Присев на корточки Избор увидел, что под весом стражника древко копья вошло в землю почти на ладонь. Страж спал.
У славян воинская выучка была поставлена очень высоко. Отрок должен был суметь подобраться к дикому гусю и выдернуть перо из хвоста. С этого гуся можно было взять не только перо. Можно было снять всю шкуру.
— Жаль, что он спит не на лошади.
Это было бы очень кстати. Он одним разом получил бы и оружие и доспехи. Он представил как это выглядело бы и хмыкнул. Страж встрепенулся, повернул голову, оглядывая лагерь. Там где его взгляд задержался, темнота была плотной как кожа, но кто-то там был. Изредка там взблескивал кончик копья. Самого человека видно не было, он стоял в тени шатра, а вот начищенный наконечник выдавал его.
— Сколько же их? — подумал Избор — Человек семь должно быть. Не меньше.
Днем в лагере сторожевую службу несли трое-четверо хазар, но к ночи Ханукка расставлял где-то в темноте других людей. Вряд ли хазарин был глупее его и Избор стал отыскивать людей там, куда поставил бы их сам. Скоро он нашел еще двоих, но остальные словно сквозь землю провалились.
За спиной послышался шорох. Он повернул голову, прислушался. Маленькие коготки процокали по деревянной лавке, звякнула посуда… Мышонок добрался до хлебной корки и захрустел сухарем. В темноте цвиркнул сверчок. Промолчал и продолжил. Мышонок ответил ему осторожным поскребыванием.
— Зажились хазары на Руси. — улыбнулся Избор. — Мыши у них, сверчки…
Мышиный шорох будил детские воспоминания. Большая теплая печь, запах хлеба и бабкин голос.
— Не дразни сверчка, а то смерть накричит…
Спину осыпало морозом, улыбка пропала с лица. Избор верил в мудрость примет.
Сверчок чувствовал чью-то смерть. И дай Боги, что бы именно чью-то, а не его.
Шорох у стены был не слышен.
Избор его и не услышал бы, если б не мышонок. Приученный бояться всего, зверек уронил корку и побежал прятаться. Коготки его быстро процокали по лавке и все стихло.
Избор в два быстрых бесшумных шага — ковер на полу глушил все звуки — добрался до стены. Сердце успело стукнуть почти два десятка раз, пока он расслышал шорох спугнувший мышонка. С той стороны стены кто-то был. Кто-то осторожный и терпеливый. У Избора мелькнула совершено дурацкая мысль, что это Ханукка, тайком вернувшийся обратно проверяет караулы, но он отбросил ее даже не додумав. Там был кто-то чужой. Можно было ставить доспехи против грыжи, что он ползет к стражнику. И уже совсем глупым был бы вопрос для чего. Избор повеселел. Жизнь становилась привычным набором нанесенных и отраженных ударов.
— Развелось душегубов — подумал Избор — А вот я тебя сейчас…
Он приподнял край шатра и выставил подаренный Хануккой череп наружу. Из темноты пахнуло травой, землей и мокрым холодом. Полог опустился. Теперь встреча лежачего и ползучего была неизбежна. Все дальнейшее должно было произойти само по себе. И произошло.
Через несколько мгновений над его ухом раздался вой.
Кричал, понятно, не череп.
Тот лежал совершенно спокойно, дружелюбно скаля желтые от времени челюсти. Кричал человек. Но не долго. Проснувшийся хазарин ударил в темноту раз, и еще раз. Когда Избор выскочил из шатра, ползун уже корчился у него под ногами. Сгоряча хазарин чуть было не приколол и его, но, слава Богам, узнал волхва, сдержал руку.
Он оттолкнул его и склонился над раненым. Душегуб еще жил и пытался перевернуться на спину, но копье вбитое в землю держало его, не давая подняться. По мокрым от росы металлическим бляхам, закрывающим грудь и живот, струйкой текла кровь. Избор не узнал многого, но узнал главное.
