божественная ночь! Я буду принадлежать только ему, Фернанду…
— Моего сына зовут Блекгарт, — усмехнулся граф.
— Но ведь это ваш сын только что вышел от меня? — не смутилась принцесса.
— Конечно. Только вы заврались, ваше высочество. Никакой ночи любви у вас не было и быть не могло, поскольку, во-первых, мой сын тяжело страдал от морской болезни.
— Ради любви он превозмог себя! — напыщенно произнесла девушка.
— А во-вторых, — продолжил граф тем же насмешливо-почтительным тоном, — он плыл на другом корабле.
Принцесса довольно странно перенесла свой конфуз. Она поправила сбившуюся прядку рыжеватых волос и кокетливо улыбнулась.
— Да! — вдруг крикнула она и снова слезы потекли по ее глазам. — Да! Я обманывала вас, мне безразличен ваш сын, хотя он и пожирает меня все время глазами. Мне не нужен он! Мне нужны вы! Я люблю вас, граф Роберт. Люблю только вас, люблю безумно! Ради вас я готова пожертвовать всем — своей девичьей честью, своим будущим. Возьмите же меня, граф, любите меня!
