— Уже поздно, Корнби. Я же сказал тебе не дожидаться меня сегодня вечером.
— Так точно, сэр.
— Но ты ведь редко прислушиваешься к моим приказаниям, не так ли?
— Но не в эту минуту, мой господин. Какой же я слуга, если буду уклоняться от выполнения своих прямых обязанностей, когда мне заблагорассудится?
Дэймон не мог сдержать улыбку, на мгновение, представив, как седовласый Корнби вдруг забыл о своем долге — такое вряд ли могло случиться. Он начал служить семье Стаффордов много лет назад, задолго до болезни Джошуа, и старательно ухаживал за умирающим юношей. В благодарность за верную службу Дэймон охотно оставил Корнби у себя сверх положенного срока.
Однако Корнби продолжал исполнять обязанности слуги и дворецкого. Несмотря на свой почтенный возраст, он сопровождал виконта во время поездок. И надо сказать, Дэймон зачастую был просто счастлив, что рядом с ним находился близкий человек, такой, каким был Корнби. Этих двух людей связывали давние дружеские отношения, практически лишенные официальности, обычно принятой между хозяином и слугой.
— Осмелюсь спросить, остались ли вы, довольны сегодня вечером своим нарядом, милорд? — поинтересовался Корнби.
— Да, вполне.
И в ту же минуту слуга заметил сюртук, небрежно ниспадающий складками со спинки стула. Испуганно вскрикнув, он недовольно заворчал:
— Ну, нельзя же быть таким небрежным, милорд! Ведь это одеяние стоит больших денег.
Аккуратно подняв одежду — великолепно сшитый вечерний сюртук от известной фирмы «Уэстон», слуга слегка разгладил богатую парчу.
— Вообще-то, мой господин, я просто поражен. Но, в конце концов, возможно, эта вещь уже отслужила свое. Побывать на именинах Принни — особенное событие, ведь так? Мне показалось, что сегодня вечером вы прихорашивались перед зеркалом дольше, чем когда-либо.
Дэймон стрельнул взглядом в старика. Он действительно одевался в этот вечер с особой тщательностью, готовясь к встрече с Элеонорой, но никак не мог предположить, что его усилия станут столь заметными.
— Только не надо путать слова. Я не прихорашивался.
— Как скажете, сэр.
Стараясь придать своему лицу, строгое выражение и не сводя со старика угрюмого взгляда, Дэймон сказал:
— Я хочу, чтобы ты уяснил, Корнби: я плачу не за то, чтобы ты отпускал замечания о моем поведении.
— Слушаюсь, милорд.
— И очень хочется надеяться на то, что в течение следующих десяти-двадцати лет ты будешь хоть изредка проявлять чуточку больше уважения к своему хозяину.
— Думаю, это у меня вряд ли получится, милорд. Знаете пословицу: «Горбатого могила исправит»?
Дэймон печально покачал головой.
— Я должен буду пересмотреть срок твоей службы, Корнби. Напомни мне завтра утром отстранить тебя от твоих обязанностей.
— Да вы уже уволили меня две недели назад, перед самым отъездом из Италии, сэр. Забыли?
— Так почему же ты все еще здесь?
— Потому что я вам нужен. Кто же будет заботиться о вашем благополучии при таком ограниченном штате прислуги?
— Это больше не проблема, — ответил Дэймон. — Вернувшись в Лондон, мы наняли достаточно прислуги.
— Но ведь никто из них не осведомлен так хорошо, как я, о ваших пристрастиях, милорд.
«Да, тут он абсолютно прав», — признался себе Дэймон.
— Сэр, прошу меня простить, — добавил Корнби, — но можно я повешу на место ваш сюртук?
— Ну, разумеется.
И пока Корнби вешал его одежду в гардеробной, виконт неторопливо отпил глоток бренди.
Возвратившись, слуга многозначительно взглянул на бокал со спиртным, который Дэймон держал в руке.
— Мы начинаем раньше в этом году, милорд?
— Нет, мы не начинаем раньше. Я просто решил пропустить стаканчик перед сном.
— Я заказал бочку лучшего бренди, как вы и просили.
— Очень хорошо.
Вообще-то Дэймон редко злоупотреблял спиртным, но раз в год, в день смерти брата, он основательно напивался, тщетно пытаясь залить свою печаль. Роковая дата уже маячила на горизонте. Этот день должен был наступить через две недели, но пока было рановато приступать к обычному ежегодному ритуалу скорби. Дэймону вообще было неприятно, что кто-то ему об этом напоминает, пусть даже этот кто-то и его верный слуга.
— Корнби? — произнес Дэймон, взглянув на слугу поверх бокала.
— Да, милорд?
— Я увеличу твое жалованье в несколько раз при условии, что ты оставишь меня в покое.
— Да мне и так грех обижаться на свое жалованье, сэр. Если не возражаете, я откажусь от дальнейших денежных вознаграждений, только бы иметь удовольствие время от времени досаждать вам своими советами.
— Если бы это происходило лишь время от времени, я бы относился к этому более хладнокровно, — чуть слышно прошептал Дэймон, не скрывая раздражения, хотя оба прекрасно понимали, что он говорит это шутя. Дэймону претило раболепие, с которым большинство слуг пресмыкались перед своими хозяевами-аристократами.
С учтивой невозмутимостью Корнби продолжал стоять перед виконтом, ожидая дальнейших распоряжений, и когда таковых не последовало, осторожно поинтересовался:
— Вы уверены, что я не могу вам быть, чем-нибудь полезен, сэр?
— Знаешь, окажи мне одну-единственную услугу — подготовь одежду для верховой езды к семи утра.
«Элеонора наверняка будет с утра в Гайд-парке», — предположил Дэймон. Эль была великолепной наездницей и очень любила по утрам проехаться резвым галопом. И если она будет кататься с этим итальяшкой голубых кровей… Имел он на это право или нет, но Дэймон считал, что просто обязан удостовериться в том, что она не потеряла голову от этого повесы.
— Будет сделано, сэр. А что, намечается еще какое-нибудь мероприятие?..
— Умоляю, иди спать, Корнби, — сказал Дэймон, не оставляя слуге ни единого шанса еще что-либо выпытать об Элеоноре. — У тебя такой вид, словно ты вот-вот свалишься с ног, а я не хочу брать на душу грех за твою безвременную кончину.
— Хорошо, милорд. Как пожелаете. — И уже подойдя к двери, Корнби, немного помедлив, сказал: — Должен признать: хорошо снова быть дома и пользоваться правом, спать на добротной английской кровати. А эти хитрые заграничные штуковины, называемые матрацами, вряд ли даже блохам да вшам придутся по вкусу. Доброй ночи, милорд.
В ответ на пожелание слуги Дэймон слегка кивнул головой. Действительно, до чего же хорошо снова очутиться в своей родной кровати после продолжительного пребывания на чужбине. Однако он уже предчувствовал, что будет чертовски сложно заснуть после страстных поцелуев, которыми он осыпал Эль. Сегодняшняя встреча всколыхнула слишком много воспоминаний о прошлом, как приятных, так и не очень.
