Только Анфиса ругается. Говорит, ей уже как будто в мозги гвозди тюкают. Льстит себе, конечно, про мозги-то…
– Ну и шел бы на улицу.
Парень почесал войлочный затылок.
– Во дворе раздавался молоток гвоздобоя… – Он взвалил брус на плечо, нечаянно придавил волосяной хвостик, прошипел сквозь зубы какое-то негритянское ругательство, подслушанное в голливудских полнометражках, и перебросил колобаху под мышку. Меня он словно бы и не заметил.
Капитан толкнул дверь, сулившую прием и оформление заказов.
Я уже в прихожей заметил, что не в пример внешнему виду домишки изнутри офис был отделан на уровне современного конторского стандарта – матовые, без глянца, поверхности, скругленные углы, частые маленькие светильники – словом, неприхотливо, но опрятно, теперь же убедился и в его технической оснащенности. За дверью располагался изогнутый в форме огромного портняжного лекала стол, на котором стоял факс со свисающим до пола непрочитанным посланием, два монитора и прозрачная, подсвеченная изнутри клавиатура, похожая на колонию фосфоресцирующей слизи. Само собой, были тут и блокноты-ежедневники, органайзеры, визиточницы…
Перед мониторами с зернышками динамиков в ушах сидела деловая, средних лет дама из той породы деловых дам (таких много в коридорах
ТВ – один тамошний чинуша украшал моими жуками свои кабинетные фикусы, чтобы поразить гостей и сослуживцев вольнодумством и оригинальностью вкуса, так что я насмотрелся), у которых ноги всегда на десять лет моложе лица, при том, что ног ее я под извивом столешницы не видел. Левый монитор демонстрировал выловленные в
Тенетах индийские порнографические мультики, правый – сводку свежих новостей на сайте “оракул.ру”. В наушниках бухало что-то третье.
– Это Анфиса. – Капитан убрал с носа солнцезащитные очки. – Клиентов фильтрует по должности.
Анфиса сидела к нам, если можно так выразиться, полутылом и, увлеченная содроганием оживших барельефов из храмов Кхаджурахо и
Конарака, нас не замечала. А благодаря наушникам – и не слышала.
Было время, Оля тоже впадала в древность и листала иллюстрированную
Кама Сутру, где, как она думала, все уже сказано. Но эта штука учит умело повторяться в любви – и только. Оля это быстро поняла.
На южной стене комнаты, куда не падали из окон с колыхающимися вертикальными жалюзи прямые солнечные лучи, висела обрамленная гроза над полем. В поле стояла одинокая береза с обвислыми ветвями-косами, а тяжелые клочья туч, выписанные с таким тщанием, что в их пучине чудилось медленное шевеление, брожение раскатов густого рокота, зловеще подсвечивала гипнотическая молния. Происхождение этого грозового полотна в пояснениях не нуждалось. Картина выглядела едва ли не иллюстрацией к моей давешней фантазии – той самой, про росу на мышином горошке и грозу над лугом. Все же человек, склонный к известному русскому недугу и этим недугом размягченный (а облакист, как я понял, был именно из таких), куда тоньше чувствует красоту и величие стихии, нежели засушенный логик. Собственно, логика, с точки зрения этого размягчения, – просто особый род безумия.
Тут Анфиса нас заметила.
Мигом вынув из ушей зерна динамиков, она энергично вскочила из-за стола и сорвала с факса распущенный свиток. Мельком, насколько позволяли приличия, взглянув на ее ноги, я убедился в полной справедливости своих предположений.
– Сережа… Анатольевич! – с заминкой взяла при постороннем официальный тон Анфиса. – Ну невозможно же работать! Вася весь день стучит. Долбит и долбит, как дятел какой-то! Все уши простучал, ей-Богу!
– Вася наказан, – спокойно сообщил Капитан.
– Я знаю. А меня-то вы за что гробите? Я уже третий час в наушниках сижу, а из музыки здесь только какой-то Карл Орф отстойный отыскался.
– Все, – успокоил Анфису директор. – Я Васю стучать на улицу отправил.
Прислушавшись и убедившись, что за дверью тихо, Анфиса умиротворилась. Она пробежала глазами факс и, как бы нечаянным движением отправив мультпорнуху в net-небытие, отрапортовала:
– Ответ из Петербургского Дома ученых. Они не будут заниматься организацией встречи Псковского клуба юных геологов со своими докторами и членами-корреспондентами. Это, мол, не их функция. Но дают по нашему списку рабочие телефоны, а также рабочие и личные электроадреса светил – дескать, договаривайтесь сами. Вот еще:
“Желаем юным геологам успехов в изучении и освоении недр”.
– Что и требовалось. – Капитан взял из рук Анфисы свиток факса и водрузил на нос откуда-то возникшие очки с диоптриями. – А из Москвы что?
– Тишина. – Анфиса вернулась за стол, машинально пригладив, прежде чем сесть, под собой крошечную юбку. – Я, конечно, Сергей
Анатольевич, ничего не понимаю, но если бы Дом ученых согласился устроить встречу, где бы вы достали юных псковских геологов?
– Любую встречу можно отменить. – Взгляд Капитана блуждал среди имен спецов по сверхглубоким дыркам. – Я бы объявил карантин. По случаю эпидемии докембрийской свинки.
Все это время я хранил деликатное молчание, но тут мне на глаза попалась коробка от CD, и я, взяв ее в руки, позволил себе вставить в их беседу пару светских слов:
– Кажется, про брата этого Орфа в свое время недурно написал Курицын.
Таким дурацким способом я просто о себе напомнил – куриная фамилия слетела с языка без умысла, почти случайно.
– Анфиса, познакомься, это Евграф. – Тон генерального директора был сугубо уважительный. – Евграф Мальчик, – повторил он так, как при знакомстве с ним невольно сделал это я. – В ближайшем будущем, надеюсь – глава нашего питерского отделения. Все вместе мы перекуем орала на свистела.
На такое доверие я, право, не рассчитывал. Еще куда ни шло быть исполнителем в каком-нибудь не очень скучном деле (других Капитан бы и не затеял), склонным к импровизации, но все-таки функционером.
Однако войти в синклит, встать у руля того, что неизвестно каккуда плывет, о чем, по сути, не имеешь даже представления… Опять же вот -
“орала на свистела”…
Сомнения я решил высказать директору приватно. Ну а пока приветливым наклоном головы ответил на радушный взгляд Анфисы, в котором брезжила отпущенная в качестве задатка, но уже вполне горячая, корпоративная любовь к своим. В общем-то, Анфиса была по-своему мила и даже, может быть, красива. Другое дело – свежесть… Но не поставишь же работать “фильтром” пубертатную дианку, неспособную осадить на скаку зарвавшееся чмо и войти в горящую мужскую баню.
– Мы наверх, – сказал Капитан Анфисе и, кивнув на уже вполне невинный левый монитор, приветливо добавил: – Между прочим, веды запрещают православным смотреть этих ибливых хомячков в служебное время.
4
На втором этаже мы сначала зашли в небольшую комнату, где помещались два мощных компа и разная сопутствующая электронная дребедень.
