– Я догадался. Вываливай.
– Девушка по имени Сильвия с таким, как ты сказал, или с похожим прозвищем в городе не появлялась. На полгода базу регистраций отмотали – ничего. По описанию подходят сразу несколько, аж семеро. Могу проверить каждую, но сам понимаешь…
«Это потребует дополнительных расходов», – подумал я, но вслух ничего не сказал. Пусть сам сообщит. Он у нас сегодня глашатай дурных вестей.
– В общем, надо платить в мэрии, потом еще глобальщикам. Так что, если тебе нужно, накинь монет. Слышал, ты вчера на Арене неплохо отоварился.
Только славы мне еще не хватало! Чтобы каждый юнец, чья смелость не помещается в штанах и потому цветет на лице, лез ко мне с предложением «честной» дуэли в местном стиле.
– По монете за каждую, – буркнул я. – Если сможешь достать образы.
– Идет! – Хмурую складку меж бровей как рукой сняло, теперь Джок улыбался. – Утром будет.
Он уже хотел было слинять, но я удержал парня за рукав.
– Надеюсь, ты понимаешь, что на Арене у меня теперь много врагов? Думаю, им не стоит знать, на кого ты работаешь. Согласен?
Весь день сестра Дашка не выходила у меня из головы.
Где же я мог ее видеть? То ли после ранения котелок еще не очень варил, то ли вчерашняя контузия сказалась – так и не вспомнил до вечера. И лишь когда вошел в лазарет, что-то щелкнуло в мозгу, и все сразу встало на свои места.
Вспомнил я, где мы встречались. В Новой Москве, в таком же лазарете, только звали ее тогда Машкой. Но все остальное – один в один, даже разрез по самое не могу, шикарный бюст и повязка с крестиком.
И в Неве она же сидит, если я ничего не путаю. Помнится, помогал я там тренировать одного новичка, зашел как-то за ним в медкабинет. На сестричку внимательно не смотрел, но, по-моему, и там тоже была она, Машка-Дашка.
На Арене, судя по всему, не скучали: тела под капельницами украшали целых три кушетки. Первый уже шевелился, приходя в себя, второй лежал неподвижно и громко стонал. Вокруг третьего хлопотала Дашка, прилаживая инъектор к накачанному плечу.
Увидела меня и обрадовалась:
– Андрей!
Сказала вроде бы вполне искренне, но я уже начал подозревать, что все ее эмоции, радость, отзывчивость, сочувствие – не настоящие.
– Как хорошо, что ты пришел! У нас тут просто скотобойня какая-то, даже минутки свободной нет.
«Ага, – подумал я, – свидание отменяется. Мальчики кровавые в глазах. И в кроватках».
– Могу я попросить тебя о помощи? – вдруг спросила она. – Мне очень неудобно, но, понимаешь, я обещала капралу Ватсону, инструктору гражданской обороны, несколько санитарных пакетов, а тут видишь что… – Дашка улыбнулась. – Даже прическу некогда поправить. Помоги, пожалуйста. Очень прошу.
– Конечно, – кивнул я, – Мне будет приятно оказать тебе эту маленькую услугу.
И про себя добавил: «Первую и последнюю, штамп».
Лет двадцать назад, еще до начала второй кампании Вторжения, клонустановки были почти в каждом городе. И хотя технология оказалась сверхдорогой и не слишком надежной, мэры отнюдь не собирались от нее отказываться. Говорят, даже барменов наплодили на одно лицо, потому как никто другой за стойкой пахать не соглашался.
А когда снова началось, и диверсанты полезли изо всех щелей, установки запустили на полную – размножили инструкторов, младших командиров, технических спецов. И, как я теперь понимаю, не только их. И Дашка, и Машка, и все прочие сестрички, что наверняка есть в каждом городе, не от папы с мамой родились, а выросли из пробирки. И вряд ли кто раньше обращал внимание на «близняшек»: Арена – развлечение для салаг или для упертых домоседов, что мочатся со страху только от одной мысли выйти за купол. А подросшему бойцу, будущему сталкеру или наемнику, что вдоволь попрактиковался в тренажерке и накачал навыки, Арена в чужом городе без надобности. Чего он там не видел?
Правительство однажды доигралось. Череда отказов и сбоев привела к таким жутким последствиям, что результаты засекречены до сих пор. Установки законсервировали до черных времен, некоторые даже начали потихонечку разбирать, когда во время налета Ислы на один из частных куполов корсарам удалось захватить чертежи клонаппаратов.
И хотя инженерам города воров не удалось до конца разобраться в похищенной технологии, сам принцип Исла удачно приспособила для своих нужд, снабдив каждого корсара способностью создавать временную копию. Это сделало грабежи в промзонах и у порталов делом обыденным и практически ненаказуемым – через несколько часов клон распадался, предварительно упрятав груз в неприметный тайник. Впрочем, у корсаров тоже все шло не так гладко, как хотелось бы: в ходе одного из первых испытаний несовершенная еще установка сработала несколько раз подряд (слухи утверждают, что не меньше двадцати), и вместо одного неопытного корсара-добровольца появился целый взвод. Сам прототип при этом, естественно, погиб, а капитанам пришлось долго ломать голову, куда пристроить новоиспеченных близнецов.
В итоге клонирование запретили, а частным городам даже приказали взорвать к чертям все установки. Но это обстоятельство не мешает, конечно, плодиться дикому количеству самых невероятных слухов. Правительство в Новой Москве мало кого устраивает, его давно уже ругают в открытую, обвиняя во всех смертных грехах. В том числе и в продолжении запретных опытов. Население, мол, растет медленно – война, мутанты, вирус X и т.д., – а потому мир спасут только клоны.
Слухи обрастают подробностями, достоверными свидетельствами «очевидцев», постепенно превращаясь в легенду. Якобы где-то к северо-востоку от Москвы, на месте довоенной исследовательской базы, есть закрытая территория. Целый клон-город с огромным репликационным центром и практически неисчерпаемым хранилищем ДНК-материала. Вот там, в тепличных условиях, без мутантов, войны и безжалостных законов пустоши правительство выращивает податливых, запрограммированных на послушание рабов. Поправляет, выражаясь умными словами, демографическую ситуацию. Ну и политическую заодно. Даже имя тайному городу придумали – Ваулт-Сити.
Никто не знает точно, есть ли он вообще или все слухи ни на чем не основаны. Никто никогда не признавался в окружении заслуживающей доверия компании: «Да, я клон». Злые языки и тут не тушуются: у новорожденных клонов якобы стирают память о собственном происхождении, дабы не разболтали случайно или под пытками важную государственную тайну.
Уже который год болтается по миру обидное словечко «штамп», которым сначала обзывали только тех, в ком заподозрили клона, а теперь уже кроют любого без разбору.
Лично я в эти сказки не верю. Все, кого я знал, прекрасно помнили свое детство, рассказывали о родных местах, о поселках и рейнджерских стоянках, о городах и небольших семейных кланах на две-три землянки.
А вот сестрички на вопрос, где родились, скорее всего, отшутятся. Или поведают давно заготовленную сказку. И что самое противное – приветливость в речах, сочувствие, доброта у Дашки и прочих «близняшек» отнюдь не собственные. Вложенные. Как программа в КПК.