— Не ваш? — на всякий случай спросил Избор, хотя и так все было ясно. Доспехи тому делали совсем в другой кузне. Хазарин замотал головой. Он смотрел на него злыми глазами.
— Ну, тогда кричи громче. Он тут не последний.
Страж закричал, и начиналась суматоха. Все шло так, как хотелось Избору и даже лучше. Ему оставалось только подождать, пока хазарин повернется к нему спиной, вдарить того по голове и забрать доспехи. Хазарин как чувствовал чего от него ждут, повернулся, но Избор, как только что хазарин, задержал удар.
Мгновеньем раньше раздался чмокающий звук, и в горле хазарина расцвел белый цветок. Горячая кровь брызнула в лицо Избору, он отшатнулся, а бедняга выпустил саблю и забулькал как горшок с затирухой. Не дожидаясь другой стрелы Избор упал на землю. Тот час же, там где он стоял дважды треснула ткань шатра и изнутри послышалось дребезжание, от которого зачесались зубы… Одна из стрел вонзилась в столб, подпиравший верх шатра. Он рывком перебросил тело через труп хазарина и замер оглядываясь, похожий на большую ящерицу.
Лагерь уже походил на комариный рой перед погожим днем. Воины и женщины с криками бегали туда-сюда. Где-то звенела сталь и занимался пожар. Волны света от него сюда еще не докатывались и Избор подумал, что вряд ли лучник упустит возможность порыться в его карманах или в шатре и не ошибся. Он еще не успел восстановить дыхание, когда стрелок подбежал к нему. Жадные пальцы бесцеремонно полезли в такие потаенные места, что он не выдержал. Он держался сколько мог, а потом…
— Щекотно — сказал Избор. Лучник отпрянул, но Избор быстрее него бросил вдогонку руку с кубком. В темноте звякнуло, лучник ахнул и беззвучно повалился на хазарина. Руке стало мокро. Избор расслабил кулак и кубок соскользнул с него. Внутри было сыро от крови. Он отбросил помятую чашу.
— Сам не выпил, так других напоил.
Лук оказался маленьким, непривычным для Избора, но привередничать не приходилось. Оттащив лучника за шатер Избор раздел его, не побрезговал и кисой с деньгами.
Кожаная рубаха обшитая железными бляшками оказалась чуть-чуть мала, штаны чуть уже чем нужно, но все-таки это было лучше чем ничего. Теперь ему не хватало только коня.
В лагере уже шла резня, горели три повозки и в их свете Избор осторожно побежал к оврагу. Он не стал спускаться на дно, а по краю побежал прочь от становища. Крики стали слабее, но свету прибавилось. За его спиной вырастало зарево.
В овраге лошадей не оказалось. Избор нашел там только кучки лошадиных яблок, уже холодных, говоривших, что лошади тут действительно были да двух хазар с перерезанными глотками, еще теплых… Он посидел немного, но лошадей от этого не прибавилось, а хазар меньше не стало. Понятно, что под землю он провалиться не могли. Тогда он полез наверх. Он лез осторожно, хотя рассудок подсказывал, никого тут нет, что все, кто мог ходить, и у кого в голове была хоть капля мозгов, уже растаскивают хазарский караван.
Он рассчитывал вылезти в чисто поле, а вылез на дорогу. До сих пор он как-то считал, что хазары остановились подальше от людей, но вот она, дорога, лежала у самых ног. Ему стало спокойнее.
Раз была дорога, то будет и лошадь. Нужно было только немного подождать. Прошло совсем немного времени и на фоне пожара он увидел две фигуры — мужчину и женщину. Мужчина яростно настегивал обоих коней, но почти рядом с ними темнели еще три фигуры догоняющие беглецов. Мужчина оглядывался, кричал на женщину, но страх не давал ей управляться с лошадью. Поняв, что им не скрыться, мужчина хлестнул коня своей спутницы и развернулся к нападавшим. Свет упал на его лицо и Избор узнал Исина.
