– А как насчет слуг?
– Обслуживающий персонал подобран лично Сент-Лайоном. Всех мужчин и женщин он привез с собой из Франции. Все они либо преданы ему, либо боятся его так, что никакой подкуп не заставит их рискнуть навлечь на себя его гнев.
– Проклятие! Не позднее чем через две недели я должен вернуться во Францию. – Он стукнул кулаком по колену. – Насколько я понимаю, аббата уже известили?
– Да. Был отправлен почтовый голубь, но аббат не ответил. Птица могла заблудиться. Но не тревожься, – тихо сказала Шарлотта. – Ситуация находится под контролем.
При этих словах Дэнд вытаращил глаза:
– Вот как? И кто же, позволь узнать, ее контролирует?
– Джинни Малгрю. Джинни и люди, с которыми она связана, разработали план кражи контейнера с письмом.
Дэнд поднялся на ноги.
– Что за план?
– Несколько недель назад я познакомила ее с графом...
– Ты? – прервал ее Дэнд. – Откуда ты знаешь этого графа?
– Будет тебе, Дэнд. Ты должен знать мою репутацию. Я именно такой веселый сорванец, который может заинтересовать человека вроде Сент-Лайона. Я уже говорила тебе, что у него превосходные связи. – Она не сказала ему, что граф обратил на нее внимание совсем с другими намерениями, но опомнился, узнав, что ее зятем является могущественный маркиз Коттрелл. – Не имеет значения, откуда я его знаю. Гораздо важнее то, что он пригласил Джинни Малгрю к себе в замок. В качестве любовницы. А она там выкрадет письмо.
Она ответила на его взгляд с отработанным равнодушием, ожидая, что он задаст вопрос о том, что ее связывает с куртизанкой. Но он ничего не спросил.
– Как ей это удастся, если замок так хорошо охраняется?
– Граф не слишком высокого мнения о представительницах женского пола. Он считает нас ветреными, меркантильными, излишне эмоциональными дурочками. Он, конечно, допускает, что женщина может быть использована в качестве орудия, но только если ею управляет мужчина, а следовательно, едва ли она способна таить в себе существенную угрозу.
За Джинни, конечно, будут следить, но не слишком строго. К тому же мы изучили планы замка, о существовании которых граф даже не подозревает. Нам известны подземные коридоры и потаенные убежища, совершенно не известные ему. На это может потребоваться несколько дней, но Джинни найдет письмо. Она и раньше не раз находила то, что было, казалось бы, надежно спрятано.
– А каково твое участие в этом?
– Мое? – переспросила она. – Я вообще никак в этом не участвую.
Он долго смотрел ей в глаза.
– Вот и хорошо.
Глава 3
Джермин-стрит, Пиккадилли,
15 июля 1806 года
Ранний вечер. Ни ветерка. Воздух словно застыл. Душно. В тени вековых деревьев, росших во дворе церкви Святого Якова, стоял человек, внимательно глядя на неброскую, но элегантную дверь особняка, расположенного на противоположной стороне улицы. Он понапрасну потратил уже массу времени, ожидая, когда куртизанка, проживающая в этом доме, окажется в уязвимом положении. Время истекало. Придется ему самому форсировать события.
Он набрал в легкие побольше воздуха и медленно выдохнул его, перебирая мысленно десяток возможностей в поисках наилучшего варианта. В каком обличье он будет осуществлять свой план на сей раз? Констебля? Старухи? Старьевщика? Солдата?
Все эти образы, в которые ему приходилось перевоплощаться, менялись, словно изображения в калейдоскопе, скрывая его собственные черты. Важно было не забывать только одно: кем он является на самом деле.
Почувствовав, что начинает слегка нервничать, он сжал кулаки, так что ногти врезались в ладони. Усилием воли заставил себя расслабиться.
Существовала единственная возможность убедиться, что он помнит, кем является на самом деле. Надо возвратиться к самому началу и вновь обрести свое подлинное лицо, черты которого с годами утратили четкость.
И она ему в этом поможет.
На лице его промелькнула едва заметная улыбка. Разве не иронично, что именно Шарлотта Нэш должна стать ключом к его восстановлению как личности, к возвращению из мертвых, к возрождению из пепла, как птица феникс? Иронично, но в какую четкую схему все выстраивается! Иногда, когда он видел ее, говорил с ней, он мог утонуть в ее необычайно красивых глазах и забыть, чего он добивается. Она была действительно ни на кого не похожей. Обворожительной. Мужчина, нормальный, порядочный мужчина, мог бы влюбиться в такую женщину.
Но он не был таким мужчиной.
Сгустившиеся вечерние тени сгладили тонкие морщинки, появившиеся в уголках прекрасных глаз Джинни Малгрю. Она подняла голову, внимательно вглядываясь в свое отражение в зеркале, и подумала о том, что, возможно, пора приказать слугам заменить дорогие канделябры и шандалы в ее доме другими, с меньшим количеством свечей, чтобы свет был не так ярок. Она производила эту оценку без печали и сожалений, а с холодной практичностью, как генерал, разрабатывающий план военной кампании.
Куртизанка должна всегда помнить обо всех мелочах.
Сегодня было особенно важно, чтобы она предстала во всем своем великолепии. Вечером в опере она примет приглашение графа Сент-Лайона погостить в его замке в, Шотландии.
Джинни подняла подбородок, отыскивая признаки дряблости кожи. Если бы она их обнаружила, то немедленно ввела бы в обиход колье или бусы, хотя следует признать, что до последнего времени ее декольте не нуждалось ни в каких украшениях. Правда, в тридцать шесть лет можно было ожидать любых неприятных сюрпризов.
Она взяла пальцами длинную, искусно завитую прядь волос, отделив ее от столь же изысканно небрежной прически, и задумчиво поиграла ею. Волосы были все еще блестящие и густые и все еще имели тот насыщенный золотисто-каштановый оттенок, за который провозглашалось немало тостов в мужских клубах. Кожа ее была по-прежнему чистой и нежной. Только руки выдавали приближение среднего возраста: они похудели и утратили присущую молодому телу пухлость. Отныне она станет носить перчатки. Кружевные или замшевые.
Джинни Малгрю была очень практичной женщиной. Она отлично понимала, что красота не только приносит доход, но и служит ей пропуском, обеспечивающим доступ хотя бы на окраины того общества, из которого ее муж пытался ее изгнать.
Ее муж. При мысли об этом одиозном создании она скривила губы. Он не желал давать ей развод, сколько бы она его ни умоляла, как бы себя ни вела и сколько бы мужчин ни пользовались ее благосклонностью, пусть даже некоторые из них были членами одного с ним клуба. Зная, как сильно желает она освободиться от него, он ей отказывал.
Он таким образом наказывал ее за то, что она не могла родить ему детей.
Ну что ж, по крайней мере она могла утешиться тем, что страдают они оба.
