Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
– А уровень смертности молодых людей – в два раза выше. Не слишком ли высокая цена?
– За все надо платить. Во всяком случае, мы не боимся ходить по улицам в любое время дня и ночи.
– Не расставаясь с клинком, – довольно ядовито заявила Дженни.
– Но и ты ведь не ходишь по улице с завязанными глазами или скованными руками.
– Интересное у вас понятие о свободе…
– Свобода – это защищенность.
– Нет, свобода – это уважение себя и других.
– Тоже верно. Только люди еще не достигли таких высот развития, чтобы действовать не по принуждению. И в России, и в Америке.
Темнело. Во дворах зажглись редкие фонари – зачастую просто лампочки, вкрученные в пластиковые патроны. Иногда они были защищены металлическими сетками или толстым стеклянным колпаком. И прежде безлюдные дворы опустели полностью.
– Пойдем домой? – спросил я у Дженни.
– Боишься гулять в бедных районах ночью? – начала подначивать меня девушка.
– Я уже не в том возрасте, чтобы вестись «на слабо». Знаешь, что это означает?
– Примерно догадалась.
– Так вот, если тебе это доставит удовольствие – будем бродить здесь хоть до полуночи, хоть до утра. Но, по-моему, ты устала. Да и нечего нам здесь больше делать.
– Ладно, пойдем.
Мы свернули в проулок – я решил выйти на проспект и поймать такси. Возвращаться пешком было долго и утомительно. Между двумя пятиэтажными домами стояла компания молодежи – человек восемь. Стоят – и стоят. Может быть, Дженни и думает, что жители бедных районов – дикие звери, которых опасаются благовоспитанные граждане. Я-то прекрасно знаю, что, как правило, даже пьяные компании и обкуренные подростки безопасны. Максимум, на что они могут решиться, – это пристать к вам с какими-то мутными излияниями. Граждане образованны, и некоторые жители почему-то считают, что они должны просвещать их по мере сил. Отчасти верно, только вспоминают они об этом только во хмелю – и вопросы, которые их интересуют, очень далеки от реальности.
Своих, таких же жителей, слишком бойкая компания может ограбить, припугнуть, задеть или пнуть. Но до тяжких телесных повреждений дело доходит редко, а убийств практически не случается.
Меня удивило, когда молодые люди словно по команде обернулись к нам. В их руках я заметил палки и обрезки чугунных труб – ребята не стали бы так основательно вооружаться, будь у них на уме что-то мирное и хорошее.
– Вот они, – срывающимся дискантом закричал один из парней. Даже по его голосу я понял, что он накачан наркотиками – скорее всего стимуляторами. Палкой своей он взмахнул так быстро и решительно, что мне стало слегка не по себе.
Толпа сорвалась с места и бросилась к нам. Лица парней были перекошены злобой, палки и обрезки труб мелькали в воздухе.
Рассуждать и анализировать было некогда – в нашем распоряжении оставалась какая-то пара секунд. Будь я один – возможно, я встретил бы разъяренную толпу клинком. Но не обязательно: все же семь человек – слишком много, особенно если они имеют возможность окружить тебя со всех сторон. А уж здоровьем и честью девушки я не мог рисковать в любом случае. Если эти люди ждали нас, то вполне могут убить – несмотря на все кары, что последуют за этим. Странно и необычно.
Я схватил Дженни за руку и рванулся назад. Нам сейчас требуется уйти с открытого места. Убежать надеяться не стоит – мы хуже знаем местность, да и не готовились к игре в догонялки. Значит, нужно занять оборону в каком-нибудь тупичке или подъезде – и продержаться там некоторое время. До тех пор, пока ситуация не повернется в нашу пользу. Резиновые сапоги едва не падали с Гвиневеры.
Вот и темный зев открытой двери в подъезд. Я втащил Дженни туда, спотыкаясь, начал подниматься по узкой лестнице – девушка упала, но я рывком поставил ее на ноги, потащил дальше. Вверху, на третьем и четвертом этаже, в подъезде горел свет. Он был мне нужен – драться в темноте с толпой негодяев, вооруженных дубинками, – занятие заведомо проигрышное. Затопчут.
Мы поднялись на верхнюю площадку. Там я занял оборонительную позицию. Бледная Дженни притихла за моей спиной и только тяжело дышала. Постучать в какую-нибудь из квартир и попросить вызвать полицию она просто боялась – решила, видимо, что весь мир против нас. А посоветовать ей сделать это мне не позволяло воспитание: во-первых, она бы испугалась, решив, что я не владею ситуацией, во-вторых, мы как-то не привыкли просить помощи у женщин. Особенно если помощь заключается в том, что нужно позвать на помощь.
И полицейские, и служба шерифа не то чтобы могли обо мне плохо подумать – тем более со мной дама… Но все же звать кого-то не хотелось. Поэтому я нащупал в кармане мобильный телефон, но кнопку экстренного вызова спасательных служб пока не нажимал.
Наши преследователи добрались до площадки маршем ниже и сгрудились на ней, не решаясь преодолеть последние девять ступенек. Никто не хотел идти первым – а всей толпой по лестнице не побежишь. Максимум здесь могут пройти рядом два человека. Таких двух смельчаков среди банды одурманенного наркотиками сброда не находилось.
– Назад! – приказал я. – Быстро расходитесь по домам – и отделаетесь минимальным наказанием.
Конечно, я не стал лгать этому отребью. Просто забыть об их выходке любой гражданин не имел права – любое антиобщественное поведение жителей должно расследоваться и пресекаться. Поэтому я упомянул о наказании, что не могло их обрадовать. Даже если человека воспитывают в постоянном подчинении, рано или поздно он может сорваться с катушек. Мои слова подзадорили какого-то паренька.
– Все равно пропадать! – заорал он, перехватил поудобнее обрезок чугунной трубы и ринулся вверх.
Выпад, укол, труба с грохотом покатилась по ступеням, а парень с утробным стоном осел на пол. Я бил в корпус, стараясь не задеть жизненно важных органов, но надолго обездвижить противника глубокой болезненной раной.
Возмущенный и одновременно испуганный рев прокатился по сгрудившейся на нижней площадке толпе. Последовать примеру валявшегося у их ног парня негодяи пока не спешили.
Тут одна из трех дверей за моей спиной приоткрылась. Сразу возникший сквозняк принес запах грибного супа и дешевых духов. Визгливый женский голос запричитал:
– И что же вы здесь устроили, твари окаянные! Грохочут, орут, воют, в подъезде блюют! Вот я сейчас полицию вызову, вас всех в каторгу и упекут, алкоголиков проклятых!
Нельзя было оборачиваться. Но и не обернуться нельзя. Во-первых, неизвестно, кто еще живет с этой женщиной в квартире. Во-вторых, мегера, решившая, что в ее бедах виноват я, может и сама ударить первым попавшимся под руку предметом – например, сковородкой. Нельзя недооценивать возможностей слабой женщины…
Я повернулся вполоборота, краем глаза заметил тетку лет сорока в зеленом халате – в руке ее была не сковородка, но молоток для отбивания мяса – весьма грозное оружие. Дженни жалась в угол.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
