– Привык… А оравой при лампадах жить разве не страшно?
– Тоже страшно. Каждому твой кусок поперек горла стоит, каждый тебя подмять норовит.
– Вот видишь. Потому я и один… А сейчас помолчи. Не отвлекайся. Не до разговоров мне… Пора к делу приступать. – Печальный рассказ Тины почему-то еще больше раззадорил Кузьму.
– Не спеши… Так и быть, поласкай меня еще. Наши-то мужики на ласки скуповаты. Наваливаются, как медведи. Потом вся в синяках ходишь.
– Это от страсти… Тут уж ничего не поделаешь… Природа…
– Ладно уж… Удовлетворяй свою природу, пока я добрая…
Немного попозже Кузьма зажег плошку и без помех рассмотрел все ее шрамы – и ветвящиеся борозды, оставленные чертовым пухом, и глубокие оспины, проделанные клещом-скоморохом, и следы укусов, которые нанес Тине один ненормальный светляк, недавно изнасиловавший ее прямо в свином корыте (имя насильника она держала в тайне, поскольку за такое преступление мужчин здесь публично охолащивали).
– А у тебя ни единой царапинки, – с завистью сказала Тина, проведя пальцем по его впалому животу. – Везучий…
– У нашего брата шрамов не бывает, – объяснил Кузьма. – Первая же серьезная рана, которую я получу, будет и последней. Если химера не добьет, так мох удавит. В тех местах, где я бываю, помощи ждать неоткуда.
– А вот до меня другие вести доходили. Будто бы ты с нетопырями знаешься и они тебе как верные слуги служат. Верно это?
– Верно… – неохотно признался Кузьма (что же тут поделаешь, если посторонние знают о твоей жизни гораздо больше, чем хотелось бы).
– Бр-р-р, – передернула она плечами. – Они же такие противные!
– Это как посмотреть, – возразил Кузьма. – Просто люди их раньше недолюбливали. Дескать, ночные твари, кровососы, пособники темных сил. А если разобраться, ерунда все это, предрассудки. Нам летучие мыши никоим образом не пакостят. Наоборот, помогают. Навоз дают, всякую вредную мошкару уничтожают. Зверьки безвредные, да еще и смышленые. Ты про собак слышала?
– Рассказывали старухи что-то…
– Раньше собаки были людям самыми верными помощниками. Что в хозяйстве, что в охоте, что в дальних странствиях… Вот так примерно и нетопыри. Я на них почти в любом деле могу положиться. Они и дорогу безопасную найдут, и о появлении химер загодя предупредят. Есть такие, что ради меня жизни не пожалеют. Между прочим, они на нас очень многим похожи, хоть и крылья имеют. У самочки две груди вперед торчат. А у самцов здесь, – он сдвинул ладонь Тины пониже, – все точно такое же, как у мужчин. Только, конечно, размером поменьше.
– А перепихиваются они как? – хохотнула Тина, уже позабывшая свои недавние капризы. – В полете?
– Нет. Ради такого случая посадку делают. – Кузьма неизвестно почему смутился.
– Зря! Имей я крылья, так перепихивалась бы только в полете! Как это, наверное, интересно! – мечтательно произнесла она.
– Интересно, – подтвердил Кузьма, поудобнее пристраиваясь к девице. – Если, конечно, ветер не особо сильный…
Еще до того как целиком и полностью предаться всесильному бесу похоти, Кузьма задумал разузнать у Тины о причинах, так сильно изменивших жизнь обители Света. Однако этим планам сначала помешала усталость, ввергнувшая любовников в глубокий сон, а когда раздался удар колокола, призывавшего светляков на утреннюю молитву, выспрашивать что-либо у заспанной девчонки, поспешно натягивающей на себя многочисленные юбки и кофточки, было уже поздно.
Ладно, еще поговорим, будет время, подумал Кузьма, без всякой страсти чмокая Тину в губы.
Принадлежность к безбожникам была хороша тем, что спозаранку тебя никто не трогал. Пока светляки били земные поклоны и хором распевали псалмы, Кузьма успел все сны досмотреть.
Завтрак, поданный Венедимом, был, прямо скажем, не ахти. Одно из двух – либо светляки продолжали пост, истово усмиряя свою плоть, либо гость, по их разумению, не заслуживал более достойного угощения.
– Послушай, Венька, – вкрадчиво сказал Кузьма, наматывая на палец какое-то малосъедобное волоконце. – У вас же в хозяйстве всякой вкуснятины навалом. Вы и свиней разводите, и кур, и червей. Куда это все потом деется?
– Хворым да убогим скармливаем. – Венедим потупил взор.
– А если честно?
– Приторговываем…
– Дело нужное. А что взамен берете? Телефоны у связистов? Отбойные молотки у метростроевцев? Что-то я тут подобного добра не видел. Какой товар у вас в цене?
– Мне сие неведомо.
– Я к чему этот разговор завел… Угостили бы меня свининкой. А о цене сговоримся. В долг, конечно. Не обману. Все, что надо, в самое ближайшее время доставлю.
– Не я это решаю.
– А кто? Эконом?
– Нет, сам игумен, – после некоторой запинки ответил Венедим.
– Трифон Прозорливый? Так мы с ним знакомы. Договоримся.
– Опочил Трифон.
– С чего бы это? – удивился Кузьма. – Крепкий ведь еще был мужик… А кто вместо него?
– Серапион Столпник. – Венедим старательно отводил взгляд в сторону.
– Вот те раз! – Кузьма решил немного позлить собеседника. – А это что еще за птица? Кем он раньше работал? Поваром у Трифона?
– Не злословь. – Венедим поморщился. – Грех это… Раньше Серапион простым схимником был. Со стороны к нам пришел. Босым и голодным. Праведной жизнью заслужил всеобщее уважение. Известен своим подвижничеством и страстотерпием.
– Как же! Все вы подвижники и страстотерпцы! – скривился Кузьма. – Особенно когда на бабе лежите или свинину трескаете. Ты сам-то вон какое пузо нагулял!
– Это не пузо. – Венедим провел рукой от груди к чреву, и под рясой раздался глухой металлический перезвон. – Это вериги.
– Надо же… – Кузьма немного смутился и для верности пощупал железные цепи, скрытые одеждой. – И сколько тут весу?
– Маловато. Даже пуда не будет. Трудно у нас в последнее время с этим делом.
– Я тебе в следующий раз чугунную сковородку подарю, – пообещал Кузьма. – Мне она без надобности, только зря валяется. На четверть пуда точно потянет. Хочешь – на пузе таскай, хочешь – блины пеки.
– Ты бы еще присоветовал мне ночной горшок рядом со святыми ладанками носить, – обиделся Венедим. – Вещи ведь, подобно людям, тоже погаными бывают.
– Ладно, не обижайся. Я ведь от чистого сердца услужить хотел. Нравы ваши мне малоизвестны… Но ты мое предложение игумену все-таки передай.
– Сам передашь, – буркнул Венедим. – Он как раз побеседовать с тобой собирается.
– Когда? – сразу оживился Кузьма.
– Вот поешь, и пойдем.
– Не-е-е, это ты сам ешь. – Кузьма решительно отодвинул миску. – А я у игумена что-нибудь повкуснее выпрошу! Пошли к нему.
