Всадник был одет в простую кожаную куртку и узкие полотняные штаны, его вооружение составляли короткий меч у пояса и кинжал в ножнах. Похоже было, что о лошади он заботился значительно больше, чем о себе: ее голову прикрывал наглавник из грубой кожи, грудь и бока защищали железные бляхи. А на всаднике не было ни гобиссона, ни стального нагрудника. Он не носил даже легкого шлема, и его густые длинные волосы трепал ветер. Ниспадавшие пряди порой мешали ему видеть, но и видеть тут было почти нечего. Лес и дорога, башни вдали; вот и все.
Но если одинокий всадник уже предвкушал желанный отдых в замке ландграфа Ангремского, он с этим немного поспешил.
В лесу послышались громкие хриплые кличи, топот копыт. Не менее полутора десятков верховых на выносливых и неприхотливых аррерских лошадях окружили одинокого всадника там, где лес несколько расступался, образуя подобие поляны. Вооруженные мечами и булавами, они возникли как из-под земли… Их одежда не оставляла сомнений: это не солдаты. А кроме солдат, кто еще может передвигаться по лесу ландграфа вооруженным отрядом? Увы, ответ был очевиден.
Предводитель разбойников, огромный косматый детина, осадил свою лошадь, всматриваясь в лицо одинокого путника. Все черты этого лица, от высокого лба мыслителя до жесткого властного подбородка, говорили разбойнику о том, что перед ним не простолюдин. Но почему тогда он путешествует в одиночку и носит простую одежду? Разбойник явно не мог угадать, кто перед ним, и оттого чувствовал себя неуверенно. Видимо, чтобы преодолеть эту неуверенность, он заговорил насмешливо, подчеркивая свой варварский акцент.
— Эй! Кого это занесло в наши края, интересно бы знать, а, парни? — он оглянулся на своих головорезов, ища у них поддержки. — Тут ведь всякие попадаются. Идет себе старичок, ан глядь — епископ на прогулке…
— Зачем тебе знать, кто я? — спокойно откликнулся одинокий всадник. — Ты всегда просишь людей представиться, прежде чем ограбить их?
Разбойник ухмыльнулся.
— Не всегда, мой господин! Но грабить человека недостаточно знатного, может быть, ниже моего достоинства. Вот если передо мной граф, или там барон…
— Барон? Ну что же, пусть будет так. Барон фон Ниманд, к твоим услугам…
Предводитель шайки расхохотался, показывая обломки гнилых зубов.
— Вы еще и шутник, мой господин! Ну ладно, фон Ниманд так фон Ниманд. Будьте так любезны, барон, передайте мне тот красиво расшитый кошелек, что приторочен к седлу вашей лошади. Снаружи он мне очень нравится, а вот что там внутри?
— Кошелек действительно красив, — согласился тот, кто назвал себя бароном фон Нимандом. — И он не пуст. Но прежде чем прикоснуться к нему, не сбегать ли тебе к ручью, вымыть руки? Если тут недалеко, я охотно подожду.
— Вы и впрямь шутник, барон, — проскрипел разбойник с недобрым прищуром, в котором не осталось и следа былой задиристой насмешливости. — Но я тоже люблю шутки. А по мне не скажешь, правда? Особенно я люблю шутить над наглецами, разъезжающими по моей земле…
— Твоей земле? Я думал, это земля ландграфа Ангремского.
— Ну, так считается, — разбойник пренебрежительно отмахнулся. — Ландграфу принадлежит замок, деревни, крестьяне и все такое. Зато леса и дороги — мои! Я мог бы сейчас приказать моим молодцам убить вас, барон. Отправить к вашим предкам из рода фон Нимандов — в никуда…
— Что же тебе мешает?
— Вы оскорбили меня! И хотя я презираю все эти рыцарские штучки, буду драться с вами один на один. Я жажду сам снести голову с ваших плеч! Защищайтесь! Или ваш меч так же фальшив, как ваше имя?!
— А если поединок закончится моей победой… — начал фон Ниманд.
— Ох, как вы самонадеяны, барон!
— Тогда что удержит твоих людей от расправы со мной?
— Боюсь, ничто! Ведь тогда некому будет приказать им оставить вас в покое… Но довольно болтовни! К бою!
В холодном воздухе сверкнули обнаженные мечи, со звоном скрестились. Фон Ниманд владел оружием столь искусно, что вскоре ощутимо теснил противника, обладавшего геркулесовой силой, но значительно уступавшего в тактике боя и фехтовальных премудростях. Исход поединка был бы предрешен, если бы один из разбойников не поспешил на помощь своему предводителю. Булава со свистом рассекла воздух. Фон Ниманд отразил и этот удар, но не сумел до конца погасить инерцию тяжелого снаряда, достигшего его лба. Силы удара хватило, чтобы сбросить барона с лошади.
Теряя сознание, барон слышал крики, бряцание мечей… Прежде чем лишиться чувств, он еще успел удивиться, кто и с кем там вступил в сражение.
Борис-наблюдатель словно бы исчез в этот момент, мир в его глазах померк так же, как мир в глазах Бориса-фон Ниманда… Он вновь возвратился в двух ипостасях, оказавшись в полутемной сводчатой комнате с каменными стенами, с чадящими факелами в поставцах.
Фон Ниманд лежал на широкой деревянной лавке. Старая женщина отирала кровь с его лица чистой полотняной тряпицей, смоченной в холодной воде. Борису-наблюдателю была хорошо видна глубокая рана прямо над левой бровью, рассекшая лоб фон Ниманда зигзагом, похожим на сильно вытянутую по горизонтали латинскую букву N.
— Где я? — едва смог вымолвить фон Ниманд.
— Все в порядке, — успокаивающе сказала старая женщина. — Вы в замке ландграфа Ангремского. Вы в безопасности, все позади. Эти негодяи чуть не убили вас, но вовремя подоспели солдаты.
Фон Ниманд отвечал или спрашивал что-то, но этого Борис-наблюдатель уже не слышал. А Борис-фон Ниманд перестал существовать… Был только один Борис Багрянцев, и он медленно всплывал из глубин сна… Он просыпался.
Едва открыв глаза, Борис нашарил на тумбочке сигареты, щелкнул зажигалкой. Полулежа на подушках, он курил, еще не в состоянии полностью отделить себя от мира, где он только что побывал.
Наконец он принудил себя встать, и сразу его взгляд наткнулся на листок бумаги, белеющий на тумбочке возле пачки сигарет. Насколько Борис помнил, никаких листков он сюда не клал.
Он протянул руку и взял листок. Размашистым, уверенным почерком там было написано: «Кто-то задает вопросы, кто-то отвечает на них. Не сходить ли вам в кино?»
— Что же это, — пробурчал Борис, — все еще сплю я, что ли…
Он зажмурился на мгновение. За этот миг листок бумаги никуда не пропал. Настоящий листок, белый, гладкий на ощупь, с абсурдным, бессмысленным текстом, написанным абсолютно незнакомым почерком.
Нет, я не сплю, подумал Борис. Это все наяву, а значит, пока я спал, кто-то отпер дверь, вошел, положил сюда эту записку…
Он бросился в прихожую. Дверь была заперта. Борис открыл ее, осмотрел замочные скважины снаружи — никаких царапин. Но это еще ни о чем не говорит, тут эксперт нужен… Стоп, какой эксперт, зачем? И без эксперта ясно, что в квартире кто-то побывал.
Вернувшись в гостиную, Борис упал в кресло и перечитал записку. Да, он не ошибся, там написано именно то, что он и прочел в первый раз.
