Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
— Папия, Папия! Вон там, во втором ряду! Юлия Либертина, ее дом сразу за Форумом, я там позавчера был.
— Стихи ей поднес? Ну и как?
— Ну... Обещала плащ подарить. Потом, к зиме ближе. А между прочим, прическа у этой Либертины...
— Хозяйка, да погляди же ты! Сейчас андабаты драться станут, десяток на десяток!..
Андабаты — это кто? Нет, не объясняй, не надо.
Все равно смотреть не стану. Вот если бы андабатов этих да прямиком на первые ряды Цирка направить. И начать, конечно же, с ланисты Батиата!
А почему бы, собственно, и нет?!
Я наметила семь бойцов — из тех, кто долго «стоял». Три раза проиграла, четыре — выиграла. Немного, конечно, не одна я такая умная. Но вот с Эномаем, который из «галлов», иначе вышло. Тут мы с Аяксом чуть не поругались. Шумел одноглазый, ручищами размахивал. Мол, да простит мне твой гений, но ты, хозяйка, в таких случаях слушаться должна, я на арене песок нюхал, пока ты еще под стол бегала!..
И — пятьсот сестерциев. Премудрость[3], Папия! Но главное... Нет, не знаю я еще главного. И понадобится ли мне это главное, тоже не знаю.
Значит, узнать надо!
* * *
— Папия, можно идти.
Нет, подождем. Зачем хозяйке в толпе пихаться?
Оглянулась. Встала.
— А что? Игры уже кончились? Аякс, ты говорил, что в школе Батиата пирушки случаются.
— Не пирушки, госпожа Папия, — серьезно поправил одноглазый. — У «волчиц» пирушки, а у нас — свободные трапезы.
Свободные? Аякс тяжело кивнул.
— Как есть свободные. Всех пускают, только угощение приноси. А главное — перед боем они, трапезы, случаются, так что назавтра половина ребят свободными станут. Только Харону асc заплатят.
Ясно. Интересно, когда ближайшая?
Антифон
После того когда я рассказала Учителю о том «главном», что мне все-таки удалось узнать (ох, лучше бы не узнавать никогда!), Он удивленно вздернул брови.
— Даже так? Ты молодец, обезьянка! Большой молодец!..
Тогда Он впервые меня так назвал. А я почему-то не обрадовалась.
* * *
— Сиятельная Фабия Фистула! Сиятельная Фабия Фистула!
Солнышко греет, на белесом жарком небе ни облачка, зато и пыли нет — ночью дождь случился. Словно по заказу.
— Сиятельная Фабия Фистула! Дорогу сиятельной Фабии Фистуле!
— А-а-а-а-а-а-а-а!
Из переулка, что от Дороги Сципиона к Острову Батиата — мальчишки врассыпную. Пятки шлепают, скользят по влажному камню. Резво мелюзга капуанская бежит, точно на нее дюжину волкодавов-молоссов натравили. Оголодавших.
— Дорогу сиятельной Фабии Фистуле!
— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! Несут! Несу-у-ут! Разбегайся-я-я!
А чего бы не поорать, глашатаю вторя? Событие как-никак. Хоть Капуя-город, хвала богам-заступникам, и не маленький, не Анниев Форум какой-нибудь, но и не Рим все же.
— Сиятельная Фабия Фистула!
Кто же она, эта сиятельная? И собой какова?
Кто именно — не вопрос. О таком спрашивают редко, почти никогда. В Риме — потому что там всех сиятельных и так в обличье знают, нагляделись на ясные солнышка, накланялись. А за римскими воротами таких вопросов предпочитают не задавать — от греха да от кулака подальше. Вечному Городу виднее, кто сиятельный, кто нет. Сиятельная — и ладно, от лишнего поклона лоб не треснет. Значит, можно не мудрить. Конечно, с красной каймой шутить не следует, так и префекта городского напугать можно. Значит, просто сиятельная. То есть не просто, а сиятельная вдова.
