— Что мы видим? — воскликнул главарь, и Касим был даже не рад, что тот открыл рот, ибо зубы у разбойника были обломанные и гнилые, словно он имел обыкновение есть сырое мясо.
Касим знал, что сделал бы Беспалый, обнаружь он кого-нибудь в своей сокровищнице. А, судя по одному лишь внешнему виду, по сравнению с этим грубым предводителем разбойников Беспалый мог бы по ошибке сойти за великодушного отца семейства! Касим приготовился к тому, что его сейчас пронзит множество клинков.
Но предводитель шайки медлил.
Касим не намерен был играть в эти считалки. Он был человеком действия. Если он должен умереть, смерть должна быть быстрой и жестокой. И здесь, во всяком случае, Касим получил то, что хотел.
Он ринулся вперед, пытаясь прорваться через толпу из почти сорока человек. Он оттолкнул рослого главаря, но тот оказался проворным и зажал Касима, будто клещами, в то время как остальные почти тридцать девять разом обнажили ятаганы.
И тогда Касим познал истинную цену своим поступкам. Ибо оказаться в плену не только пещеры, но своей собственной паники было лишь первой частью кары. Второй стала смерть.
И еще худшей была заключительная часть наказания, которая должна была последовать после смерти.
Пока Касим ожидал приговора без малого сорока клинков, опускавшихся так слитно, словно ими управляла одна-единственная рука, ему померещилось, что он слышит какой-то иной звук, исходящий откуда-то сзади. Но за спиной у него не было ничего, кроме неровной стены пещеры.
Мысль была нелепой, но это была последняя из всех его мыслей вообще. Что за существо могло затаиться в стене пещеры и хихикать?
Глава пятая, из которой мы узнаем, каким образом шесть частей могут быть больше, чем одно целое
Дровосек Али-Баба был несчастен. На самом деле он так переживал, что не был способен заниматься своим каждодневным трудом и вместо этого укрылся от полуденного зноя в той жалкой тени, которую в состоянии было дать его убогое жилище. Однако чем старательнее он прятался от этого мира, тем сильнее одолевали его опасения. Его тайна не была больше в безопасности, поскольку далеко не честный брат его Касим выведал местонахождение сокровищницы. Он снова подумал о тридцати девяти разбойниках, что стерегли этот тайник. Даже если они еще не разыскивают Али-Бабу за недавнюю кражу, то у него не было сомнений, что, обнаружив ущерб, нанесенный им Касимом, они просто рассвирепеют. Ибо Али-Баба был человеком скромным — даже в плане завладения чужим золотом. Про Касима такого сказать было нельзя.
Его старший брат не из тех, кто склонен соблюдать умеренность в чем бы то ни было. Вне зависимости от того, как велик будет куш, с которым он вернется, они с женой все спустят и промотают еще до того, как лето сменится осенью.
Али-Баба почувствовал, что слишком взмок для человека, сидящего в тени.
Касим также не отличается и особым благоразумием, и все его многочисленные дружки, имеющие дурную репутацию, тоже захотят узнать про источник его новообретенного богатства.
Со вздохом Али-Баба подумал, что многое отдал бы за легкий ветерок.
Ах, если бы он мог закрыть глаза и подремать до возвращения брата. Но всякий раз, как веки его опускались, дровосеку виделись тающие золотые горы. Куда бы ни обратился его рассеянный взгляд, повсюду Касим и Беспалый вели подводы, груженные золотом. Если он, сонный, отводил от них взор, то лишь для того, чтобы увидеть, как его золото отбирают те сорок лесных жителей в черных одеждах.
Час проходил за часом, но Али-Баба никак не мог прийти ни к какому решению, его проблемы все больше напоминали ему зыбучий песок, из которого не выбраться. И к тому же история оставалась недосказанной. Дровосек видел, как вечер сменила темнейшая из ночей, но брат его так и не появился, чтобы похвастать своим новым богатством. Али-Баба заморгал и готов был поклясться, что видит первые слабые отсветы утренней зари, но громкого и несносного шума, которым обычно сопровождалось появление Касима, не было слышно.
Возможно, дошло до Али-Бабы, ему придется столкнуться с совершенно иной проблемой. Нет! Все полученное им воспитание восставало против этой мысли. Конечно же, Касиму хватит ума, чтобы ускользнуть от шайки разбойников.
Но ведь гнусная банда обнаружила даже Али-Бабу, а Али-Баба, не в пример Касиму, в лесу был как дома.
Постукивание по изгороди вывело дровосека из забытья.
— Проснись, о мой доблестный деверь, — раздался хрипловатый, но ласкающий слух голос жены Касима. — Не станешь же ты спать, когда твой родственник в опасности. — После паузы она добавила помягче: — И, на мой взгляд, спать в одиночестве — это просто трагедия.
— Спать? — Почему-то Али-Баба несколько сконфузился от этих слов. Он почувствовал, что снова разом весь вспотел. — Я не спал, — решительно заявил он, когда язык снова стал повиноваться ему. — Я просто задумался. — Теперь уж дровосек мог убедиться, что рассвет уже наступил — на удивление внезапно.
— Хотела бы я так задуматься в подобной ситуации, — пробормотала жена Касима и добавила, словно вдруг вспомнив о своем положении: — Но твой брат не вернулся из этой авантюры, на которую ты его послал. Ты непременно должен найти его!
Али-Баба подумал, что, если так посмотреть на ситуацию, становится очевидным: вся ответственность лежит на нем. Поэтому он оторвал взгляд от жены своего брата и пошел сообщить собственной жене о своем долге.
— О горе! — затянула она, услышав эту новость. — Значит, тебе придется снова возвратиться в тот ужасный лес, из которого ты до этого едва сумел унести ноги?
Али-Баба согласился, что со стороны жены это было разумным напоминанием. Оно, конечно, не слишком разжигало его энтузиазм, но долг есть долг. И вот, когда как следует рассвело, дровосек снова направился к тому волшебному и опасному месту, где в первый раз повстречался с удачей. На этот раз он взял лишь одного мула, чтобы если и захватить что-нибудь с собой на обратном пути, то лишь немножко золота.
Некоторое время спустя он добрался до злополучной лесной поляны и обнаружил, что там все тихо. Он не нашел ничего, что свидетельствовало бы о недавнем пребывании здесь его брата или множества вьючных животных, которых Касим захватил с собою, чтобы перевезти сокровища. Внимательно изучив сухую землю на предмет следов, ведущих к этому открытому пространству, он увидел отпечатки копыт мулов, пришедших сюда с той же стороны, что и он сам. Однако поверх этих мирных следов посреди поляны имелись более глубокие отпечатки — множества конских копыт. Земля была настолько изрыта ими, что Али-Бабе нетрудно было предположить, что следы эти оставили целых сорок коней, на которых сидели сорок мужчин в черном.
Эти сорок или около того человек, похоже, забрали мулов и лошадей Касима. Значит, без сомнения, они забрали и Касима тоже. И все же у Али-Бабы оставалась еще доля надежды, поскольку он помнил свой совсем недавний опыт общения с разбойниками, включая быстротечную «карьеру» в качестве сорокового члена их шайки. Он понимал, что теперешнее состояние здоровья его брата — более того, само его существование — скорее зависит от того, сколько разбойников на данный момент осталось в банде, чем от поведения самого Касима.
