Я прикладываюсь губами к кресту и ощущаю его приятный холод. Отец надевает мне его под рубашку на шею.
Бабушка трижды крестит меня, приговаривая:
— Спаси и сохрани! Во имя Отца, Сына и Святого Духа! Аминь!
— Ну вот теперь и ты заступил на службу Родине! — говорит мне отец.
Несмотря на царящее вокруг веселье, мне становится почему-то тревожно, словно с обретением креста у меня начинается какая-то совершенно другая жизнь…
Вечером в снятом нашим классом для выпускного вечера ресторане мы уже вовсю рассуждали с Мишкой о дальних плаваниях и дальних странах. Еще бы, мы уже знали, что нас ждет “солнечный Пиллау” — Балтийск. Отныне мы командиры десантно-штурмовых взводов гвардейской бригады морской пехоты Балтийского флота.
Когда я не утерпел и показал другу только что переданный мне семейный талисман, тот иронично скривил губы.
— Ты что, верующий?
— Да вроде бы нет, — замялся я. — Это просто семейная реликвия, наш оберег от всех напастей!
— Выбрось и забудь! — сплюнул Мишка. — Вот амулет так амулет!
Он запустил руку за ворот рубашки и вытащил оттуда маленького эбонитового чертика на тесемке с желтыми глазками и оскаленной пастью. Выражение рожи у чертика было столь злобное, что меня даже передернуло:
— Зачем тебе эта дрянь?
— Уж защитит получше твоего креста! — усмехнулся Мишка. — Считай, что это мой родовой амулет! Мне его моя бабка передала, а она у нас в поселке всегда первой ведьмой считалась!
Мишкину бабку я уже имел честь лицезреть, а потому сейчас говорить о ней мне совсем не хотелось и я сменил тему, заговорив о нашем недалеком будущем, ведь как морским пехотинцам нам предстояло участие в боевых службах кораблей.
— Сейчас, насколько я знаю, балтийская бригада несет службу в Анголе. Один батальон в готовности в Балтийске, второй — на боевой службе. И так по очереди: полгода одни, полгода другие. Представляешь, что мы скоро без всякой турпутевки попадем в настоящую Африку! Сколько всего там увидим!
— Ну, старикашка! — охладил мой пыл Мишка, явно стремясь деланно важным видом произвести впечатление на свою знакомую. — Скажу тебе, как старый морской волк молодому: главное для тебя — это не вывалиться в иллюминатор в штормовое море!
— А что будет, если все-таки выпадет? — испуганно заморгала Мишкина подружка.
— Что, что! Акула слопает! — добил ее Мишка.
— Неужели и такое бывает? — ужаснулась уже и моя спутница.
Требуемый эффект был достигнут, но Мишке этого было мало.
— У нас на флоте и не такое бывает! — понесло моего друга. — Особенно когда много “шила” проглотишь!
— Зачем же морякам шило-то глотать надо? — в ужасе всплеснула руками одна из девушек.
— Это наша старая пиратская забава! — вновь хохотал Мишка.
— Да не слушайте вы этого болтуна! — успокоил я перепуганных девчонок. — “Шилом” на флоте называют спирт.
Наши спутницы весело посмеялись над Мишкиным остроумием и своей наивностью. Мы пили вино и танцевали до упаду. Боже, как я был счастлив тогда!
* * *
В одну из ночей на Небесном Холме я проснулся от далеких криков и железного лязга. Звуки были незнакомы и в то же время очень и очень узнаваемы. В тревоге я выскочил из своего жилища и сразу же наткнулся на стоявшего у порога Любомудра.
— Что случилось? — крикнул я ему.
— Не стоит беспокоиться! — ответил он мне. — Иди и спи. Все идет своим чередом.
— И все же что происходит? — не удовлетворился я ответом.
Любомудр пожал плечами, хотя все же был явно взволнован.
— Наши враги хотят выкрасть тебя! — сказал он нехотя после паузы. — Но все плохое уже позади, и сейчас мы добиваем последних! Спокойной ночи тебе, Посланник!
Ничего себе, спокойной ночи! Надо ли говорить, что я так и не сомкнул глаз?
А под самое утро в моей землянке внезапно оказалась девушка. Как она могла пройти сквозь все заслоны и пикеты, просто удивительно. Лицо незнакомки было озабочено и радостно одновременно.
— Не волнуйся! — сказала она мне. — Никто не посмеет причинить тебе зло, пока я с тобой!
Я еще раз внимательно глянул в ее лицо и обмер, ибо узнал. Именно это лицо я видел тогда в небе, когда лежал распнутый на жертвенном камне, именно эту девушку я видел тогда на ночном шоссе! Та же копна длинных золотых волос, те же огромные голубые глаза. На голове ночной гостьи был венок из полевых цветов.
— Мы, кажется, уже встречались? — неуверенно спросил я, ища ее взгляд.
В ответ незнакомка загадочно улыбнулась:
— Я рада, что ты меня еще не забыл!
Девушка подошла ко мне и несколько раз провела ладонью по голове:
— Я очень долго тебя ждала, ты мне слишком дорог, и поэтому я очень боюсь тебя потерять! — не сказала, а выдохнула она.
— Но кто ты? — спросил я ее, совершенно сбитый с толку происходящим.
— Мы еще не раз встретимся, и ты обязательно узнаешь мое имя! Возьми от меня на память! — Девушка сняла с головы венок из полевых цветов и положила передо мной. — А пока прощай!
Порывисто поцеловав меня в губы, незнакомка так же таинственно исчезла, как и появилась.
Я ошарашенно оглядывался по сторонам: куда делась явившаяся мне девушка и была ли она вообще? Внезапно мой взгляд упал на стол, я увидел оставленный венок полевых цветов. Значит, моя таинственная посетительница не обман и не видение, значит, она на самом деле была! До самого восхода солнца я сидел, неотрывно глядя на венок. Кто ты? Откуда? Почему и зачем вошла в мою жизнь?
Едва рассвело, я поспешил спуститься с холма, чтобы своими глазами удостовериться в сказанном мне ночью жрецом. Вокруг холма были видны явные следы недавней битвы. Воины перевязывали раненых, сносили в разные места тела поверженных врагов и павших товарищей. В воздухе уже кружило воронье. Сзади ко мне незаметно подошел Любомудр.
— Скоро ты будешь знать столько, сколько и я, а затем и многим более! Пока же тебе некогда отвлекаться на подобные мелочи. Иди наверх, тебя ждет твой меч! Не огорчайся, твои битвы еще впереди, поверь мне, их будет у тебя более чем достаточно! Будь же готов к ним!
— Но чей же я все-таки Посланник? — не выдержав, спросил я его.
Старик усмехнулся углом губ:
— Ты — это тот, Кто Открывает Путь! Сегодняшней ночью тебя посетят наши боги! Готовься к великой встрече с ними!
Ничего себе ответ! Что Посланник, что Открывающий Путь, что в лоб, что по лбу! Да еще какая-то встреча с какими-то богами! Час от часу не легче! Я хотел было высказать все, что думаю по этому поводу, но Любомудр уже повернулся ко мне своей согбенной спиной. Этот волхв был мне здесь самым близким человеком. Может, потому, что был стар и мудр, а может, потому, что это был единственный человек, который меня понимал.