—Дорогу сиятельной Фабии Фистуле! Несут! Несу-у-у-ут!!!
Нет, еще не видать. Мальчишки вперед побежали, кто повзрослее и не столь поворотливее, к стенам жмутся, а глашатай со скороходами им помогают. Узок переулок, как раз на одни носилки. А если ненароком сиятельную толкнешь?
Вдова почему? А чтобы о муже ее сиятельном не думать и его сюда не звать. Прожил! Исполнил долг перед родным Римом — и стоит бюстом восковым в собственном доме где-нибудь на Палатине. Сенатор, допустим. Не консуляр, не бывший цензор, тех поименно знают, просто. Для Капуи хватит. Был себе сенатор — и помер.
Вдова — а лет сколько вдове? Если старая, быстро поймут, догадаются. Голос! Разок похрипеть да пошамкать можно, но чтобы день за днем? Средних лет? Лучше всего, но беда: полнеют матроны от жизни сидячей. Все у очага шерсть прядут, дом только ради храма покидают. То есть ерунда это, еще как покидают, с визгом даже, но за римскими стенами привыкли: если матрона, значит, солидность в ней видна, основательность. Такая, что талию даже корсет-мамилар из кожи бычьей находит с трудом.
А какая солидность, когда ребра кожу рвут?
Посему Фабия Фистула моя будет молодой, лет этак двадцати пяти, не раздобревшей еще. Возрасту никто не удивится, всем ведомо, что римлянок породистых лет четырнадцати замуж выдают, порою и раньше. Только из девчонки девушкой стала — к алтарю, хлеб ломать.
И что вместе получается? Вдова, муж (бывший претор, скажем) года два назад отправился Харону медяк вручать, траур кончился, можно и в Капую съездить.
— Сиятельная Фабия Фистула! Сиятельная!..
А вот и бегуны-скороходы! Скороходами, правда, только зовутся, да и незачем им бегать. Идут бодрой рысью, зевак отгоняют. Те и сами теснятся, привыкли. Не уступишь ясному солнышку дорогу, могут и по шее навернуть.
Сторонись, сторонись! Уступи дорогу!
Сторонятся! А вот и глашатай, хмурый, основательный. Ступает серьезно, потому как должность уж больно важная. Вот сейчас воздуха поболе вдохнет...
— Сиятельная Фабия Фистула прибывает в город Капую!
Богата ли вдова преторская? Не очень, думаю. Все знают, что в Риме сейчас при сестерциях как раз те, что не очень сияют. Излишне сиятельных Марий с Суллой разорили, в проскрипции вписали. И сами они, консуляры с пропреторами, горазды достояние славных предков транжирить. Поэтому и не брезгуют вне Рима жить. Дешевле оно, да и не так хлопотно.
С этим ясно. А внешность сиятельная? Выглядит она как, моя Фабия Фистула?
* * *
Вот она! Вот! Не сама, конечно, носилки ее. И не обычные носилки-лектика, из тех, что самые лучшие. Не в которых сидят (те не лектикой — ферторией зовутся), а такие, чтоб сиятельной возлежать удобно было. И не просто возлежать, а на подушках. А как же иначе?
— Дорогу сиятельной Фабии Фистуле!
Десять парней мерно ступают, вполголоса песню поют, дабы в такт идти и, не попусти Юпитер Статор, с ноги не сбиться. Носилки, понятное дело, крытые, с занавесками из ткани богатой, с одним окошком слюдяным, чтобы сиятельной все было видно, а народцу любопытному — наоборот. Очень удобно! На улице Фабию Фистулу мою никто видеть не должен. Мало ли? И не увидит. Пусть в слюдяное окошко пялятся. Но все равно, без внешности нельзя. В дом входить придется, в храм. И в самом доме, конечно, пребывать, как без этого? Вдруг какой-нибудь сиятельный в гости завернет, приветствовать пожелает?
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
