— Это верно.
Они купили полдюжины дорогих мячей, два свистка на цепочках, сетки для ворот, вратарскую форму и несколько фляжек. Против фляжек Фредерика категорически возражала, доказывая, что дети будут обливать друг друга водой.
— Конечно, — с улыбкой согласился Дамьен. — Но им будет весело, а это самое главное, верно?
Как ни круги, а выходило, что он опять прав. В глазах Фредерики сияла такая благодарность, что у Дамьена сжалось сердце. Он ощущал удовольствие, гордость и в то же время непонятное и непривычное чувство вины. Отогнав от себя эту мысль, он зарылся в кучу налобных лент и поролоновых держателей для шнурков.
Когда с покупками было покончено и им назвали общую сумму, Фредерика ахнула.
— Я же говорила, что этого слишком много! Нам не нужны тренировочные костюмы, налобные ленты и…
Дамьен взял Фредерику за руки, сверху вниз посмотрел в ее серьезное лицо и почувствовал, что она застыла как манекен. Эта искренняя, неравнодушная женщина действовала на него как глоток свежего воздуха. До сих пор Дамьен знал только одну такую представительницу прекрасного пола — свою сестру. Но Амели не стала бы мешать ему тратить деньги. Правда, Амели знает, что он может купить весь этот магазин, не нанеся ни малейшего ущерба своему банковскому счету.
Внезапно он вновь ощутил чувство вины. И тут же забыл о нем, увидев кончик языка, нервно облизывавший пухлую нижнюю губу Фредерики. Им овладело яростное желание, простительное только подростку. На мгновение — лишь на одно мгновение — ему захотелось наклонить голову и поймать губами этот розовый язычок. Должно быть, она почувствовала это, увидела в его взгляде, ощутила летавшие между ними искры, прочитала его мысли, потому что внезапно сделала шаг назад, убрала язык и сжала губы. И только тут до Дамьена дошло, что он едва не поцеловал женщину на глазах у всех. Он опомнился, обнял Фредерику за плечи и увел подальше от секции.
— Мы пришли сюда за спортивным инвентарем. Именно его я и покупаю.
— Но вы слишком много тратите, — возразила она. — У вас будут трудности с начальством.
— Это моя забота, — промолвил он, вновь ощутив укол вины. — А вас должно волновать только одно. Вы хотите, чтобы эти малыши могли состязаться с другими?
— Конечно, хочу. Сами знаете.
— Тогда молчите и не мешайте мне делать то, ради чего я сюда пришел.
Фредерика закусила губу и посмотрела на него.
— Просто я не хочу навлечь на вас неприятности.
Чувство вины нахлынуло на него снова, причем с такой силой, что он едва устоял на ногах. Оказывается, лгать человеку в глаза очень трудно… Он вздохнул и неохотно открыл ей часть правды.
— Компания тут ни при чем, ясно? Я плачу за это сам. — Когда Фредерика открыла рот, он поднял руку ладонью наружу. — Не ругайте меня. Я могу себе это позволить. Без труда. Тем более что мне этого хочется. Я люблю детей.
Как ни странно, он говорил правду. Дамьен уже видел, как они бегают по полю в форме с иголочки, ничем не уступая детям из других команд. И очень обрадовался, когда Фредерика протянула руку и прикоснулась к его щеке.
— Вы хороший человек, Дамьен Берже, — прошептала она, — но вы действительно уверены, что можете позволить себе такие траты?
Вместо ответа Дамьен вынул из кармана пачку кредиток и начал пересчитывать их. Когда набралось достаточно, чтобы заплатить за покупки, он показал Фредерике остаток.
— Я был готов заплатить вдвое больше.
Она посмотрела на пачку и подозрительно прищурилась.
— Вы кто? Вице-президент компании?
Дамьен хмыкнул.
— Ни в коем случае. — Это была правда. — Просто у меня много ценных бумаг. — И это тоже была правда.
Фредерика вздохнула и сказала:
— А от моего бизнеса проку как от козла молока.
Дамьен только улыбнулся.
— Зато ваше дело правое. — Он круто повернулся и пошел к кассе.
Она неохотно последовала за ним. Ее одолевали противоречивые чувства: нежелание, чтобы Дамьен тратил так много, и стремление, чтобы у детей было все самое лучшее. Когда он расплачивался, она не спорила. Кассирша позвала двух крепких продавцов, и те помогли донести покупки до машины. Места в багажнике маленького седана не хватило, и сумки пришлось класть на заднее сиденье.
Дамьен дал продавцам на чай. Когда молодые люди ушли, он дружески улыбнулся Фредерике и непринужденно, но в то же время очень уверенно предложил:
— Может быть, поужинаем вместе? Я проголодался.
Фредерика улыбнулась в ответ, но, к изумлению Дамьена, решительно сказала:
— Нет, спасибо.
Какое-то время Дамьен только хлопал глазами и лишь потом вспомнил, что нужно улыбаться.
— Ай, бросьте. Бьюсь об заклад, вы тоже хотите есть.
— Мне очень жаль, — сказала она и с грустью покачала головой.
Дамьен лишился дара речи.
— Тогда давайте выпьем, — наконец выдавил он.
— Я не употребляю алкоголя.
— Если так, то кофе. Или что-нибудь прохладительное.
Она вздохнула, снова покачала головой и открыла дверцу машины.
— Большое спасибо за вашу щедрость. Дети будут в восхищении.
— Но… Я думал, что нравлюсь вам! — порывисто выпалил Дамьен.
— Нравитесь, — просто ответила она. — Если вам это интересно, то наша первая игра состоится через неделю. В понедельник, в пять пятнадцать в парке Варенн.
Сбитый с толку ее отказом, он смотрел на нее во все глаза.
— До свидания, — весело сказала Фредерика, села в машину и уехала.
Он не верил своим ушам. Просто стоял с открытым ртом и смотрел вслед машине, выезжающей со стоянки. Наконец он понял, что его отвергли, густо покраснел, подбоченился и покачал головой.
Все напрасно!
Чувство унижения было таким сильным, что он не знал, как с ним справиться. Никто и никогда так не разговаривал с Дамьеном Альбером Бержера, тем более женщины! А вот Дамьену Берже дали от ворот поворот, причем весьма недвусмысленно. Это ему не понравилось. Очень не понравилось. Черт побери, почему она отказалась?! У нее не было для этого никакой причины!
Ну ничего, утешил он себя, по крайней мере у детей будет все необходимое. Дамьену очень хотелось увидеть их удовольствие, но мысль о посещении игры или новом выходе в свет с Фредерикой Шариве вызывала у него инстинктивное отторжение. Собственная реакция разозлила Дамьена. До сих пор он никого не избегал, — даже Рене! — а игра лучший предлог для новой попытки.
…Всю следующую неделю он продолжал думать о малышах и Фредди. Нашла ли она человека, хоть немного разбирающегося в футболе? Понравилась ли детям форма? Научились ли они играть командно, пасовать и бить по мячу?
